Акцизная игла
Задав жару нефтяным компаниям, государство обратило взор на их «братьев меньших» – производителей водки и сигарет. Последние несколько лет Госдума и правительство занимались экспериментами в области акцизной политики, но в восторг от результатов не пришли. Настала пора прямого вмешательства в бизнес. Но беда в том, что и это средство хотя и испробованное, но бесполезное. Ничего хорошего ни государству, ни рынкам оно еще не приносило.
Акцизная марка не портит застолье разве что «язвенникам» и «трезвенникам». Остальные граждане с разной степенью регулярности вынуждены предварять ритуал откупоривания бутылки далеким от эстетического совершенства занятием – соскабливать с пробки и бутылочного горлышка никчемную полоску бумаги. Выглядит это так же нелепо, как если бы пианист, поприветствовав публику и торжественно откинув крышку клавиатуры, начал вдруг настраивать инструмент.
Помечая бутылки алкоголя и пачки сигарет, государство признается сразу в двух вещах: во-первых, в том, что это продукция «стратегического назначения», которая нуждается в особом контроле, и, во-вторых, в том, что обычным способом получить доступ к сверхприбылям алкогольного и табачного бизнеса оно не в состоянии. В чиновничьих глазах производители алкоголя и табака такие же «сырьевики», как и нефтяники. Разница лишь в том, что источник обогащения скрыт не в земле, а в психике населения. Автомобилист не может отказаться от бензина. Также и у курильщика нет выбора – покупать сигареты или нет.
В стране есть привлекательный и надежный источник обогащения (в отличие от нефти возобновляемый) – табак. Но, несмотря на эти плюсы, он составляет 0,8% в доходной части российского госбюджета (курильщики США, например, приносят казне 9%). На алкоголь же приходится всего 2%. Система акцизов как способ заставить водочников и табачников поделиться деньгами, заработанными на пьянстве и курении, устраивает государство все меньше. Это заметно хотя бы по действиям Счетной палаты, внимание которой к алкогольной и табачной отраслям в последнее время заметно обострилось. В проверке водочных заводов ничего сверхъестественного нет, поскольку Мингосимущество контролирует несколько крупных предприятий. А вот любопытство к табачному бизнесу – явление беспрецедентное. Крупнейшие игроки здесь – западные компании. Тем не менее в мае 2003 года была проведена проверка деятельности российских подразделений британских компаний BritishAmericanTobacco (ВАТ, владеет московской фабрикой «Ява») и LiggettDucat (ей принадлежит московская фабрика «Дукат»). А на днях завершается еще одна проверка всех крупных игроков. В эту группу кроме вышеперечисленных компаний входят американская PhilipMorris и российская «Донской табак». В поле зрения Счетной палаты не попала только JapanTobaccoInternational.
Твой порядковый номер
Основная разница между алкогольным и табачным рынками – в структуре собственности. Водочный бизнес был для первого президента России Бориса Ельцина более важным, нежели табачный. В ходе приватизации начала 1990-х государство сохранило контроль над крупнейшим в России производителем – московским заводом «Кристалл», а также над объединением «Туласпирт», самарским «Родником» и др. При таком раскладе сил у государства появилось три вида «клещей», позволяющих вытаскивать из отрасли налоговые сборы.
Впервые государево око обратилось к водочной отрасли в 1994 году, когда обязало производителей и дистрибуторов алкоголя получить лицензию. Но это было еще только заигрывание, бюрократическая мера, потому как никто не мешал компаниям, получившим лицензию, производить водку в обход бюджета.
Поэтому в 1996 году в ход пошли более мощные «клещи» – акцизные марки. С тех пор производитель должен информировать МНС о своем намерении разлить такое-то количество бутылок, скажем, водки, после чего налоговики выдают производителю соответствующее количество марок. Предполагалось, что при таком порядке ни одна бутылка водки не пройдет мимо бюджета.
Однако акцизную марку легко подделать, и водка мимо бюджета все же текла. И тогда применили третий инструмент – квотирование спирта. Теперь производители в начале года должны были сдавать в Минсельхоз заявки на определенный объем спирта, который потребуется для производства водки, а Минсельхоз распределял заявки среди спиртзаводов. Таким образом государство пыталось перекрыть поставки спирта для «сверхплановой» водки. Эта мера была уже чрезвычайной: легальное производство водки в 1996 году достигло минимума в постсоветской России – 70 млн дал (один дал равен 10 литрам).
