«Болезненный скачок неизбежен…»
Правительство желает, чтобы компании и граждане больше знали о его деятельности. Для этого Министерство экономического развития разрабатывает программу «электронное правительство», с помощью которой высокопоставленные либералы надеются создать систему общественного контроля за действиями чиновников. Об этой и других инициативах МЭРТ рассказывает первый замминистра экономического развития Андрей Шаронов.
Андрей Шаронов стал первым заместителем министра экономического развития и торговли в момент, когда из министерства ушли сразу несколько ключевых фигур, олицетворявших курс на экономические реформы. Критики правительства посчитали тогда эти отставки знаковыми. Большинство реформаторских планов, заявленных в 2000 году с приходом в Минэкономразвития команды нового министра Германа Грефа, оказались не реализованными. Преобразования в системе жилищно-коммунального хозяйства (ЖКХ) и банковская реформы фактически остановились. Реформирование пенсионной системы и газового рынка идет с большим скрипом. Однако, по мнению Андрея Шаронова, правительство продолжает реформаторскую политику. Просто она реализуется в сферах, которые не столь заметны, но не менее важны для экономики.
«Ко»: Многие экономисты критически оценивают реформаторскую деятельность правительства. В частности, Евгений Ясин считает, что многие важнейшие реформы стоят на месте. Какие приоритеты сейчас у Министерства экономического развития, которое считается официальным штабом реформ?
А.Ш.: Если говорить о нашем кредо, о наших приоритетах, они не изменились. Главная задача остается прежней – создать благоприятные условия для бизнеса, особенно малого и среднего. В прошлом году мы предприняли попытку устранить административные барьеры, которые мешают его нормальному развитию. К сожалению, сейчас приходится признать, что мы не смогли решить эту задачу. Изменения в законодательстве по вопросам регистрации предприятий, инициированные МЭРТ, были благополучно «поглощены» бюрократией – как федеральной, так и региональной. Создать собственное дело, развивать бизнес – по-прежнему дело сложное и рискованное. Отмечу, что все это происходит скорее вопреки действиям административных органов, а не благодаря им. Поэтому для нас сейчас наиболее серьезная задача – разобраться с функциями государства и ограничить его влияние на хозяйствующие субъекты. Поддержка малого и среднего предпринимательства – это не обособленная сфера деятельности. Нельзя реализовать какой-то специальный план, который облегчит жизнь именно малым и средним предпринимателям. Добиться успеха можно лишь путем осуществления комплекса реформ в налоговой, административной деятельности. Над этим мы сейчас и работаем.
Что касается наших непосредственных приоритетов, то в связи с этим я для примера упомяну запланированное на 11 сентября заседание правительства, где будет рассматриваться программа использования средств информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) органами государственной власти. Вопрос, казалось бы, весьма специальный и прямого отношения к бизнес-климату не имеющий. Тем не менее последствия реализации этой программы могут оказаться важными и полезными для всех – и для граждан, и для компаний. Главная цель внедрения ИКТ – перевод государственного управления на иной, технологический уровень и как следствие существенное повышение эффективности и прозрачности власти, а также – не побоюсь громких слов – развитие демократических институтов в стране. Доступ к информации, ее открытость – это условие повышения демократической культуры и населения, и чиновников.
«Ко»: Против каких именно несовместимых с демократией проявлений общественной жизни, направлена эта программа?
А.Ш.: Чтобы мой ответ был понятен, необходимо кратко упомянуть о трех этапах развития программы «Электронная Россия». Задача первого этапа – обеспечить свободный доступ населения к информации государственных органов. Отличие второго этапа – в использовании интерактивных технологий. Граждане получают возможность в режиме диалога общаться с органами власти. Третий этап предусматривает выход на принципиально новый уровень. Его можно назвать сервисным: государство оказывает своим гражданам услуги с помощью ИКТ, появляется возможность в онлайновом режиме подать налоговую декларацию, оформить социальное пособие (пенсию или медицинскую страховку), а также зарегистрировать бизнес.
Пока мы находимся на первом этапе. Наша ближайшая задача состоит в том, чтобы лишить чиновников возможности отказывать гражданам в предоставлении той информации, которую государство обязано распространять по закону, причем бесплатно. Сейчас каждое ведомство само определяет, какую информацию давать, а какую нет. Этого в принципе не должно быть. Существует достаточно большой объем информации, которую все ведомства не имеют права скрывать. Сюда относятся и сведения о персонале министерства, функциональных задачах, планах деятельности и, главное, – ее результатах.
«Ко»: По собственному опыту знаем, что информационным обслуживанием зачастую занимаются карманные структуры, принадлежащие руководству разнообразных ведомств или зависимые от них. Взять, к примеру, Госкомстат. Нигде в цивилизованном мире государственная статистика не распространяется за деньги – только у нас. Если будет реализована программа, то весь сектор этих дочерних структур исчезнет?
