«Банк – это квазигосударство»
Президент «УралСиба» Азат Курманаев любит при случае подчеркнуть, что уфимский головной офис банка расположен в самом высоком российском небоскребе за пределами МКАД. Но, сохраняя «башкирскую» прописку, «УралСиб» не скрывает претензий на федеральное лидерство. 9-е место по объему частных вкладов, наличие рынка публично котируемых акций, вступившие в завершающую стадию переговоры о привлечении в состав акционеров IFC и ЕБРР (о чем иные московские банки могут только мечтать) – все это заставляет относиться к амбициям «УралСиба» достаточно серьезно.
В отличие от большинства его конкурентов «УралСиб» довольно сложно причислить к категории олигархических или кэптивных банков, что помимо всего прочего избавляет заемщиков от опасений по поводу сохранности своих залогов, а кредиторам вселяет надежду на более эффективное размещение привлекаемых ресурсов. В случае же успешного завершения сделки с IFC и ЕБРР «УралСиб» перестанет зависеть и от своего создателя и бывшего главного акционера – правительства Башкирии. Причем международные финансовые организации, скорее всего, получат часть именно «правительственного» пакета. По крайней мере к концу октября Башкирия собирается продать 15% акций «УралСиба», сократив, таким образом, свою долю до 22,5%.
Впрочем, наряду с довольно четкой бизнес-мотивацией в действиях «УралСиба» нельзя не увидеть попытки застраховаться от возможных политических рисков, связанных с предстоящими президентскими выборами в Башкирии, исход которых для симпатизирующего банку Муртазы Рахимова совсем не очевиден. Причем конкуренты нынешнего главы Башкирии (а среди них столь влиятельные бизнесмены, как основатель Межпромбанка Сергей Веремеенко и совладелец ЛУКОЙЛа Ралиф Сафин) прекрасно отдают себе отчет в том, какую роль играет в республике «УралСиб». Не случайно недавняя серия «антиуралсибовских» публикаций в ряде центральных и региональных СМИ, а также всплеск интереса к банку и его руководству со стороны следственного комитета МВД и МНС почти совпали по времени с началом избирательной кампании Сергея Веремеенко, которого поддерживает федеральный центр. А бывший вице-президент «УралСиба» Салават Мигранов, пытающийся сейчас инициировать пересмотр результатов приватизации банка и настаивающий на признании незаконными соответствующих эмиссий, известен еще и тем, что после ухода от Курманаева некоторое время трудился под руководством Веремеенко.
О том, каковы шансы немосковского банка федерального уровня сохранить свои лидерские позиции в период построения «вертикали власти» Азат Курманаев рассказывает в интервью «Ко».
«Ко»: В 1999 году в интервью «Ко» вы говорили о «государственном» происхождении «УралСиба» (тогда он еще назывался Башкредитбанк) как о некоем конкурентном преимуществе. Дескать, «частный банк может быть разгромлен в любую минуту». Последние события вокруг «УралСиба» не заставили вас пересмотреть свою точку зрения?
Азат Курманаев: По большому счету все упирается в страновой риск. Неважно, какая форма собственности у банка. Он может быть государственным, частным, муниципальным, каким угодно. Мы видим, что громить можно даже крупную нефтяную корпорацию.
Степень зависимости от странового риска не связана с формой собственности. Но чем банк прозрачнее и законопослушнее, тем сложнее его
разрушить. Еще при создании «УралСиба» мы предполагали, что это будет прозрачный банк, которому нечего скрывать. Это принципиальное условие нашего выживания.
«Ко»:ЮКОС – тоже самая прозрачная на сегодняшний день нефтяная компания. Но, как утверждают ее недоброжелатели, приватизировалась она совсем непрозрачно. То же самое ваши оппоненты говорят об «УралСибе», который, находясь изначально в 100-процентной республиканской собственности, получил привилегии от правительства Башкирии и сохранил их, несмотря на частичную приватизацию.