В 2001 году Минэкономразвития, МНС и Минфин кардинально изменили систему уплаты акцизов. До этого налоги с производства водки целиком поступали в региональные бюджеты, и у губернаторов был великий соблазн препятствовать завозу на их территорию чужой водки: покупая 40-градусную у «соседей», жители фактически платили налог чужому губернатору. Чтобы исправить ситуацию, акциз разделили поровну между производителем и дистрибутором. Теперь местным властям было все равно, чья водка продается на их территории.
Еще одним нововведением государства стала система специальных акцизных складов, где дистрибуторы под присмотром налоговых инспекторов наклеивали акцизные марки. Производители поворчали (реформа, как всегда, сначала шла с перебоями – то марок нет, то инспекторов МНС для акцизных складов не хватает), но в 2001-м выдали на-гора аж 131 млн дал. (в 2000 году – 122 млн дал).
Узкое горлышко
Одной рукой государство «причесывало» частные компании, а другой пыталось создавать или упорядочивать собственные.
Первой такой «компанией» стал Национальный фонд спорта (НФС), созданный в 1992 году по инициативе Шамиля Тарпищева, личного тренера Бориса Ельцина. В 1994-м фонд получил право беспошлинно импортировать алкоголь и табак и вмиг наводнил страну дешевым алкоголем. Это поставило российские водочные заводы на грань банкротства.
В 1996 году деятельность фонда приостановили, и долгое время госпредприятия не были заметны на водочном поле. Только в 2000 году был издан указ президента В. Путина о формировании государственного холдинга «Росспиртпром». Холдинг получил в управление более 100 водочных и спиртовых заводов, в которых государство владело контрольным пакетом акций. Под контролем «Росспиртпрома» сразу оказалось 60% производства спирта и 40% – водки.
Затея с «Росспиртпромом» обернулась для государства потерей важного актива – прав на торговую марку «Гжелка». В 2002 году ее перепродал своим компаниям теперь уже бывший гендиректор холдинга Сергей Зивенко.
«Коли в одном месте убыло, то в другом – прибыло». В 2002 году Владимир Логинов – в прошлом предприниматель, затем замминистра сельского хозяйства – возглавил федеральное казенное предприятие «Союзплодоимпорт», к которому перешли права на водку «Столичная». Ее в середине 1990-х приватизировал за небольшую цену другой предприниматель – Юрий Шефлер. В 2001 году Высший арбитражный суд признал приватизацию незаконной. Самого Шефлера объявили в розыск. А компания, возглавляемая Логиновым, получила право выдавать лицензии на производство и продажу «Столичной».
Впрочем, решение вопроса с брэндом «Столичная» тоже вряд ли можно назвать образчиком государственной мудрости. В 2002 году ФКП «Союзплодоимпорт» не показало прибыли (ну чем не частное предприятие?!). Итоги 2003-го компания не разглашает, ссылаясь на то, что они еще не подведены.
Государство, похоже, на этом не остановится. Наиболее возможный вариант развития событий, обсуждаемый ныне в кулуарах Минсельхоза, – введение монополии на производство спирта. «Для ликеро-водочных заводов это означает, что выбор спиртов будет ограничен, а это, в свою очередь, может повлиять на качество водки», – считает Виктор Самойлов, гендиректор торгово-промышленной группы «Кристалл».
Производителям действительно от введения монополии придется туго. Зато у российских граждан, особенно в глубинке, есть один проверенный веками способ противостоять государству – самим стать производителями и начать делать самогон.
Не буди лихо
Действия государства в алкогольной отрасли иной раз напоминают поведение слона в посудной лавке. В табачной индустрии такой номер у российского правительства вряд ли бы прошел. Во-первых, здесь нет государственных компаний, а во-вторых, большую часть рынка контролируют иностранные производители, которые, чуть что, сразу начинают говорить об инвестиционном климате и приоритетности российского рынка. Поэтому набор инструментов для увеличения сбора акцизов у государства скромный: лицензирование производства да акцизная ставка, повышающаяся год от года.
Табачные компании чувствуют себя более свободно, чем алкогольные, и умело разыгрывают бюджетную карту в своих целях. Основная борьба идет вокруг того, как рассчитывать акциз.
Производители, в ассортименте которых сильны позиции дорогих марок (PhilipMorris, JTI), предлагают производить это по специфической схеме, то есть платить некоторую сумму с каждой тысячи сигарет. Сумма эта больше, если сигареты с фильтром, и меньше, если без фильтра, но от цены продукта она не зависит. По такой схеме получается, что для дешевых сигарет налог в процентном отношении будет выше, и производить их становится невыгодно.
