Блеск и нищета Генриха Ягоды
Нарком внутренних дел СССР Генрих Ягода посвятил октябрь 1936 года приятному занятию. Он целыми днями вертелся перед зеркалом, обсуждая с лучшими московскими портными мундир генерального комиссара НКВД. Звание, соответствующее маршальскому, было изобретено специально для него Сталиным. «Железный нарком» мог позволить себе расслабиться: он только что выиграл для Хозяина многолетнюю войну, которую тот вел против партийной оппозиции.
Противники Сталина и Ягоды – соратники Ленина и Троцкого – занимали ключевые посты благодаря своим дореволюционным заслугам и активному участию в событиях 1917 года. В результате ряда судебных процессов, организованных НКВД, их удалось отстранить от власти и уничтожить.
Пышный маршальский мундир не был единственной наградой за показательные процессы. Хозяин намекнул, что канал Москва – Волга, который строили заключенные, может быть назван именем Ягоды. «Железному наркому» был также пожалован пост руководителя комиссариата почт и телеграфа – одного из самых могущественных ведомств. Наконец, Сталин сделал Ягоду кандидатом в члены Политбюро.
Карьерист среди мечтателей
Генрих Ягода указывал в анкетах, что состоит членом РСДРП(б) с 1907 года, но в действительности он довольно долго даже не догадывался о существовании большевиков. Сын ювелира Гершена Иегуды собирался стать раввином, однако нашел себе место в рядах политических радикалов.
В 1906 году он вступил в кружок эсеров-анархистов. В 1911-м обнаружилось, что лидер кружка является провокатором Охранного отделения. Иегуду-Ягоду вместе с другими подпольщикам арестовали и выслали на два года в Симбирск.
Вернувшись из путешествия «по ленинским местам», будущий нарком решил больше не связываться с революционерами. Он устроился на должность редактора журнала «Вопросы статистики», женился и превратился в мирного обывателя. Его супруга Ида Авербах приходилась племянницей известному большевику Якову Свердлову. Это родство пришлось очень кстати в 1917 году, когда семейное благополучие оказалось под угрозой.
Свердлов, возглавивший первое правительство большевиков, устроил мужа племянницы в Петросовет, однако ничего более значимого, чем должность рядового клерка, предложить родственнику не смог. Тогда Ягода, подчистив свою биографию, устроился на работу в ВЧК и уже через пять лет вошел в число заместителей Дзержинского.
Надо сказать, что семена будущих внутрипартийных войн были посеяны в первые дни после победы революции. До 1917 года РСДРП(б) представляла собой подпольную партию, семью единомышленников, фанатично преданных идее социалистической революции. Взяв власть в свои руки и начав создавать собственный аппарат управления, большевики сразу же столкнулись с проблемой нехватки кадров. Им пришлось привлекать в свои ряды массу «людей со стороны», большинство из которых мало интересовались вопросами идеологии и вступали в партию-победительницу только для того, чтобы сделать карьеру при новом режиме.
Их надежды, впрочем, редко оправдывались: старые большевики не испытывали иллюзий по поводу движущих мотивов этих людей, обзывали их «попутчиками», «обозниками» и «партийным пассивом». При распределении руководящих постов в первые годы советской власти непременно учитывались дореволюционные заслуги и партийный стаж. Все ключевые должности в партии и правительстве заняли соратники Владимира Ленина и Льва Троцкого, которые скептически относились к карьерным потугам «партийного пассива».
Единственным ведомством, в кадровой политике которого принципу партийного стажа не уделялось особого внимания, являлась Всероссийская чрезвычайная комиссия. Любопытно, что она была учреждена как сугубо временная структура для борьбы со сторонниками старого режима. Руководитель ВЧК Феликс Дзержинский и другие лидеры большевиков считали, что в социалистическом государстве нет места полицейским органам, поэтому сразу же после разгрома контрреволюционных сил ВЧК должна быть ликвидирована.
Впрочем, к началу 1920-х годов, когда белая армия была разбита, западные страны свернули программы военной интервенции, внешняя угроза советской республике исчезла, об идее ликвидации ВЧК забыли. Идейным вдохновителем превращения чрезвычайки в регулярное ведомство стал заместитель Дзержинского – шеф латышских стрелков Мартин Лацис. В газете «Красный террор» он писал: «Контрреволюция развивается везде, во всех сферах нашей жизни, она проявляется в самых различных формах, поэтому очевидно, что нет такой области, куда не должна вмешиваться ЧК».
Эра заместителей
Дальнейшее усиление силовых органов в СССР было связано с внутрипартийной борьбой. После смерти Ленина в партии образовалось два центра. Заслуженные революционеры, которые составляли большинство как в ЦК, так и в руководстве наркоматов, группировались вокруг «отца революции» Льва Троцкого – блестящего теоретика, одного из лидеров международного революционного движения и героя гражданской войны. Молодые бюрократы из «партийного пассива» тяготели к руководителю политбюро Сталину.