А.К.: Когда создавался банк, никто не думал предоставлять ему какие-то привилегии. Не для этого он создавался. Мы на 100% принадлежали республиканскому правительству, поэтому не воспринимали те операции, которые осуществляли для правительства как привилегии.
Разве обслуживание бюджета – это привилегия? Это наша обязанность. Было бы странно, если бы эти функции исполнял кто-то другой. Когда у вас свой собственный магазин, странно отовариваться в другом месте.
Мы были подразделением правительства. Оно делало все, чтобы банк работал хорошо. И банк делал все, чтобы правительство было удовлетворено его работой. Вы же не упрекаете Внешэкономбанк в том, что он пользуется привилегиями федерального правительства.
«Ко»:Но «УралСиб» – по-прежнему монополист в Башкирии…
А.К.: А Сбербанк монополист и в Башкирии, и по всей России. В Башкирии мы имеем по разным видам услуг от 30% до 50% рынка. И нам не надо увеличивать там свое присутствие. Я думаю, что через год не будет ни одного региона, который имел бы долю в пассивах банка более 10%. И это не значит, что доля Башкирии уменьшится в абсолютном выражении. Просто возрастут доли других регионов.
В Москве, Санкт-Петербурге, Тюмени, Нижнем Новгороде мы станем бороться за расширение своего присутствия. Я думаю, в ближайшие два года наши капиталовложения будут связаны с этими регионами. На 31 января 2004 года мы планируем иметь 50 универсальных отделений в Москве. Сейчас их 14.
Причем мы не намерены сосредотачиваться на обслуживании богатых людей. Наша ниша – средний класс и люди с достатком «ниже среднего». Иными словами, мы будем работать с той же категорией населения, что и Сбербанк.
И Вы хотите сказать, что в 1993 году «УралСиб» был тем же, чем он является сейчас? Разве правительство Башкирии построило нам федеральную сеть?
И разве правительство Башкирии заставило вкладчиков в 24 регионах России пойти к нам?
«Ко»:Почему ни один частный немосковский банк не достиг таких результатов, как «УралСиб»?
А.К.: Питерский Промышленно-строительный банк тоже многого добился. Посмотрите вообще на список банков – лидеров по обслуживанию бюджетных счетов. Там много частных банков. О них почему-то никто ничего не говорит.
Любой клиент, в том числе республиканское правительство или областная администрация, волен обслуживаться там, где захочет. Недавно, кстати, мы наравне с рядом других банков получили право обслуживать счета Ленинградской и Томской областей. Отношения должны строиться по одной из двух схем: либо «клиент-банк», либо «собственник-клиент-банк».
«УралСиб» добился серьезных результатов во многом благодаря тому, что в банке работают люди, неформально относящиеся к своему делу. Это, можно сказать, неординарные личности. Но пророков в своем отечестве нет, поэтому газеты пишут, что у Курманаева все получилось потому, что он племянник Рахимова. Нам все дали, здание за нас построили и т.д. Но я не племянник Рахимова. И никто не учитывает, что в течение последних десяти лет шла тяжелейшая работа. Я сам работаю по 14 часов каждый день. А костяк коллектива банка – просто настоящие подвижники.
«Ко»:Тем не менее некоторые банки чувствуют себя в Башкирии гораздо хуже, чем «УралСиб». Взять хотя бы Международный промышленный банк. Вы же оттеснили его от обслуживания республиканского бюджета?
А.К.: Я не помню случаев, чтобы у нас возникала конкуренция с названным вами банком. Скорее всего, они делали бизнес в какой-то иной сфере. На рынке мыс ними не сталкивались. Я не вижу их на рынке. И не только на башкирском.
«Ко»:Если «Межпром» настолько незаметен и малозначим, зачем башкирскому МВД потребовалось в середине июня устраивать «маски-шоу» в его уфимском филиале?
А.К.: Я не приветствую такие действия в отношении какого бы то ни было банка. Это может войти в привычку. Один налет – трагедия. Третьего налета общество уже не заметит. Кроме того, подобная практика развращает силовые органы. Они теряют социальную ответственность, хотя и наняты нами, налогоплательщиками.
