Bank of New York: двести лет на войне компроматов
215 лет назад в газете The New York Packet появилось скромное объявление: "Джентльмены из Сити создают банк, основанный на либеральных принципах. Взносы в уставный капитал делаются живыми деньгами".
Так на свет появился Bank of New York, о котором теперь пишет всякие гадости вся мировая пресса. Впрочем, к скандалам BONY не привыкать. Первым человеком, пострадавшим из-за близости к банку, еще двести лет назад стал знаменитый Александр Гамильтон.
То, что Bank of New York попадет в историю (и в буквальном и в переносном смысле), ясно было уже в позапрошлом веке. Так сказать, по обстоятельствам его рождения.
В создании банка принимал самое непосредственное участие Александр Гамильтон, один из ближайших сподвижников первого президента США Джорджа Вашингтона. Гамильтон даже писал устав Bank of New York. К 1784 году он, правда, несколько отдалился от первого президента США и занялся адвокатской практикой в Нью-Йорке.
Однако, судя по всему, именно с помощью BONY Александр Гамильтон собирался вернуться во власть. В 1789 году он был назначен первым секретарем казначейства - во многом благодаря тому, что ратовал за полное погашение правительственных займов. Они выпускались в массовом порядке в период войны за независимость. По мнению Гамильтона, погасить долги нужно было, "чтобы укрепить веру в силу правительства". Идея пришлась по душе конгрессменам, многие из которых в свое время приобрели эти долговые обязательства на вторичном рынке за 15 - 25% от номинала.
Но у правительства не было денег расплатиться по этим долгам. Тут-то и пригодились связи Гамильтона с Bank of New York, благо капитал банка формировался живыми деньгами. BONY попал в число тех финансовых структур, с помощью которых правительство рефинансировало свои долги.
У молодого банка заняли $200 тыс., а для покрытия задолженности уже перед ним самим и ему подобными казначейство выпустило новые федеральные облигации. Как не без пафоса отмечают штатные историографы Bank of New York, эти бумаги стали вехой в становлении репутации правительства США и экономической независимости молодой нации.
Однако помимо чисто имиджевых дивидендов BONY получил и вполне осязаемую материальную выгоду. В 1792 году - главным образом для того, чтобы обслуживать вторичный рынок новых облигаций, - была создана знаменитая New York Stock Exchange (NYSE). У Bank of New York появилась возможность продать государственные бумаги, вернув свои деньги гораздо раньше истечения срока обращения облигаций. Кроме того, спрос на федеральные долговые обязательства позволял банку - кредитору правительства рассчитывать и на интерес со стороны инвесторов.
BONY не упустил случая использовать такую возможность. И вскоре вышел на биржу уже со своими собственными акциями. Это были первые корпоративные ценные бумаги, которые попали в листинг NYSE.
Деньги, привлеченные с биржи, в свою очередь, позволили Bank of New York активизировать кредитование зарождающейся американской промышленности. Тем более что это отвечало планам Гамильтона, который не только ратовал за построение стабильной финансовой системы, но и был ярым пропагандистом индустриализации (этакий симбиоз Сергея Дубинина и Виктора Геращенко). В 1792 году банк выдал ссуду созданной по инициативе Гамильтона ассоциации по развитию общественно полезных производств. Позднее банк частично финансировал строительство каналов Морриса в Нью-Джерси и Эри в Нью-Йорке. При этом Bank of New York попутно кредитовал пароходные компании, которые извлекали прямую выгоду из эксплуатации этих водных путей.
Горе уполномоченным
Обстоятельства вроде бы складывались как нельзя лучше для Bank of New York. Ведь он пользовался покровительством главного казначея страны. Надо ли российскому читателю объяснять, что это значит?
Но "хлебный" пост федералиста Гамильтона, а также его политические и экономические взгляды не давали покоя противникам главы казначейства - представителям блока демократов-республиканцев. Тем более что возглавлявшие этот блок Томас Джефферсон и Джеймс Мэдисон делали ставку главным образом на массу мелких и небогатых фермеров, в то время как Гамильтон опирался в основном на поддержку состоятельных граждан: аристократов и крупных предпринимателей.
