Акулы юнионизма
Современным российским промышленникам профсоюзы не доставляют особых хлопот. Эти организации совсем не похожи на ту страшную силу, которой Маркс когда-то стращал мировой капитал. Считается, что такая сила – хорошо организованные американские тред-юнионы. А ведь работают они по технологиям, изобретенным в России еще в конце XIX века.
Крупнейшие в США объединения – Американская федерация труда (АФТ) и Конгресс производственных профсоюзов (КПП) в начале XX века установили тотальный контроль над рынком рабочей силы. По структуре, методам и целям работы это настоящие монополистические концерны с хорошо поставленным бизнесом. Их самыми громкими проектами в XX веке были лоббирование плана Маршалла и санкционирование конгрессом «бархатной» инфляции доллара.
Маркс против спецслужб
Рост российской промышленности в последней четверти XIX века привел к брожению среди наемных работников. Пролетарии стали создавать организации, которые поначалу преследовали безобидные цели – создать кассу взаимопомощи, обратиться с коллективной жалобой к хозяину. Но в последние годы XIX века на эти рабочие кружки обратили внимание подпольные марксистские партии. Социалисты начали засылать к ним агитаторов, которые призывали рабочих бороться за свои экономические интересы с помощью стачек и забастовок. Взяв на вооружение подобную «агитационную тактику», революционеры рассчитывали на то, что полицейские меры, которые правительство предпримет против рабочих, неминуемо подтолкнут их и к политической борьбе. Спецслужбы тоже попытались взять рабочее движение под свой контроль. В 1898 году начальник московского охранного отделения (в недавнем прошлом рабочий-марксист) Сергей Зубатов представил начальнику петербургской полиции Дмитрию Трепову доклад, в котором писал, что «почву из-под ног радикальных агитаторов можно выбить, легализовав рабочее движение под негласным надзором полиции» Зубатов заручился поддержкой Трепова, привлек на свою сторону московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича и многих других влиятельных сановников. Под их опекой в рамках эксперимента возникла система лояльных профсоюзов, через которую рабочие лидеры могли передать свои просьбы «на самый верх». Зубатовцы в рабочей среде действовали значительно успешнее своих конкурентов – эсеров и социал-демократов. Сеть лояльных профсоюзов расширялась, организованные выступления рабочих против хозяев предприятий стали редкостью. В 1903 году 50-тысячная процессия рабочих во главе с великим князем Сергеем Александровичем даже прошла по Москве, продемонстрировав свою лояльность монархии. Сам Сергей Зубатов за осуществление профсоюзного проекта получил назначение на должность директора особого отдела департамента полиции и стал контролировать работу служб охранного отделения в масштабах всей страны. Однако профсоюзная идиллия в Российской империи продолжалась недолго. Радикальные партии, и в первую очередь РСДРП, перешли от неудачной «агитационной тактики» к провокациям. Всего через три месяца после триумфального шествия зубатовских профсоюзов по Москве такую же демонстрацию – с иконами, цветами и проправительственными лозунгами – было решено провести в Одессе. Из толпы неожиданно несколько раз выстрелили по полицейским, стоявшим в оцеплении. Те обнажили шашки и начали рассеивать толпу. По телеграфу срочно запросили министра внутренних дел Плеве – одного из главных оппонентов Зубатова. Тот распорядился «подавить выступления и арестовать зачинщиков». Арестованные профсоюзные боссы признались, что их деятельность была санкционирована охранным отделением. Разразился грандиозный скандал, и деятельность зубатовских профсоюзов стали спешно сворачивать. Взволнованный автор проекта открыто обозвал Плеве интриганом. В ответ Плеве отправил Зубатова в отставку – за нарушение субординации. После ликвидации зубатовских профсоюзов большевики и эсеры беспрепятственно проникли в рабочую среду, и к 1905 году профсоюзы были уже инструментом большевистского и эсеровского влияния. А Сергей Зубатов застрелился в марте 1917 года, когда узнал об отречении императора.