Хотя Дзержинский симпатизировал Сталину, он пресекал попытки последнего использовать «щит и меч революции» в политической борьбе. В 1926 году «Железный Феликс» умер, а новым руководителем силового ведомства был назначен Вячеслав Менжинский – заслуженный большевик, за плечами которого было более 20 лет царской каторги.
Менжинский страдал от всех известных науке болезней и большую часть времени проводил не на Лубянке, а в больницах и санаториях. Руководство Объединенным государственным политическим управлением (такое название ВЧК носила с 1922 года) осуществлялось первым замом Менжинского Генрихом Ягодой, доставшимся ему в наследство от Дзержинского. В этот период, как считают многие историки, между Сталиным и Ягодой был заключен пакт о совместной борьбе против неугодных с применением информационных и силовых ресурсов карательного ведомства.
Первая выемка
Сигналом к первой атаке для Ягоды послужила дискуссия, развернувшаяся вокруг инициативы Сталина, направленной на свертывание нэпа и переход к пятилетнему экономическому планированию. Троцкий разнес сталинскую идею в пух и прах, руководители экономических ведомств также сочли ее «излишне поспешной».
В сентябре 1927 года агент Ягоды, внедренный в ряды «левой оппозиции», сообщил о существовании нелегальной типографии, в которой сторонники Троцкого собираются напечатать антисталинскую экономическую программу. Высокопоставленный сотрудник ОГПУ Александр Орлов, позже бежавший на Запад, в своих мемуарах утверждал, что когда Ягода докладывал Сталину о типографии, тот прервал его словами: «Хорошо! Теперь повысьте своего агента в звании до офицера армии Врангеля и укажите в своем докладе, что троцкисты сотрудничают с белогвардейцами».
С этим докладом Сталин выступил на совещании ЦК и Центральной контрольной комиссии. «Белогвардейская» тема произвела фурор: более 100 большевиков из «старой гвардии» были смещены с руководящих постов и исключены из партии. Что касается лидеров оппозиции, то подобные наказания казались Сталину слишком мягкими. Он неоднократно передавал Троцкому предложение эмигрировать из страны, но угрозы на закаленного в боях революционера не действовали.
Тогда в 1928 году особое совещание ОГПУ осудило Троцкого на ссылку в удаленный район Казахстана. Ягода отправил на квартиру Троцкого оперативную группу, которая погрузила лидера оппозиции в поезд и отправила его в казахскую степь.
Год спустя таким же образом Ягода организовал «побег иудушки Троцкого к своим иностранным хозяевам». Чекисты вывезли Троцкого вместе с семьей в Турцию, где он долгое время содержался под охраной на территории советского посольства.
В авангарде реформ
Тогда же Ягода разработал методику использования спецслужб в акциях, смысл которых заключался в переносе ответственности за нарастающий экономический кризис с политбюро на неких «вредителей и саботажников». В марте 1928 года ОГПУ объявило о раскрытии контрреволюционного заговора инженеров угольных шахт восточного Донбасса. 50 местных специалистов и три инженера, приглашенных из Германии, обвинялись в умышленной порче оборудования, срыве плана поставки угля и подготовке масштабных аварий на предприятиях. Целью заговорщиков, по версии обвинения, являлось возвращение предприятий в собственность их дореволюционных владельцев. Улики, представленные на публичном процессе, проведенном в Доме союзов, представляли собой личные письма инженеров, в которых, как считало ОГПУ, присутствовали зашифрованные подрывные инструкции. Расшифровать их ОГПУ не удалось, зато следователи добились «чистосердечного» признания обвиняемых.
Глобально «шахтинский» процесс провалился, поскольку западные журналисты обнаружили, что донецкие шахты до революции принадлежали капиталистам Рябушинским и Вышнеградским, которые умерли в эмиграции и посему никак не могли руководить диверсиями в Советской России. Но, несмотря на промах Ягоды, процессы над «вредителями» стали частью системы управления народным хозяйством. Каждая авария на производстве и каждый случай невыполнения плана, чем бы они ни были вызваны, сопровождались разоблачением очередного заговора.
К 1933 году, завершающему первую сталинскую пятилетку, экономические просчеты вождя стали очевидны. На пленуме ЦК генсек предложил отказаться от им же введенной системы централизованного распределения товаров и вернуться к обычному товарно-денежному обороту. Сталинский доклад был расценен оппозицией как проявление его слабости. В кулуарах XVII съезда партии старые большевики убеждали соратников забаллотировать Сталина на перевыборах генсека. Старые большевики якобы обратились к главе ленинградской партийной организации Сергею Кирову, который был внесен в списки кандидатов в качестве номинальной альтернативы Сталину. Они предложили ему объединить вокруг себя всех недовольных сталинским курсом и стать генеральным секретарем. Киров испугался и немедленно доложил Хозяину об этом предложении. Сталин сделал выводы о степени лояльности к нему партии и начал готовиться к новой атаке на оппозиционеров.
