Атипичный кризис
«А будет вот что: американский потребитель практически перестанет потреблять, а деньги начнет копить, тем более что люди осознают: стоимость их недвижимости превращается в дым...» Самое любопытное в этом, как мы теперь знаем, стопроцентно сбывшемся прогнозе – дата.
Эти слова в эфире американского делового телеканала CNBC президент брокерской конторы Euro Pacific Capital (Коннектикут) Питер Шифф произнес в августе 2006 года. Питер Шифф рассказывает, что дал сотни интервью, однако обычной реакцией на его слова были усмешки, недоверие в глазах, а то и обвинения: «Да вы коммунист!» Конечно, Шифф не один был такой прозорливый. Скажем, президент аналитической Elliott Wave International Роберт Прехтер писал о предстоящем обвале рынков и прорыве пузыря кредитов в своей книге At the Crest of the Tidal Wave еще в начале 1990-х. Но в то время к таким умозаключениям, по вполне понятным причинам, отнеслись просто как к еще одной научной гипотезе.
Справедливости ради надо сказать, что и Шифф сумел предвидеть далеко не все, во всяком случае, по мнению одного из рассерженных инвесторов – клиентов его брокерской фирмы, излившего свое негодование на сайте www.npr.org: «Если вы – клиент Питера Шиффа, то, возможно, находитесь в той же ситуации, что и я, потеряв 65% первоначальных инвестиций. Шифф не предвидел, что будет происходить в мировой экономике, не разглядел перспективу дефляции, укрепления доллара и коллапса рынка сырья. Он все правильно понял про экономику США и ничего не понял про экономику мира. Он не увидел, что и эта экономика – один большой пузырь».
Возмущение пострадавшего инвестора понятно. Но, с другой стороны, а кто все это увидел? И кто сейчас что-то понимает в происходящем? Если уж признанный гуру инвестиций американский миллиардер Уоррен Баффет вынужден признаться в том, что и он неверно оценил ситуацию, и он наделал ошибок – и каких! – на миллиарды долларов. Как показал кризисный Давосский экономический форум, собравший главных игроков мировой экономики и политики, ясности нет ни у кого. Потому что то, что переживаем мы, не переживал никто и никогда. И дело не в масштабах, а в том, что нынешний кризис не такой, как все прежние. Он – атипичный.
Кризисы – продукты промышленной эволюции.
Они происходят регулярно и сопровождают человечество уже лет двести. Поначалу они проявлялись в недопроизводстве сельскохозяйственной продукции, с середины XIX века – в дисбалансе между промышленным производством и платежеспособным спросом. До XX века катаклизмы ограничивались пределами одной, двух или трех стран, затем стали приобретать международный характер. В Евразии и Америке на протяжении почти двух веков экономические кризисы случались около 20 раз.
Первый, ставший ударом одновременно для США, Германии, Англии и Франции, произошел в 1857 году. Начался он в США с массовых банкротств железнодорожных компаний и обвала рынка акций, который спровоцировал коллапс банковской системы. В том же году кризис перекинулся на Англию, а затем на всю Европу; волна биржевых волнений прокатилась даже по Латинской Америке.
Источником бед в 1873 году стал спекулятивный подъем рынка недвижимости в Австрии и Германии, закончившийся крахом фондового рынка в Вене, вслед за которым рухнули биржи в Цюрихе и Амстердаме. В рецессию вошли экономики Европы и США, что спровоцировало резкое снижение экспорта из стран Латинской Америки и падение доходов их госбюджетов. Это был самый продолжительный в истории капитализма кризис: он завершился в 1878 году.
Первая мировая война, само собой, тоже отразилась на экономике, потому что для финансирования военных действий власти США, Великобритании, Франции и Германии стали распродавать ценные бумаги иностранных эмитентов. Этот дефолт не распространялся, как прежние, из одного центра на периферию, а начался практически одновременно в нескольких странах. Его следствием стал крах всех рынков, как товарных, так и денежных. Заметим, что банковская паника в США, Великобритании и некоторых других странах была смягчена своевременными интервенциями центральных банков. Ну а после войны настал черед дефляции и рецессии (1920 – 1922 годы), связанных с банковскими и валютными кризисами в Дании, Италии, Финляндии, Голландии, Норвегии, США и Великобритании.