Доллары против Маркса
В те же годы по схожему сценарию развивались события и в США: небольшие объединения рабочих стали объектом охоты политических партий и секретных ведомств. В США рабочее движение возникло значительно раньше: первые тред-юнионы были организованы еще до Гражданской войны. К тому же на американских заводах работали не бывшие крепостные, а потомки белых переселенцев, которых не нужно было учить бунтам и забастовкам. Как правило, тред-юнионы формировались по цеховому принципу и объединяли высококвалифицированных рабочих – союз плотников, ассоциация бурильщиков и т.д., – что страховало их от штрейкбрехерства во время забастовок. Отстаивая интересы своих членов, тред-юнион был в состоянии парализовать работу десятков предприятий. Американского «Зубатова» звали Сэмюэл Гомперс. Как и его русский коллега, он в молодости увлекался марксизмом и еще в 18-летнем возрасте во время какой-то демонстрации был взят «на карандаш» полицией. Тогда Гомперса вербовать не стали, но чуть позже, когда он начал продвигаться по профсоюзной линии в тред-юнионе рабочих табачной промышленности, агенты гражданской службы (предшественница ФБР) предложили ему сотрудничать в обмен на финансовую поддержку и помощь в давлении на предпринимателей. Под опекой своих новых партнеров Гомперс быстро сделал карьеру. Он отказался от социалистических убеждений, а своих соратников-марксистов сдавал гражданской службе или натравливал на них ку-клукс-клан, с лидерами которого активно сотрудничал. Гомперс развил теорию делового тред-юнионизма, пропагандируя абсолютное невмешательство рабочих в политику. Его самое знаменитое высказывание: «Худшее преступление против трудящихся – когда компания перестает получать прибыль». Под этим лозунгом в 1881 году произошло объединение тред-юнионов на национальном уровне. Съехавшиеся в Питсбург представители 300 самых влиятельных профсоюзов учредили Американскую федерацию труда. Гомперс стал вице-председателем, а год спустя был избран главой федерации, сохранив за собой эту должность до самой смерти. При Гомперсе АФТ начала превращаться в монополистическую корпорацию, контролировавшую рынок высококвалифицированного труда. Вошли в практику картельные соглашения между АФТ и промышленными концернами о назначении состоящим в тред-юнионе рабочим заработной платы выше рыночного уровня. АФТ нашла выходы даже на президентскую администрацию. В 10-х годах XX века она совместно с руководством Национальной ассоциации промышленников США подписала обращение к президенту США, предложив создать Американское объединение труда и демократии, которое позволяло бы государству, промышленникам и профсоюзные лидерам согласовывать свои интересы. Идея пришлась ко двору. Наградой Гомперсу стал закон, именуемый в американских учебниках истории «Великой хартией вольности труда». Он легализовал практику коллективных трудовых договоров между профсоюзами и предпринимателями. Если раньше любое профсоюзное объединение, борющееся за повышение зарплаты для работников, могло подвергнуться преследованию со стороны государства за сговор, приводящий к ограничению торговли, то теперь трудовые отношения были выведены за рамки антимонопольного законодательства.
Профсоюзная депрессия
В результате Американская федерация труда превратилась в закрытый элитарный клуб. Вместо того чтобы активно привлекать новых сторонников из рабочей среды, профсоюзное руководство стало максимально ограничивать приток новых членов. В отдельные годы вступительный взнос в профсоюз, интегрированный в АФТ, достигал $300, а такую сумму могли позволить себе лишь очень немногие пролетарии. Впрочем, и отдача от членства в профсоюзе была немалой – зарплата юнионизированных рабочих в 2 – 2,5 раза превышала заработки неорганизованных пролетариев. Кроме того, члены профсоюза имели целый пакет социальных гарантий. Промышленники не испытывали при этом больших затруднений, так как государственная казна дотировала их за счет небольшой инфляции и перераспределения налогового бремени с предприятий на физических лиц. Эта система давала властям возможность делить рабочих на «чистых» и «нечистых», которые никогда между собой не смогут договориться, оградив тем самым США от повторения страшной русской революции. Трехсторонняя система, созданная Гомперсом, благополучно функционировала до конца 20-х годов, когда разразилась Великая депрессия, вызвавшая стихийные выступления неюнионизированных рабочих, недовольных антикризисной политикой правительства. С 1929 по 1933 год объем промышленного производства в США упал более чем вдвое. Фонды заработной платы сократились с $52,8 млрд до $35 млрд. Около 17 млн рабочих и служащих лишились средств к существованию, причем практически 100% новых безработных не состояли в профсоюзах АФТ. Правительство США разработало программу субсидирования промышленности, которая позволяла предприятиям, выжившим после первого удара, повысить рентабельность и таким образом спасти экономику. За три послекризисных года доходы уцелевших компаний выросли с $3 млрд до $6,5 млрд, а некоторые предприятия добивались 600 – 700-процентного роста прибыли в год. Однако для миллионов безработных все эти цифры не имели никакого значения. Оставшиеся без работы люди хотели, чтобы правительство тратило деньги не на долгосрочные программы восстановления экономики, а на социальные дотации. За год в стране проходило до 2000 стачек, в которых принимали участие 1,5 – 2 млн человек. На этой волне опять поднялись социалисты, которые попытались создать альтернативную Лигу профсоюзного единства, но лидеры АФТ предприняли свои антикризисные меры. В руководстве АФТ произошел раскол: правое крыло во главе с председателем федерации Уильямом Грином ратовало за сохранение традиционной закрытой системы профсоюзов, левые же – председатель союза горняков Джон Льюис, один из руководителей «Ассоциации католиков – членов профсоюзов» Джеймс Кэри и др. –выступали за массовость профсоюзных объединений. Эти разногласия были не только теоретическими – решался вопрос о том, будет ли АФТ в ущерб своей репутации и привилегиям ее членов распространять влияние на многомиллионную армию люмпенизированных рабочих. Дальнейшее развитие событий походило на спектакль. Грин обнаружил, что левые стали принимать в свои профсоюзы безработных, сезонников, рабочих низкой квалификации, а также сотрудничать с альтернативными профсоюзами, стихийно возникшими во время Великой депрессии. Руководство АФТ предъявило левому крылу ультиматум. В 1938 году раскольники собрались в Атлантик-Сити на конференцию, где планировали обсудить условия АФТ. «Неожиданно» обнаружилось, что сидящие в зале профсоюзные лидеры представляют интересы 4,5 млн человек, то есть в левых тред-юнионах состоит на миллион рабочих больше, чем в АФТ. У участников конференции возникли резонные сомнения: а может ли в таком случае АФТ диктовать левым какие-то условия? В итоге на конференции было принято единогласное решение создать свою собственную федерацию. Так возник Конгресс производственных профсоюзов – негласный филиал АФТ для работы на массовом рынке.