А.Ш.: Я бы здесь зашел с другого конца и начал с административной реформы. Ее смысл состоит в ревизии функций государственного аппарата вообще и отдельных ведомств в частности. В ходе административной реформы должны быть выявлены избыточные функции, которые не соответствуют задачам государства в целом. Такие избыточные функции могут быть переданы бизнесу, саморегулирующимся организациям. Это вполне нормальная практика. Оговорюсь: существуют сектора, где в оказании услуг государство еще долго будет оставаться монополистом. В таком случае для этой деятельности должны быть установлены понятные, прозрачные правила. Практика, когда государственные органы коммерциализируют часть своих функций через создание дочерних предприятий, является порочной, и от нее необходимо избавляться.
«Ко»: Каким образом вы собираетесь это сделать? У большинства экспертов есть серьезные сомнения по поводу способности чиновников реформировать самих себя…
А.Ш.: В комиссию по административной реформе, которую возглавил вице-премьер Борис Алешин и членом которой я являюсь, войдут не только чиновники. В работе комиссии будут обязательно участвовать представители предпринимательских и гражданских организаций. Надеюсь, это скажется на результатах.
«Ко»: Какие из многочисленных функций государства могут быть переведены на новую технологическую платформу? Коснется ли это, в частности, организации конкурсов по государственным закупкам?
А.Ш.: Уже коснулось. Фрагменты систем государственных закупок в электронном виде реализованы в Чувашии, Челябинской, Новосибирской и других областях. Проблема не в техническом решении – оно существует. Нас сдерживает отсутствие нормативно-правовой базы, регламентирующей проведение государственных закупок в электронной форме. Некоторые этапы конкурса, а именно объявление, публикация технического задания, оповещение о его результатах – все то, что можно делать, не вступая в противоречие с действующим законодательством, уже проводятся в электронном виде. Однако, для осуществления всего цикла, связанного с проведением конкурса в электронной форме, требуется корректировка нормативно-правовой базы. Министерство сейчас готовит предложения по внесению изменений в действующее законодательство.
«Ко»: А не получится ли так, что выделенные деньги уйдут в песок и никакой единой информационной системы создано не будет?
А.Ш.: Угроза такая есть. В 2002 году мы проводили инвентаризацию информационных систем, и итог оказался неутешительным. Мы имеем дело с процессом лоскутной информатизации – общих стандартов и регламентов нет, каждое учреждение изобретает собственный «велосипед», причем зачастую эти изобретения несовместимы с системами других ведомств. Информационная сеть в итоге оказывается «дырявой» еще на стадии создания. Наша задача состоит в том, чтобы сделать этот процесс более управляемым. Речь ведь идет о гигантских суммах. Дело не только в «Электронной России», бюджетные средства на информатизацию выделяются и непосредственно ведомствам. Суммарно эти средства в десять раз больше бюджета «Электронной России» ($570 млн – Прим. «Ко»). На заседании в правительстве, о котором я уже упоминал, мы постараемся утвердить общие стандарты информатизации. Параллельно мы пытаемся внедрить в ведомствах институт CIO (chiefinformationofficer – директор по информации). По нашему замыслу это позволит возродить некий совет генеральных конструкторов, которые выработают общие принципы и будут согласовывать друг с другом свою повседневную деятельность. Мы уже проводили пробные встречи, и пока реакция разная. Кто-то идет навстречу, кто-то считает, что он всех обогнал и на него следует равняться. Однако первые результаты уже есть. Мы договорились с Министерством связи обмениваться всеми техническими заданиями до объявления конкурсов. Это, конечно, полумеры. Большинство ведомств продолжают делать в информационной сфере не то, что нужно делать, а то, что они умеют. Так что проблема пока остается на повестке.
«Ко»: На ваш взгляд, не объясняется ли этот разнобой отчасти тем фактом, что в 80% конкурсов побеждают компании, так или иначе афиллированые с заказчиком? Как можно покончить с подобной практикой?
А.Ш.: Могу рассказать, как решается эта коллизия в рамках действующего законодательства. Любой участник конкурса может подать в суд на его организатора, если считает, что столкнулся с нарушением своих прав. Априорно исключить, что лучшей была заявка, поданная НИИ министерства, нельзя. Законодательство ограничений в подобных случаях также не устанавливает. Оно, однако, позволяет оспорить результаты конкурса в суде, но только по заявлению одного из его участников.
Наше министерство не может выступать истцом по подобным искам, мы можем только направлять соответствующие запросы и высказывать свое мнение по этому поводу госзаказчику. Надеюсь, возможности проведения договорных конкурсов резко сократятся после принятия нового варианта закона о госзакупках. В нем дан исчерпывающий перечень позиций, которые должны содержаться в техническом задании. В результате будут исключены случаи, подобные недавнему, когда одна крупная организация главным критерием оценки обозначила «возможность выполнения работы». Каким образом они это оценивали и выводили конечный итог, для меня до сих пор загадка. Формализация всех требований – путь к тому, чтобы подобных договорных конкурсов было меньше.