«Ко»: Предстоящие выборы президента Башкирии как-то учитываются в ваших переговорах с IFC?
А.К.: Процесс сближения с IFC начался еще в январе 2003 года. Ни выборы президента Башкирии, ни выборы федерального парламента, ни президентские выборы в России не определяют нашего графика взаимодействия с IFC.
Я всегда был очень аполитичным человеком. И банк вне политики. У нас нет ни одного действующего политика в банке. Обслуживая 2 млн частных вкладчиков и 75 000 корпоративных клиентов, мы представляем их интересы как хозяйствующих субъектов вне зависимости от их политической, национальной или религиозной принадлежности. Мы уже достигли такого состояния, когда можем не зависеть от выборов, президентов и парламентов.
Мне непонятно, почему российские органы госбезопасности не занимаются людьми, которые пытаются дестабилизировать работу банка федерального уровня с филиальной сетью от Калининграда до Иркутска, занимающего 7-е место по капиталу и 6-е по вкладам населения (согласно банковскому рейтингу «Ко» «УралСиб» занимает 9-е место по объему частных вкладов. – Прим. «Ко»). Почему «политическим гопникам», называющим себя журналистами и политтехнологами, позволено изготовлять и распространять листовки откровенно провокационного характера? Те, кто платит им деньги, – а эти люди чего-то в жизни уже добились – должны понимать, что всему есть предел. Они должны контролировать этих «гопников» и не позволять им рушить основы государства.
Если вам не нравится Курманаев – это одно. Но из этого не следует, что нужно лгать людям, ставя под сомнение надежность банка. Мы хотим получить ответ на вопрос, почему государство не защищает свою часть. Мы же являемся частью народного хозяйства России!
«Ко»:Вы же сами говорили о страновом риске. В конце концов, роль ЮКОСа в народном хозяйстве страны тоже немаленькая.
А.К.: Я понимаю, что я не один. Но я требую от государства выполнения своих контрактных обязательств. Проблема ведь в том, что банк национального уровня – это квазигосударство. В отличие, скажем, от нефтяной компании, он представляет интересы огромного числа людей, причем в большинстве своем отнюдь не богачей. Очень хотелось бы, чтобы государство это понимало вне зависимости от того, о каком конкретно банке идет речь: московском или региональном, частном, муниципальном или государственном. Если кто-то хочет стать президентом некой республики либо области, вовсе не обязательно разрушать работающие там хозяйствующие субъекты. Это не путь к победе.
А если эти люди понимают, что делают, то они представляют собой национальную угрозу и являются государственными преступниками. Это значит, что сегодня в России существует круг абсолютно безответственных людей.
Если эта кампания ведется, значит, ее кто-то оплачивает, значит, это кому-то нужно. Но если органы госбезопасности спокойно смотрят на все происходящее, вывод напрашивается один: сегодня в России можно вести антигосударственную и антиобщественную деятельность.
«Ко»:А как определить степень участия банка в народном хозяйстве? Ведь не все банки можно назвать национальными.
А.К.: Национальным банк можно назвать, исходя из двух параметров. Первое – это количество частных вкладчиков, развитость банковской сети. Так, по количеству открытых счетов частных вкладчиков мы занимаем 2-е место после Сбербанка. А по объему вкладов в качестве банковской группы – 6-е. Например, Альфа-банк, Росбанк (особенно после покупки группы ОВК) – ритейловые банки.
Второй параметр – доля на рынке. Внешторгбанк не обладает большим количеством частных вкладчиков, но он обслуживает крупнейшие российские корпорации и владеет серьезной долей рынка.
Я считаю, что в России существует восемь банков национального уровня (либо близких к тому, чтобы стать таковыми). Это Сбербанк, Внешторгбанк, УралСиб, Альфа-банк, Росбанк, МДМ-банк, Газпромбанк и Банк Москвы.