Производители, чьи позиции сильны в более дешевом сегменте (ВАТ, LiggettDucat, «Балканская звезда»), тяготеют к адвалорной схеме, по которой акциз рассчитывается в процентах от отпускной цены фабрики. При этой схеме в невыгодной ситуации оказываются дорогие брэнды: с них придется платить слишком большие налоги.
Но аргументация компаний, естественно, строится не на том, что выгодно или невыгодно им самим, а на том, какая схема сколько денег принесет в бюджет государства. В 2002 году «адвалорному лагерю» удалось одержать серьезную победу. Государство, использовавшее до сих пор специфическую ставку, перешло на ставку смешанную: 50 рублей за тысячу сигарет плюс 5% от отпускной цены фабрики. PhilipMorris и JTI, которые до сих пор лишь оборонялись (отрасль платила налоги по выгодной им схеме), потеряли стратегическую высоту и перешли в нападение.
«Сохранение смешанной схемы взимания акциза не только не повысило эффективность системы, но, напротив, привнесло все недостатки, присущие адвалорной схеме – в частности, возможность использовать легальные схемы занижения налогооблагаемой базы», – считает Алик Тайгунов, директор департамента по корпоративным вопросам PhilipMorris.
На беду сторонников смешанной ставки Минфин промахнулся с расчетами акцизов и по итогам первого квартала вынужден был даже ходатайствовать о снижении годового задания на 2 млрд руб. Американо-японская «коалиция», стоявшая за специфическую схему, не упустила случая уколоть коллег по рынку.
Мать порядка
Пока участники рынка били себя в грудь и кричали наперебой, что только они знают, как наполнить бюджет, государство (по информации «Ко», президентская администрация) вдруг проснулось и, ко всеобщему ужасу, само задумалось на эту тему. В ноябре 2003 года состоялось заседание правительственной комиссии по регулированию алкогольного рынка, которой Касьянов незадолго до этого предписал заниматься также и табаком. На нем присутствовали с десяток чиновников в ранге замминистра от основных ведомств, курирующих табачную промышленность. Заседание комиссии вел министр сельского хозяйства Алексей Гордеев. Речь пошла о лицензировании оптовой и розничной торговли. Против выступило только Минэкономразвития, но Гордеев намекнул, что Грефу придется общаться «с Самим».
«Лицензирование уже было введено в конце 2000 года, – говорит Сергей Шелехов, президент ассоциации «Грандтабак», куда входят все крупнейшие российские дистрибуторы. – МНС выдавало лицензии на основании актов, в составлении которых участвовали пожарники, СЭС и т.д. Все свелось к лицензированию не бизнеса, а складов: на каком уровне должен висеть огнетушитель, где должно быть окно и т.д. Чиновники при этом ссылались на ГОСТ 1986 года. В 2002 году лицензирование отменили, так и не успев выдать всем соответствующие документы. Те же, кто получил лицензии, начали подвергаться постоянным проверкам контролирующих органов. Конечно, это затрудняло бизнес и создавало дополнительные условия для нелегалов. Все это лишние «надстройки» чиновников, которые в итоге ни за что не будут отвечать».
Казалось бы, зачем государству лицензировать розничные точки, коль скоро налоги все равно платит производитель, а доля контрафактной продукции, по информации «Грандтабака», составляет 3 – 5%? Шелехов считает, что лицензирование – первый шаг к госмонополии в области розничной торговли сигаретами. Действительно, попытки создать государственные торговые предприятия в табачной отрасли периодически предпринимаются чиновниками. Например, Виталий Усов, нынешний председатель Госстандарта (кстати, присутствовавший на ноябрьском заседании комиссии), в конце 1990-х стоял у истоков создания «Мостабака» (закупочного предприятия при московской мэрии, которое ныне не действует).
В алкогольном бизнесе из-за маленьких акцизных марок уже давно разыгрывается большая драма. Выглядит это так, будто государство пытается ужесточить контроль и всеми средствами увеличить доходы. На деле происходит усиление бизнес-составляющей в чиновничьих функциях. В скором времени те же события грозят и производителям сигарет. Но в любом случае и алкогольным, и табачным компаниям будет легче, чем их предшественникам из нефтяного бизнеса. По крайней мере, тексты заявлений «Об отказе от легальных способов экономить на налогах» за них уже написаны.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