«Ко»: Помимо административной реформы и ее «электронной начинки» МЭРТ также занимается реформой газовой отрасли, ЖКХ, энергетики. В каких из этих областей можно ждать в ближайшее время серьезных сдвигов?
А.Ш.: Тема газовой реформы одна из самых болезненных. 25 сентября правительство планирует рассматривать вопрос о реструктуризации транспортной системы газовой отрасли. Не думаю, что будут приняты какие-то радикальные решения. К настоящему моменту сформировалось некое меню с анализом альтернатив, оценкой рисков и выгод, которые возникают при каждом сценарии. Окончательный выбор, я думаю, может быть сделан весной будущего года. Что касается цен на газ, предпринимателям стоит ориентироваться на уже утвержденную энергетическую стратегию. Ценовой тренд в ней задан на 2006 – 2010 годы, и все пользователи могут рассчитать свои издержки. К 2006 году правительство планирует поднять оптовую цену для промышленных потребителей на газ до $36 – 38 за тысячу кубических метров, а к 2010-му примерно до $50. Решать, можно ли выжить в этой ситуации, пора ли сворачивать бизнес или стоит купить энергосберегающее оборудование, необходимо уже сейчас.
«Ко»: У нас принято много реформистских документов. Однако результатов мало, а времени еще меньше. По вашему мнению, стоит ли ждать каких-либо серьезных шагов в экономической сфере до выборов?
А.Ш.: Мы считаем, что есть много вопросов, с решением которых слишком затянули. К сожалению, мы не воспользовались благоприятной конъюнктурой и продолжаем тешиться иллюзией, что у нас есть выбор или возможность отложить эти решения. В сфере ЖКХ, на мой взгляд, у нас такого выбора нет. Опыт всех стран бывшего социалистического лагеря говорит, что нет иного пути, кроме болезненного скачка в новую модель. Нельзя сохранить старую советскую схему, в которой люди платили за жилье и услуги 2 – 3% своих зарплат. Во всем остальном мире эти платежи составляют не менее четверти средних доходов населения. Найти способ, который бы позволил одновременно платить 3 % и избегать разнообразных взрывов и разрушений, правительство пыталось десять лет. Не нашло – потому что его не существует. Иллюзия считать, что это политический вопрос, что он вообще подлежит обсуждению. Надо наконец понять: у нас нет выбора, мы просто не имеем права на дилемму, проводить реформу или не проводить. Вопрос стоит так: проводить ее сейчас, пока не все трубы прорвались и не все население вышло на улицы, или потом, когда все прорвется. Поэтому могу только подтвердить, что реформирование предполагает болезненные решения. Это лечение горьким лекарством. Но его все равно как-то нужно скормить пациенту. Структурные реформы необходимы в том числе и для решения задачи двукратного роста ВВП. Для нас принципиальное значение имеет качество этого роста. В рамках существующей структуры экономики эта цель тоже достижима. В конце концов, можно в очередной раз все бросить на алтарь этой цели, истратить последние резервы и затем камнем уйти вниз. Стабильный поступательный рост может быть обеспечен только при условии проведения структурных реформ, принципиального изменения действующей модели. В этом случае двукратное увеличение станет не более чем очередным этапом, преодолев который мы пойдем дальше.
«Ко»: Можно ли уже сейчас сказать, существуют ли точки роста, которые могли бы стимулировать экономический взлет?
А.Ш.: Весь мир связывает само понятие роста с экономикой, основанной на знаниях, то есть постиндустриальной экономикой. Искать источники роста в каких-либо отраслях промышленности – тактика, а не стратегия. Наша стратегия должна заключаться в том, чтобы развивать высокоинтеллектуальные отрасли. Перед нами стоит задача подкрепить все эти разглагольствования системой мер, при реализации которых инвесторам стало бы выгодно вкладывать деньги в новые отрасли. Пока у нас нет никаких эффективных решений этой задачи. Я бы здесь напомнил о наших предложениях по свободным экономическим зонам. В такой большой стране, как наша, нельзя обеспечить сплошной рост – так, чтобы все, везде и сразу росло как на дрожжах. История России свидетельствует, что на каждом этапе развития страны существовало некое мощное волевое начало, которое обеспечивало прорыв. Именно вокруг него и происходил подъем общей ситуации. Мы не избежим этого. Значит, нужно понять, что необходимо выбирать эти прорывные зоны. Выбирать и географию, и отраслевые секторы роста.
Наша ошибка с экономическими зонами состояла в одном: мы создавали особые условия для самых слабых, а следовало, напротив, поддерживать сильнейших, чтобы достигнутые ими результаты задали другим пример для подражания. Но мы взяли и опошлили идею, а теперь говорим: «Но ведь уже доказано, что этого сделать нельзя». Можно и нужно.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