И они могут рассчитывать на защиту государства, на бережное с его стороны отношение.
«Ко»:Государству, как мне кажется, важно обеспечить режим наибольшего благоприятствования двум-трем госбанкам. А интересы остальных не принимаются в расчет…
А.К.: Я не хотел бы верить в то, что люди могут так недальновидно поступать. Потому что надо иметь не два-три общенациональных банка, а как минимум десять.
«Ко»:У Башкирии мог же быть один опорный банк, почему Федерации не ограничиться лишь тремя опорными банками?
А.К.: Нельзя сравнивать Башкирию с Россией. Россия – это государство, которое было великим и сейчас пытается вновь вернуть себе статус великой державы. А банковская система великой державы не должна быть представлена только государственными банками. Должны быть и частные, и муниципальные банки.
Почему мы дискриминируем собственность субъектов Федерации и муниципий? Почему собственность федерального правительства считается государственной, а собственность республики, входящей в Федерацию, не имеет этого статуса?
«Ко»: Потому что сейчас строится «вертикаль власти»…
А.К.: А что, кто-то отменял Конституцию? Разве в федеративном государстве «вертикаль власти» отсутствует? Разве ее не существует в Германии, в США? Когда читаешь центральные издания, создается впечатление, что раньше был бардак, ужас, а вот ныне умные дяди придумали, как установить порядок. Но это же не так. Даже в коммунистические времена Советский Союз все равно оставался федеративным государством.
«Ко»: «УралСиб» базируется в Уфе…
А.К.: Не согласен. «УралСиб» базируется в России.
«Ко»:Хорошо, головной офис банка расположен в Уфе. Там же у него самое высокое здание к востоку от МКАД.
А.К.: Это вообще самое высокое здание в России за пределами МКАД.
«Ко»:У вас существует сценарий развития на тот случай, если на выборах президента республики победит не Муртаза Рахимов, а Сергей Веремеенко или Ралиф Сафин?
А.К.: Как генеральный менеджер самого публичного на сегодняшний день банка, который, повторюсь, представляет интересы 10 млн россиян, могу сказать, что вне зависимости от того, кто победит на выборах, мы будем работать в республике и не собираемся уступать своих конкурентных позиций.
Руководство банка обязано иметь хорошие отношения с любым президентом, пришедшим к власти в результате честных выборов. Причем это касается не только Башкирии, но любого региона, где мы работаем. Мы не видим причин становиться врагами кого бы то ни было.
«Ко»: Вы говорите, что не уступите своих конкурентных позиций. Но «УралСиб» довольно тесно связан с «Башнефтью» и «Башнефтехимом». А именно эти предприятия, вернее их предстоящая приватизация, в конечном счете и обусловливают интерес, проявляемый московскими олигархами к республиканским выборам. Даже получив контроль над регионом, они не смогут контролировать башкирскую нефтянку, если ее финансовые потоки будут, как и прежде, проходить через «УралСиб».
А.К.: Для меня описанная вами схема очень сложна. На самом деле все проще. Эти корпорации вполне могут обойтись без помощи банка. Преувеличивать их зависимость от кредитных ресурсов «УралСиба» – заблуждение. «УралСиб» никогда не предоставлял им долгосрочных кредитов. У нас нет таких денег. С другой стороны, преувеличивать зависимость «УралСиба» от «Башнефти» и т.д. – тоже заблуждение. Мы не зависим друг от друга. И такая независимость в интересах обеих сторон.
«Ко»:Некоторые наблюдатели рассматривают сотрудничество «УралСиба» с «НИКойлом» если не как предпродажную подготовку, то, во всяком случае, как попытку установить контакт с ЛУКОЙЛом, чей «кандидат» Ралиф Сафин также собирается бороться за пост президента Башкирии.
А.К.: Мы привлекли четыре компании для продвижения наших акций на рынок. Это рутинные, стандартные договоры, подобные тем, какие подписывает любая корпорация с инвестиционными компаниями. Со всеми нашими партнерами был подписан договор о конфиденциальности.
