А роза Азора
Все мы только-только выбираемся из новогодней лихорадки, кто с большими, а кто с меньшими потерями. Поздравительные открытки, присланные из дружественных офисов, потихоньку мигрируют со стенки объявлений и распоряжений в мусорные баки. Голова взыскует ясности и иногда даже ее обретает. У тех, кто провел отпуск за границей, печатаются фотографии. У тех, кто был дома и смотрел хоть иногда телевизор, приступы болезненной изжоги вызывают фамилии Петросян, Винокур и Галкин (особенно Галкин). И еще надо решить, что делать со скопившимися подарками.
В Москве, по моим волюнтаристским подсчетам, проживает порядка 150 000 молодых и стильных людей. Почти все они читают журнал «Афиша» и дарят друг другу подарки, в том числе на Новый год и день рождения. Покупают в основном в трех магазинах – «Брюссельские штучки», «Окно в Париж» и Le Futur. Подарки в них бывают четырех типов: стильные свечки в стильном подсвечнике, стильные хай-тековские штучки (от часов, которые умеют квакать, до фигуры Самоделкина, сделанной из искусственно заржавленных болтов и шурупов), стильные кухонные принадлежности из Японии (вариант – из Китая) и шкатулки из редких пород деревьев, растущих где-нибудь в Индонезии. Самые продвинутые расширяют круг своих поисков до двух галерей, расположенных в одном здании музея искусств народов Востока, – «Шон» и «Роза Азора», откуда выносят либо антикварную японокитайщину, либо очаровательного мишку авторской работы, вроде того, что призывает на рекламных щитах хранить самое ценное в «Альфа-банке». В «Альфа-банке» всегда следили за стильными тенденциями сезона.
Я, конечно, будучи человеком относительно молодым и относительно стильным, тоже прошел по всем этим магазинчикам, лавчонкам и галереям в поисках подарков для друзей и коллег, но открыв уже третью дверь, почувствовал некоторое отвращение. Я представил, что все эти 150 000 в эти же дни ходят в эти же магазины и покупают друг дружке одинаковые свечки, палочки с запахом каннабиса, рамочки для фотографий, сделанные из проволоки и бусинок, кусочки ароматного мыла, чашки в японском стиле и вазочки для сухих цветов. От такого количества одинаково стильных и одинаково милых вещиц мне стало дурно. Тем более что на работе в подарочных пакетах уже лежало мыло с веточками неизвестного мне растения, вязаный мишка с глазами нежной косули, ароматическая свеча и две пепельницы, очаровательные настолько, что сигареты приходилось тушить о башмачный каблук.
Понятно, что когда количество стильных людей в Москве вырастет до 300 000, откроется еще пять магазинов и семь отделов в крупных супермаркетах. Но дело не в этом. «Стиль – это человек» как писал, кажется, Флобер. «Стиль – это его нервы» как поправил Флобера, кажется, Набоков. Потребление, конечно, жутко нервная вещь. В «Поколении Икс», культовой книжке культового Дугласа Коупленда, выпущенной издательством АСТ перед Новым годом, есть такое определение этой болезни века. «Интерьерный сноб» – лицо, испытывающее навязчивую потребность жить в клевой обстановке. Культовые объекты – черно-белые художественные фотографии в рамках, простая сосновая мебель, матово-черные продукты высоких технологий, галогеновые лампы, стул или стол в стиле пятидесятых, в вазе – свежие цветы с незнакомыми названиями». От замены свежих цветов на сухие, а пластикового стула на сундук из Марракеша смысл не меняется. А смысл, на мой взгляд, в том, что нельзя подменять инстинкт охотника списком правильных вещей, ресторанов, книг и гришковцов, оглашенный в журнале «Афиша». Нельзя перекладывать все трудности, связанные с поиском сундука, на закупщиков из магазина. Очень правильное отношение к такому мировосприятию нашел Остап Бендер. «Не делайте из еды культа», – сказал он, отобрав огурец у Паниковского, и съел его сам. И совершенно при этом не нервничал.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
