А мы идем на север!
Пенсионная реформа позволила Казахстану стать «финансовой житницей» СНГ. Казахстанские банки и пенсионные фонды располагают сегодня денежными ресурсами, которые вызывают чувство зависти даже у крупнейших российских кредитных учреждений. Насколько опасна финансовая экспансия южного соседа в Россию?
Редкий западный финансовый институт ведет себя в нашей стране столь же агрессивно, как казахстанские банки. Пытаясь сделать свою экспансию менее заметной, они стараются исключить национальные мотивы из названия своих российских «дочек». В итоге Казкоммерцбанк (ККБ) обзавелся в Москве Москоммерцбанком, а «ТуранАлем» добился переименования аффилированной с ним «Астаны» в «Славинвест».
Но шила в мешке не утаишь. Повышением капитализации «Москоммерца» или «Славинвеста» присутствие их материнских банков в России не ограничивается. Поговаривают, например, что президент Башкирии Муртаза Рахимов, загнанный федеральными чиновниками в угол накануне собственных выборов, всерьез размышлял о переуступке «УралСиба» ККБ. И вроде бы именно поэтому Кремль смирился с тем, что главный башкирский банк в результате достался «НИКойлу». Хотя права «первой ночи» активно добивался гораздо более близкий к президентской администрации Международный промышленный банк. В сложившейся ситуации гораздо важнее было сделать так, чтобы «приз оставался в студии». Ведь в случае покупки ККБ многофилиального «УралСиба» на национальной банковской системе можно было бы поставить крест.
Богатые и жадные
В сентябре 2001 года, когда частные вклады в казахстанских банках превысили $1 млрд, тогдашний глава Национального банка Григорий Марченко, выполняя ранее данное обещание, сбрил бороду. Эта имиджевая акция сделала внешность первого казахстанского банкира более европейской, однако не уменьшила страхов российских финансистов, опасающихся азиатского нашествия.
«Братья с Востока» представляют сегодня серьезную угрозу даже для российских госбанков, которые пока довольно успешно конкурируют с работающими в нашей стране западными финансовыми институтами. В силу вполне очевидных исторических причин казахам гораздо проще, чем европейским или американским финансистам, понимать менталитет потенциальных российских заемщиков. «Мы лучше читаем их балансы и оцениваем риски российской экономики», – говорит председатель правления «ТуранАлема» Ержан Татишев. Не случайно именно Москоммерцбанк, а не какая-либо международная финансовая организация вроде IFC или ЕБРР, в октябре прошлого года перекупил у «ДельтаКредита» пул ипотечных кредитов на $11 млн.
Казахстанский банк может себе позволить такую роскошь. У него не просто есть деньги. Они – «длинные». В 2003 – 2004 годах «ТуранАлем» и ККБ осуществили масштабные еврооблигационные заимствования на $400 млн – $500 млн. Срок обращения бумаг составляет десять лет. Для сравнения: Сбербанк в конце 2003-го занял на международном долговом рынке $1 млрд, но на три года, Внешторгбанк – $500 млн на пять лет. При этом разница по процентным ставкам для сопоставимых по объемам выпуска евробондам «Казкоммерца» и ВТБ не превышает двух процентных пунктов.
Если учесть, насколько высока потребность российских предприятий именно в долгосрочных финансовых ресурсах, можно не сомневаться в том, что казахи сумеют отыграть свою маржу. И жадность, которую нередко вменяют в вину казахстанским банкирам, едва ли станет для них препятствием. Ержан Татишев собирается кредитовать, исходя из 12 – 13% годовых в валюте, а это весьма конкурентная ставка для российского финансового рынка.
Когда заемщику нужны более «длинные» деньги, чем могут предоставить «Сбер» или ВТБ, а ЕБРР или IFC затягивают с принятием соответствующего решения из-за необходимости соблюсти все бюрократические процедуры, для «ТуранАлема», «Казкоммерца» и их земляков возникает поле деятельности.
Тем более что в авуарах казахстанских банков не только деньги западных инвесторов (как покупателей евробондов, так и тех же ЕБРР, IFC), но и казахских пенсионеров.
Вся власть Нацбанку
«Со своими азиатскими авторитарными приколами казахи сделали так, что теперь нам впору поучиться», – охарактеризовал происходящее в этой бывшей союзной республике один российский банкир.
Пересмотреть принципы пенсионного обеспечения казахам пришлось после того, как национальный Пенсионный фонд оказался на грани дефолта. С января 1998-го наряду с традиционной для бывших советских республик солидарной пенсионной системой (пенсионеры живут за счет трудоспособной части населения) была введена накопительная. Каждый работодатель удерживает 10% заработной платы сотрудника и перечисляет их в накопительный пенсионный фонд (НПФ – в Казахстане эта аббревиатура расшифровывается несколько иначе, чем в России)
Правда, как и в России, отпускать пенсионные деньги на свободу поначалу никто не собирался. «У вас был Сергей Мавроди, у нас – свои национальные аналоги, – вспоминает председатель совета Ассоциации пенсионных фондов Айдар Алибаев. – Недоверие к частным финансовым институтам было достаточно велико. Поэтому в самый последний момент все-таки приняли решение о том, что параллельно с частными пенсионными фондами должен работать и Государственный накопительный пенсионный фонд (ГНПФ)».