Случилось страшное
В «черный четверг» 24 октября 1929 года на Нью-Йоркской фондовой бирже произошло резкое снижение курсов акций, ознаменовавшее собой начало крупнейшего в истории (до сих пор) мирового экономического кризиса. Стоимость ценных бумаг упала на 60 – 70%, резко снизилась деловая активность, был отменен золотой стандарт для основных мировых валют. После Первой мировой войны экономика США развивалась динамично, миллионы акционеров увеличивали свои капиталы, быстрыми темпами рос потребительский спрос.
И все в одночасье рухнуло, включая самые солидные бумаги. К ноябрю 1929 года убытки акционеров превысили $15 млрд, а к концу года их бумаги обесценились на $40 млрд. К моменту достижения рынком дна в 1932 году акции потеряли 90% стоимости, промпроизводство в США сократилось вдвое, а каждый третий работоспособный американец не мог найти работу. В целом в 32 развитых странах в 1933 году было, по официальным данным, 30 млн безработных.
Последствия этой катастрофы, длившейся до 1933 года, ощущались до конца 1930-х, а индекс Dow Jones сумел вернуть утраченные позиции лишь через четверть века. Выйти из всего этого помогли не столько усилия американских властей или бизнеса, сколько милитаризация экономики США накануне новой мировой войны.
Terra incognita
После Второй мировой планету лихорадило в 1957 – 1958 годах и в 1973 – 1974-м. Ей пришлось пережить «черный понедельник» 1987-го, мексиканский кризис в 1994 – 1995-м, азиатский – в 1997-м, российский – в 1998-м, аргентинский в 1999 – 2002-м и обвал рынка недвижимости в Японии в 1990 – 2003 годах. У каждого из этих катаклизмов – свои непосредственные причины и следствия, свои особенности, но вместе с тем и общие закономерности. Все они хорошо изучены. Более того, такими кризисами научились управлять. Но дефолты последних 15 лет – особая статья. Они происходили – и происходят – уже в совершенно ином мире. Ведь прежде и представить себе было нельзя, например, пузырь доткомов, раздувавшийся в США с конца 1990-х и лопнувший в начале нынешнего века. Впрочем, при всей новизне сегмента, в котором разворачивался кризис доткомов, он носил все-таки достаточно локальный характер и раскручивался по уже понятным нам всем правилам. Для понимания же того, с чем мы столкнулись сейчас, элементарно не хватает ни опыта, ни знаний – их просто еще не успели накопить.
И потому к оценке нового феномена пытаются подходить со старыми мерками. Отсюда, например, поименные списки назначенных виновными в кризисе, которые неизменно возглавляет бывший глава Федеральной резервной системы США Алан Гринспен, и сам уже публично покаявшийся в некоторых тактических просчетах.
Некоторые экономисты полагают, что происходящее сейчас – обычное, хотя и очень сильное проявление цикличности развития мировой экономики. К непосредственным же причинам катаклизма опять относят перепроизводство товаров, а еще громадные инвестиции Запада в последние 15 – 20 лет в Индию и Китай. Есть и более оригинальные точки зрения. Скажем, профессор Герман Дейли из Университета Мэриленда считает, что человечество столкнулось сейчас с кризисом не совсем экономическим, а скорее чрезмерно стремительного и значительного роста, который выливается в постепенное истощение природных ресурсов планеты.
И конечно, в поисках подсказки и выхода из положения часто проводят параллели с Великой депрессией. И впрямь, в обоих случаях все начиналось с того, что долгое время заемные средства оказывались слишком легкодоступными, кредиты много брали и много выдавали, и за счет этого в разных сегментах рынка выдувались все новые пузыри. Недаром же на сей раз первой в США обвалилась субстандартная ипотека, и сильнее всех пострадали те, кто был тесно связан с ней и с привязанными к ней деривативами. И еще: и в 1930-е годы, и сейчас налицо активная интервенционистская политика властей. Но похоже, что этим общее и исчерпывается. Не приходится говорить даже о сравнимости масштабов происходившего тогда и происходящего сейчас – то, что переживаем мы сегодня, не имеет прецедента и по размаху.