Хороший полицейский и плохой полицейский
На публике Грин и Льюис демонстративно сторонились друг друга. Конгресс производственных профсоюзов часто проводил митинги и громкие акции, Грин же был награжден медалью Теодора Рузвельта за то, что в сложные для Америки времена не допустил выступлений рабочих. Однако в период социального кризиса 1938 – 1940 годов, когда правительство вновь сократило социальные пособия на несколько миллиардов и уровень доходов 60% американских семей был в два раза ниже прожиточного минимума, обе организации работали рука об руку: АФТ договорилась с Национальной ассоциацией промышленников, что ее членам будет компенсирован ущерб, а КПП дал своим люмпенам выпустить пар на организованных митингах протеста. После чего трудящиеся вернулись к своим станкам. В годы второй мировой войны КПП – «в пику» АФТ, которая защищала картельные соглашения американских и немецких концернов и выступала против участия Америки в войне, – решил поддержать открытие второго фронта в Европе. Съезд КПП в 1942 году даже постановил выделить $22 млн на создание организаций, содействующих началу военных действий против Германии. $22 млн не пробили в бюджете организации, которая контролировала заработную плату уже 8 млн американцев, большой бреши, зато эта акция привлекла в ряды КПП 2 млн новых членов – евреев и чернокожих. А поскольку о каком-либо развитом антифашистском движении в Америке начала 40-х годов ничего не известно, есть вероятность того, что деньги просто перетекли в карманы Льюиса и Керри – казначея КПП. Зато после войны АФТ и КПП единым фронтом выступили за программу послевоенной помощи Европе. Национальная ассоциация промышленников решила задействовать профсоюзные объединения по максимуму для пропаганды плана Маршалла. США тратили на чисто политические цели $12 млрд, и, хотя промышленность на этом только выигрывала, поскольку поставки в Европу осуществлялись в товарной форме, в целом на состоянии послевоенной американской экономики это могло отразиться не очень положительно. АФТ и КПП блестяще справились с задачей: американцы до сих пор вспоминают план Маршалла с такой же гордостью, с какой наши постаревшие комсомольцы говорят о БАМе. В качестве благодарности АФТ получила от Пентагона добро на формирование первичных профсоюзов среди рабочих оборонной промышленности. КПП же предпочел «взять деньгами»: с 1946 года в бюджет США стали закладывать дотации для предприятий, которые заключают коллективные трудовые договоры с КПП на оплату труда выше рыночных ставок. Поскольку КПП была организацией массовой, эти расходы пришлось компенсировать за счет инфляции доллара. С тех пор АФТ и КПП уже не демонстрировали антагонизм друг к другу: члены КПП теперь тоже оказались в привилегированном положении. Две организации контролировали более половины американского рынка труда, причем каждая в своих отраслях, так что конкуренции между ними не возникало. Новые брожения среди неюнионизированных рабочих, которые старательно разжигались американскими коммунистами, были нейтрализованы ФБР в ходе знаменитой «охоты на ведьм». В 1951году Эдгар Гувер в интервью U.S. News and World Report на вопрос корреспондента: «Верно ли, что все профсоюзные лидеры тесно сотрудничают со спецслужбами?» – ответил: «Это верно в подавляющем большинстве случаев». В начале 70-х годов воссоединение АФТ и КПП завершило создание на американской почве лояльной профсоюзной системы, которую в XIX веке придумал российский жандарм Сергей Зубатов.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