Я не думаю, что в утечке информации виноват менеджмент «НИКойла», но мне такая ситуация очень не нравится. Мы привыкли к хорошему сервису. Причем факт нашего сотрудничества почему-то вызывает большой ажиотаж. Я считаю те предположения, которые высказывают СМИ по этому поводу, несерьезными. А тем более несерьезно рассматривать нашу совместную работу как попытку контакта с Сафиным. Зачем мне искать контакт с ним? Мы и так знакомы.
«Ко»:В данном случае у вас появляется возможность пригласить ЛУКОЙЛ в число акционеров банка в качестве, так сказать, «платы за ненападение».
А.К.: Никогда мы не вели таких переговоров ни через посредников, ни напрямую. Но если бы ЛУКОЙЛ захотел стать нашим стратегическим инвестором, мы достаточно серьезно рассмотрели бы этот вариант. Точнее, мы бы инициировали переговоры с главными акционерами банка.
«Ко»: Среди возможных покупателей «УралСиба» довольно часто называют британский банковский консорциум HSBC. На подобную мысль наводит еще и тот факт, что HSBC не пытается столь же активно развивать бизнес своего российского дочернего банка, как это делает его глобальный конкурент Citigroup. Трудно предположить, что HSBC решил отказаться от российского рынка в пользу Citi.
А.К.: Мы очень близкие партнеры. У HSBC очень хорошие отношения как с «УралСибом», так и с правительством Башкирии. HSBC в мае 1997 года организовал первый синдицированный кредит для Башкредитбанка. Это был первый наш выход на западные рынки капитала. Я дважды приглашался на специальные встречи с главой HSBC сэром Джоном Бондом. Когда в 2000 году мы приступили к построению сети, именно HSBC выступил нашим неофициальным консультантом.
Я не исключаю интереса к «УралСибу» со стороны HSBC.
«Ко»: Если HSBC будет покупать «УралСиб», ему в отличие, скажем, от IFC или ЕБРР нужен будет только контрольный пакет – так же, как и вам в случаях, когда, приобретая региональные банки, вы строите собственную сеть. В то же время вы пытаетесь сделать так, чтобы ни один из акционеров не имел доминирующего влияния в «УралСибе». Как будет разрешаться эта коллизия?
А.К.: Да, мы стремимся именно к этому. Но если глобальный финансовый институт проявит интерес к «УралСибу», он начнет вести переговоры с существующими акционерами. Моя позиция в данном случае не будет первостепенной.
«Ко»:А если вам предложат, вы останетесь в банке, целиком принадлежащем глобальному финансовому институту?
А.К.: Почему нет? Я всегда работал для акционеров. Я никогда не был собственником этого банка, хотя его создал.
«Ко»:Одно дело республиканское правительство, а другое – крупнейшая банковская группа мира со своими стандартами корпоративного управления…
А.К.: Мне было бы интересно поработать. Мы уже в процессе окончания сделок со многими финансовыми институтами. И IFC, и ЕБРР могут иметь достаточно большой пакет, с помощью которого они будут серьезно влиять на деятельность «УралСиба». Я очень спокойно к этому отношусь. Задача менеджера – удовлетворять интересы акционеров. Если его это не устраивает, он должен уйти.
Как мы строим свои взаимоотношения с руководителями приобретаемых нами банков? Прежде всего говорим: мы хотим, чтобы вы работали. Ведь никто никогда не хочет конфликтов. Но при этом мы хотим, чтобы вы работали по-нашему. И мы даем вам время научиться работать по-нашему. Если в течение этого срока вы не научитесь работать по-нашему, мы оставляем за собой право вас поменять.
Я готов применить этот тезис и к себе. Это то, к чему мы стремимся. Моя задача – участвовать в создании нормального правового государства. Почему надо ехать в Дубай и восторгаться тем, что сделали вчерашние бедуины? Почему мы не можем сделать то же самое? Почему надо каждый раз разрушать, а не созидать?
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