Первый кризис эпохи глобализации
Главное в том, что сегодняшний кризис, по существу, первый в эпоху высокой степени глобализации экономики. Это порождает массу доселе невиданных проблем и трудностей. Очевидно, что ни одна национальная экономика не может начать восстанавливаться до тех пор, пока из отрицательной зоны не выйдет экономика мировая. Взаимосвязи и взаимозависимости не только охватили весь мир с чисто географической точки зрения, но и пронизали все отрасли. А любая отрицательная динамика в отдельно взятой стране, и уж тем более, например, в являющихся крупнейшей экономикой мира США, тут же отражается на всех остальных по принципу домино.
И тут во весь рост встает проблема: как увязать глобализированный характер современной экономической системы и, можно сказать, местечковый характер национальных политик? Как ни крути, именно это – коренной вопрос стратегии борьбы с нынешним кризисом. «Правила единого европейского рынка будут соблюдаться, и Еврокомиссия обеспечит их сохранность», – подчеркнул глава Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу по итогам экстренного саммита ЕС в Брюсселе. Это означает, что ведущие страны Евросоюза не должны принимать антикризисные меры, которые могут оказать негативное влияние на экономики остальных стран ЕС. Разрабатываются и первые скоординированные спасательные операции. Например, Франция выступила с идеей соединения усилий ради поддержки европейского автопрома, в котором заняты 12 млн человек. А канцлер Германии Ангела Меркель предложила практический способ решения проблемы – через увеличение кредитов автоотрасли ЕС по каналам Европейского инвестиционного банка.
Между тем на практике, пожалуй, уже и не осталось стран, которые так или иначе не поддержали бы «отечественного» производителя. А Испания, на долю которой, в основном благодаря буму на рынке недвижимости, пришлась треть вакансий, созданных в еврозоне в 2006 – 2007 годы, сейчас теряет в неделю 40 тыс. рабочих мест и предлагает иммигрантам деньги, чтобы они покинули Пиренейский полуостров.
Распад системы?
Выступая в Колумбийском университете, не нуждающийся в представлениях Джордж Сорос заявил, что нынешний кризис сравним по масштабам последствий с распадом Советского Союза. Возможно, так оно и есть: все громче разговоры о том, что кризис приведет – или должен привести, чтобы исключить подобное в дальнейшем, – к отказу от Бреттон-Вудской системы денежных отношений и торговых расчетов. Она формировалась, как известно, на фоне доминирования США и Европы. Но сегодня соотношение ВВП развитых и развивающихся стран изменилось, изменился мир, и система, созданная в 1944 году, очевидно, не вполне ему соответствует. Равно как и современные экономическая наука и аналитический аппарат, которые не помогли специалистам разглядеть опасную динамику, что называется, на дальних подступах. Поэтому, наверное, появилось мнение, что современная экономическая наука не поощряет инакомыслия, скептически относится к идущим наперекор общепринятым взглядам, что и привело к определенному застою мысли и отсутствию прорывов. А система регулирования рынков, которая, как оказалось, не препятствовала появлению криминальных и полукриминальных схем в финансах и бизнесе, что усугубляет и без того плачевное положение дел? А некритичность (а иногда и небеспристрастность) финансовых и фондовых аналитиков?..
Может, послушать Питера Шиффа? Сегодня его оценки экономической ситуации более востребованы, чем в 2006-м, но все так же далеки от мейнстрима. Он против жесткого регулирования рынков и вливаний в них госсредств, но за привязку курса доллара к золоту, чего не было уже почти 40 лет. Понятно, что это снова его рецепт только для американской экономики. Но винить Шиффа в отсутствии глобальных рецептов не приходится. Их просто нет, в чем, например, признается глава госкорпорации «Роснанотехнологии» Анатолий Чубайс: «Я не знаю, что делать с мировой экономикой. Я знаю, что делать в России, по очень простой причине: если невозможно сделать серьезный, реальный прогноз по мировой экономике, а все существующие прогнозы пересматриваются – только вот был прогноз роста мирового ВВП 3,5%, потом 2,5%, затем 1,5%, последний – 1%, не удивлюсь, если через месяц будет 0%, в этой ситуации, вырабатывая годовую стратегию, ты обязан взять в расчет самый плохой мировой сценарий из всех».