Желая сместить Гамильтона, Джефферсон и Мэдисон затеяли войну компроматов. (Знакомо, не правда ли?) С этой целью они начали издавать в Нью-Джерси National Gazette, на страницах которой с завидной периодичностью стали появляться статьи, обличающие экономическую политику администрации. Помимо, что называется, системной критики эти публикации содержали и обвинения руководства казначейства в коррупции. Тогда-то Bank of New York в первый раз и попал под газетный обстрел. Ведь, рассказывая о том, как Гамильтон и его друзья в личных целях использовали казначейство и банк США, преданные республиканцам журналисты не могли обойтись без нелестных упоминаний о BONY.
В 1795 году Гамильтон вынужден был уйти из правительства, что, естественно, отрицательно сказалось на бизнес-активности Bank of New York. Спустя пять лет власть в стране перешла к Джефферсону и его сторонникам, явно недолюбливавшим банковскую систему вообще и гамильтоновский банк в частности. А еще через четыре года Александр Гамильтон был смертельно ранен на дуэли с вице-президентом Аароном Барром. BONY остался без какого-либо прикрытия. Ситуация осложнялась тем, что Барр помимо всего прочего возглавлял базовый для банка штат Нью-Йорк.
Подземный клиринг
Только в середине XIX века, когда распался недружественный банку блок демократов-республиканцев и, более того, между BONY и руководством новоиспеченной демократической партии наметилось нечто вроде альянса, у Bank of New York появилась возможность расширить сферы своей деятельности.
В 1853 году BONY принял участие в создании New York Clearing House, а затем в 1858 году стал его абсолютным владельцем. Тогда это была победа. Никто же не знал, что через каких-то 140 лет именно клиринговые возможности Bank of New York сделают его столь привлекательным для молодых российских банков и что это впоследствии обернется для BONY серьезными проблемами.
Еще больше усилились позиции Bank of New York во время промышленного бума, возникшего после войны между Севером и Югом. Пригодился приобретенный благодаря Гамильтону опыт по кредитованию "реального сектора". BONY кредитовал практически все железные дороги и коммунальные предприятия, в частности финансировал строительство нью-йоркской подземки.
Так что свой вековой юбилей, а затем и начало двадцатого столетия Bank of New York встретил неплохо, хотя и без особых взлетов. Ведь столетний BONY в отличие от пятилетнего не очень увлекался модными в то время ценными бумагами, предпочитая рискованным финансовым операциям стандартный банковский сервис. (Видимо, руководители банка решили следовать заклинаниям о живых деньгах из памятного объявления в The New York Packet.) Это помогло ему сравнительно безболезненно пережить Великую депрессию. Однако во многом именно из-за столь консервативной политики старейший банк страны долгое время не мог выйти за пределы Манхэттена.
Преодоление имени
Географию своего названия Bank of New York начал преодолевать лишь в 60-х годах нашего века. Экспансия банка странным образом совпала с очередным воцарением демократов в Белом доме.
На первом этапе экспансии банк благодаря слиянию с New York Insurance & Trust Company, Fifth Avenue Bank и Empire Trust Company расширил свое присутствие в Нью-Йорке. (Примерно так же Банк Москвы усилил свои позиции на столичном рынке после создания альянса с "Тройка-Диалог" и поглощения Мосбизнесбанка.)
Это объединение позволило Bank of New York существенно диверсифицировать свой бизнес, увеличив тем самым количество предлагаемых клиентам услуг. Что, в свою очередь, дало банку возможность к 1969 году выйти за границы города и построить сеть отделений в пригородах. К слову сказать, с тех пор BONY обладает крупнейшей сетью в нью-йоркском мегаполисе.
Тремя же годами ранее Bank of New York начал свое "зарубежное турне", открыв в 1966 году представительство в Лондоне. Однако основной прорыв в этом направлении был сделан лишь спустя 12 лет - с приобретением Irving Bank Corporation. Эта сделка позволила создать в то время десятый по величине банк в мире.