Для этого в 1934 году была проведена реформа силовых органов. Политическая и уголовная полиция, служба расследования, пограничные и внутренние войска, а также система исполнения наказаний были объединены в Народный комиссариат внутренних дел (НКВД), который возглавил Ягода. Независимой оставалась лишь созданная в 1933 году Генеральная прокуратура СССР. Ее не включили в структуру НКВД исключительно для соблюдения видимости приличий, да в этом и не было нужды: руководители прокуратуры Акулов и Вышинский являлись личными креатурами Сталина.
След спецслужб
Первого декабря 1934 года Сергей Киров был застрелен у дверей своего кабинета в Смольном. Убийцу схватили на месте преступления, им оказался некий Леонид Николаев – психически неуравновешенный гражданин, считавший, что Киров соблазнил его жену, а также способствовал его увольнению с номенклатурной должности.
Теракт в Ленинграде оказался подходящим поводом для запуска машины репрессий. В день убийства Кирова вышла личная резолюция генсека, позволявшая НКВД проводить расследования в отношении лиц, подозреваемых в терроризме, и назначать наказания вплоть до высшей меры. На следующий день сотрудники НКВД арестовали в Ленинграде более 100 человек, которые признались в том, что были направлены белогвардейцами-эмигрантами убить Кирова.
Николаев тем временем давал показания. Вначале он убеждал следователей, что сообщников не имел, а на преступление пошел с целью привлечь внимание партии к своей личной трагедии. Спустя две недели он изменил показания и признался, что состоял членом подпольной террористической группы, созданной Каменевым, Зиновьевым и другими оппортунистами для расправы над Кировым.
Сразу же поползли слухи о том, что теракт в Ленинграде – провокация спецслужб и что Кирова ликвидировал Ягода по распоряжению Сталина. Действительно, смерть партийного руководителя могла быть выгодна политбюро и НКВД. Никита Хрущев, принимавший участие в расследовании, позже вспоминал, что «дело Кирова» велось весьма странно и у него возникло подозрение: за всем этим скрывается афера Ягоды.
Репрессии 1935 – 1936 годов, вызванные убийством Кирова, вошли в историю под названием «кировский поток». Пока следователи НКВД выбивали признания из главных подозреваемых, руководителей пресловутых московского и ленинградского «троцкистско-зиновьевских подпольных центров», из партии были исключены, а затем расстреляны или сосланы более 20 000 человек.
В январе 1935 года состоялся первый судебный процесс по делу Кирова, главными обвиняемыми на котором были Зиновьев и Каменев. Они признали свою «моральную ответственность» за убийство Кирова и были осуждены к десяти и пяти годам лишения свободы соответственно. Полгода спустя их дела были пересмотрены, оппозиционеры признали себя прямыми организаторами убийства, согласились с тем, что по указанию Троцкого готовили покушения на Сталина и других партийных руководителей, после чего тюремное заключение было заменено расстрелом.
Бешеные темпы подготовки процессов и топорная методика «выбивания показаний» приводили к накладкам. Так, стремясь доказать связи заговорщиков с Троцким, Ягода распорядился получить от обвиняемого Гольцмана показания о том, что тот встречался во время поездки в Копенгаген с сыном Троцкого Львом Седовым и получал от него инструкции по проведению терактов. Следователь, готовя протокол, указал, что Гольцман сознался в том, что его встречи с Седовым проходили в гостинице «Бристоль». Вскоре обнаружилось, что гостиницы с таким названием в Копенгагене нет и не было, и западная пресса, которая ранее довольствовалась сообщениями ТАСС о ходе процессов, подняла шум.
Так сколько убийц было у Кирова?
К началу осени 1936 года НКВД завершил разгром «старой гвардии», а заодно и всех реальных и потенциальных противников генерального курса. Хотя Ягода провел репрессии небезупречно, он получил все причитавшиеся ему награды. Впрочем, по мнению многих исследователей, посыпавшиеся на Ягоду подарки имели лишь одну цель – усыпить его бдительность.
Сталин отдавал себе отчет, что с уничтожением «старой гвардии» нарушен баланс сил и теперь уже силовики начнут постепенно оттирать его от власти. Пока Ягода купался в лучах славы, Сталин разработал схему замены его своим новым фаворитом – секретарем ЦК Николаем Ежовым. Ягода, номинально оставаясь наркомом, был посажен под домашний арест в своей кремлевской квартире, а и.о. наркома Ежов тем временем начал чистку кадров НКВД: следователи и руководители подразделений направлялись в командировки, из которых никогда не возвращались.
Весной 1937 года начались массовые аресты сотрудников НКВД. Московские старожилы вспоминали, что из окон верхних этажей дома на Лубянке регулярно выбрасывались чекисты. Не понаслышке зная о том, что ждет их после ареста, они предпочли свести счеты с жизнью до того, как на них наденут наручники. В марте 1937 года Генрих Ягода был арестован по обвинению в участии в «троцкистско-зиновьевском заговоре». На процессе он, так же как и его предшественники, признался в организации убийства Кирова и был приговорен к расстрелу.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