Он-то в первый год и аккумулировал значительную часть пенсионных накоплений. А функции по управлению активами ГНПФ были возложены на Национальный банк, который со временем стал мегарегулятором, координирующим деятельность не только коммерческих банков, но также НПФ и компаний, управляющих пенсионными активами (КУПА). Объяснялась подобная концентрация финансовой власти просто: внештатный экономический советник президента Нурсултана Назарбаева Григорий Марченко в октябре 1999-го был назначен председателем Нацбанка.
Наивно полагать, что представители влиятельных казахских кланов согласились без боя отдать все республиканские финансы Марченко. Естественно, работники ведущих казахстанских ФПГ стали вкладчиками аффилированных с ними НПФ. Кроме того, глава Нацбанка нашел изящный ход, позволяющий урезонить оппонентов и одновременно повысить эффективность национальной финансовой системы. В конце 1999-го в Казахстане заработала система обязательного коллективного страхования вкладов физлиц, в которую пришлось войти даже Народному сберегательному банку Казахстана (НСБК), который в то время контролировало государство.
Пенсии на экспорт
В итоге все финансовые институты страны, желающие работать с деньгами населения, оказались в равных условиях. (Со временем Нацбанк стал даже устанавливать максимальный размер ставок по вкладам, на которые распространяется гарантирование.) Успешность того или иного банка теперь зависела от того, может ли он предоставлять населению весь спектр актуальных услуг. И пенсионная индустрия в данном случае занимала отнюдь не последнее место.
Расчистив конкурентное поле для банков, Марченко не спешил делать то же самое для НПФ. Чтобы успешно соревноваться с ГНПФ, «частникам» приходилось искать инструменты для инвестирования более доходные, чем госбумаги, которыми до декабря 2002-го был ограничен портфель государственного фонда. А в самом Казахстане найти таковые практически невозможно. «Национальный фондовый рынок находится в вялотекущем состоянии», – констатирует нынешний председатель Нацбанка Анвар Сайденов. По его мнению, это связано прежде всего с менталитетом собственников крупных предприятий страны, которые «не стремятся уменьшать свои пакеты» и размещать акции своих компаний на бирже. Не слишком развит и рынок корпоративных облигаций. Когда банки не страдают от недостатка ресурсов, нет необходимости прибегать к облигационным заимствованиям.
В результате годовой оборот Казахстанской фондовой биржи не превышает $34 млн. А чистые активы пенсионных фондов достигают $3 млрд. Только четверть от этой суммы приходится на ГНПФ. Поэтому логично предположить, что как минимум $2 млрд инвестируется за пределами страны либо оседает на банковских депозитах (что, впрочем, не отменяет их дальнейшего экспортирования). Поскольку банки тоже стараются заработать на пенсионных деньгах.
Кстати, именно таким образом накопления казахских пенсионеров и могут попасть в российскую экономику. Напрямую НПФ центральноазиатского соседа не имеют права инвестировать в ценные бумаги, обращающиеся на развивающихся рынках. Но именно Россия становится для казахстанских пенсионных фондов единственным светом в окошке. Поскольку полюбившиеся им евробонды уже не приносят такой баснословной доходности, как в конце 1990-х годов. Григорий Марченко вспоминает, как казахстанские НПФ спасли страну от дефолта – скупили суверенные еврооблигации и обеспечили себе 28% годовых. Сейчас обратная ситуация. Из-за укрепления тенге по отношению к доллару (сказывается сырьевая ориентированность казахстанского экспорта) НПФ показывают более скромные результаты, чем государственный фонд.
В этом плане растущий и нуждающийся в ресурсах российский рынок может оказаться неплохой альтернативой долларовым инструментам.
Репатриация капиталов
Есть только одно «но», которое необходимо учитывать при оценке перспектив российско-казахстанской финансовой дружбы. В середине апреля Григорий Марченко, который c января 2004-го занимал пост первого вице-премьера, ушел в отставку. Вдохновитель казахстанских финансовых реформ вышел из игры как раз в тот момент, когда в республике активно обсуждается идея приватизации ГНПФ. Марченко выступал против продажи госфонда какому-либо местному НПФ. Это привело бы только к увеличению и без того избыточной ликвидности национальных финансовых институтов. Если ГНПФ достанется одной из ФПГ, уже присутствующей на пенсионном рынке, последняя получит серьезное конкурентное преимущество. И таким образом, создадутся предпосылки для новой монополизации национальной пенсионной системы со всеми вытекающими отсюда социальными последствиями. Поэтому в качестве возможных покупателей ГНПФ рассматривались, в частности, ЕБРР или IFC.
Влиятельные казахстанские компании по вполне понятным причинам не желают упускать возможности заполучить в свое распоряжение фонд с активами в $750 млн и 2,3 млн вкладчиков (37% от общего количества участников накопительной пенсионной системы). После того как все сырьевые предприятия поделены, ГНПФ – едва ли не единственный заслуживающий внимания национальный актив.
После отставки Марченко у национальных инвесторов, заинтересованных в приобретении ГНПФ, появилось больше шансов воплотить свою мечту в жизнь. Схватка, очевидно, предстоит нешуточная. Поэтому казахстанским банкам в ближайшее время, скорее всего, будет не до России.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