С тех пор на лентах информационных агентств стали довольно часто появляться сообщения о новых приобретениях Bank of New York, каждое из которых позволяло ему расширить либо географию своего бизнеса, либо спектр предоставляемых клиентам услуг. Так, в начале 90-х BONY купил National Community Banks в Нью-Джерси и The Puttnam Trust Company в Коннектикуте, продолжив развитие своей филиальной сети. А в конце 97-го BONY досталась британская International Factors, контролирующая около 15% местного факторингового рынка. Не случайно сейчас Bank of New York Corporation считается крупнейшей факторинговой компанией в мире. Годовой оборот ее превышает $15 млрд.
Примечательно, что если в начале века BONY остерегался финансовых операций, то к концу столетия они стали его стихией. За банком тянется целый шлейф приобретений из числа компаний, занимающихся ценными бумагами. Не говоря уже о том, что Bank of New York практически монополизировал выпуск так называемых ADR. (Американские депозитарные расписки - производная ценная бумага, которая позволяет иностранным компаниям выходить на фондовый рынок США, не прибегая к сложной и невыполнимой для многих процедуре по включению в листинг NYSE.) ADR особо распространены в странах, относящихся к категории emerging markets.
Совместные проекты по выпуску ADR - наряду с предоставлением услуг по валютному клирингу - и сделали Bank of New York лучшим другом российских банков.
Несъедобная "дыня" и "грязные" деньги
Оказывается, правы были руководители Bank of New York начала века, исповедовавшие принцип "Тише едешь - дальше будешь". Не "высовывался" бы BONY - и меньше было бы у него проблем.
Первый тревожный сигнал, предвещавший нынешний скандал, прозвучал для банка еще весной прошлого года. Расстроилась многообещающая сделка по слиянию с Mellon Bank Corporation (штаб-квартира в Питтсбурге).
Несмотря на уверения Bank of New York в том, что банк, который может возникнуть в результате этой сделки, будет обладать активами в $104 млрд и непременно войдет в десятку крупнейших кредитных учреждений США, руководители Mellon Bank от альянса отказались. Свое решение они мотивировали тем, что BONY якобы не имеет ощутимых результатов в таких сферах бизнеса, как управление активами взаимных фондов и доверительное управление личными финансами. Между тем эти услуги обеспечивают до 48% годового дохода Mellon Bank. Отговорка, надо сказать, весьма спорная. Ведь альянс тем и ценен, что его участники дополняют друг друга.
Ирония судьбы: в 1923 году усилиями тогдашнего первого секретаря казначейства Эндрю Меллона перед зданием этого ведомства была установлена статуя Гамильтона, а спустя 75 лет банки, созданные этими финансистами, не смогли договориться. Что-то, наверное, в Питтсбурге прознали про Bank of New York!
Кстати, не исключено, что именно во время подготовки к этой сделке конкуренты и начали собирать компромат на BONY. Слишком уж большим стал бы Bank of New York, произойди объединение с Mellon. А опыт конца 80-х, и в частности история с поглощением Irving Bank, показывает, что с усилением BONY обязательно повышаются шансы демократов на победу в борьбе за Белый дом. Вот и молодой сенатор из Арканзаса Билл Клинтон стал президентом США как раз в то время, когда Bank of New York был на подъеме. Возможно, собранный компромат вовремя подкинули в Питтсбург, что в конечном итоге и расстроило сделку.
В преддверии президентской кампании, когда потребовалось подмочить репутацию демократов, сведения, касающиеся теневых сторон деятельности их любимого банка, всплыли вновь. Только на сей раз компромат был приправлен пикантными подробностями, сообщенными заинтересованными российскими товарищами и предстал взору уже не узкого круга банковских аналитиков, а широкой публики.
Снова на исходе века у Bank of New York возникают проблемы. Снова он страдает из-за политики. Но едва ли уместно его жалеть. Во-первых, банку, чьи суммарные активы достигают $67 млрд, опасаться в сущности нечего. А во-вторых, таких результатов BONY, который совсем недавно еще был банком средней руки, добился главным образом благодаря ставке на определенные политические силы. Нынешние владельцы Bank of New York просто повторили то, что сделали их предшественники 215 лет назад. Беда в том, что в условиях демократии на всякого Гамильтона обязательно найдется свой Джефферсон. Мы ведь, кажется, тоже начинаем к этому привыкать?
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
