Человек долга
Из-за административной реформы Минфин потерял едва ли не самого харизматичного сотрудника. Белла Златкис, создававшая рынок ГКО-ОФЗ, ушла в Сбербанк. Дослужившись до замминистра благодаря госдолгу, она покинула родное министерство, когда поняла, что гособлигации перестали приносить карьерные дивиденды.
У каждого почтенного учреждения обязательно есть свои легенды. Минфиновцы любят рассказывать о том, как еще в сталинские времена одна сотрудница, занимавшая довольно высокий пост, чуть было не родила на рабочем месте.
Впоследствии Белле Златкис, появившейся на свет при столь примечательных обстоятельствах, суждено было сыграть в судьбе в буквальном смысле родного для нее министерства не менее примечательную роль.
В значительной степени благодаря Златкис Минфин в 90-е годы превратился в одного из ключевых игроков на российском рынке ценных бумаг. Более того, он сформировал этот рынок, предложив инвесторам инструмент, которому (чтобы сейчас ни говорили про ГКО-ОФЗ) долгое время не было равных.
Потом, правда, был дефолт 98-го со всеми вытекающими отсюда для рынка госдолга печальными последствиями. Но, пережив смерть своего детища, Златкис дождалась – а вернее, добилась – и его воскрешения. К 1 января 2004 года выраженный в госбумагах внутренний долг Российской Федерации превысил 660 млрд руб. А в этом году согласно планам правительства он должен увеличиться еще на 50%.
Тем удивительнее, что именно в момент триумфа Златкис пришлось покинуть Минфин, уйдя на должность «инвестиционного» зампреда Сбербанка.
Эпоха «маркет-мании»
Идея пополнения бюджета за счет выпуска рефинансирующих друг друга облигаций сама по себе не нова и реализуется во многих странах. Деньги государству нужны всегда. А если оно еще хочет покончить с гиперинфляцией и отказаться от прямых заимствований у Центрального банка, то без создания цивилизованного рынка внутреннего долга не обойтись.
Тем более что на фоне «художеств» Сергея Мавроди, продававшего «фантики» «МММ» чуть ли не в каждом газетном киоске, структура обращения новоиспеченных государственных краткосрочных облигаций (ГКО) выполняла еще и очень важную имиджевую функцию. Если бумаги обращаются на крупнейшей бирже страны в бездокументарной форме, это не должно быть банальной финансовой пирамидой.
По свидетельству очевидцев, Белла Златкис, возглавлявшая тогда управление ценных бумаг, потратила немало усилий, чтобы, например, адаптировать Московскую межбанковскую валютную биржу (ММВБ) к торговле госдолгом. Биржевики привыкли работать с валютой, которая в то время приносила им очень неплохие комиссионные, и воспринимали минфиновский эксперимент без особого энтузиазма.
Зато в 1995 – 1996 годах ММВБ вместе с региональными валютными площадками создала даже систему единых торгов гособлигациями. Через два года после появления ГКО уже мало у кого возникали сомнения в том, что это самая главная ценная бумага страны.
Впрочем, едва ли Златкис принимала участие в принятии соответствующего решения. Она была одержима тем, что нынешний гендиректор ММВБ Александр Потемкин, который, будучи зампредом ЦБ, принимал непосредственное участие в построении национального валютного рынка, называет «маркет-манией». «Таких людей больше интересовал рынок госдолга, нежели сам госдолг», – отмечает Потемкин.
Наверное, поэтому Белла Златкис постепенно превратилась в одного из главных ньюсмейкеров отрасли. Мгновенно тиражируемые информагентствами слова руководителя департамента ценных бумаг и финансового рынка (вместе с авторитетом ГКО рос и аппаратный вес самой Златкис) могли оказать на котировки госбумаг не меньшее влияние, чем речи главы федеральной резервной системы США Алана Гринспена на курс доллара.
Правда, Гринспен не слишком часто доводит свое мнение до широкой публики. А цитаты Златкис появлялись в СМИ не реже чем раз в неделю. Тем самым она оказывала неоценимую услугу продукту, который в силу своей, если угодно, «пирамидальной» специфики нуждался в постоянной рекламе.
Тем более что президентские выборы 96-го, введение валютного коридора и допуск на рынок ГКО нерезидентов в 97-м требовали все новых и новых выпусков. «Подобно гребцам на галерах, мы понимали, что впереди водопад, но не грести не могли», – вспоминает один из сотрудников ЦБ ситуацию, в которой в то время оказались российские финансовые власти.
Двухпроцентный рост
«Водопад» 98-го поглотил многих. Но не Беллу Златкис. Кто-то говорит, что она была всего лишь «техническим работником», потому ее и не коснулись послекризисные «чистки» в ЦБ и Минфине. Кто-то, напротив, утверждает, что руководитель департамента ценных бумаг слишком много знала об аферах с гособлигациями, поэтому ее просто побоялись трогать. Благо увлеченность Златкис бумагами, привязанными к темпам инфляции (в 1995-м она инициировала выпуск ОГСЗ – облигаций государственного сберегательного займа; в 2002-м ратовала за то, чтобы снабдить плавающим купоном так до сих пор и не выпущенные ГСО – государственные сберегательные облигации), создают почву для подобных инсинуаций. Как отмечает председатель совета Московской международной валютной ассоциации Андрей Черепанов, «в России, где никто не страхуется от инфляционных рисков, такие бумаги интересны только тем, кто зарабатывает на инсайде, имея возможность узнать о ставке купона за некоторое время до ее официального объявления».
В свете подобных предположений чрезмерная информационная открытость Златкис, конечно, едва ли шла ей на пользу. Да и фондовики признают, что у куратора минфиновского долга «были свои фавориты». Именно с наличием таковых собеседники «Ко» связывают появление труднообъяснимых с точки зрения рыночной логики проектов – вроде бумаг, привязанных к инфляции, или Национальной системы сбережений (НСС), позволяющей гражданам инвестировать в ГКО-ОФЗ посредством пластиковых карт. «Видимо, эти идеи предложил Златкис кто-нибудь из ее любимчиков, которому она не могла отказать», – предполагает один из инвестбанкиров.
Впрочем, едва ли фаворитизм был обусловлен меркантильными соображениями. Скорее всего, Златкис просто стремилась сформировать пул лояльных инвесторов, которые купят выпускаемые Минфином бумаги при любом раскладе. Смеем предположить, что дивиденды, получаемые благодаря построению бесперебойной системы рефинансирования госдолга, окупали любые выгоды от банальной торговли инсайдом.
К тому же, судя по отношению Златкис к, мягко говоря, финансовой неаккуратности коллег из Минфина или каких-либо других смежных ведомств, подобная «прямолинейность» никогда не вдохновляла «железную Беллу». Собственно, и прозвище это она получила отнюдь не случайно.
Показательно, что у Счетной палаты, которая всегда крайне пристально следила за деятельностью Минфина (а по сравнению с нею, по наблюдению одного финансиста, Генпрокуратура «просто отдыхает»), никогда не было претензий к деятельности департамента, возглавлявшегося Златкис.
И все же в августе 98-го с таким трудом настраиваемая Златкис система дала сбой. Ни информационная открытость, ни фаворитизм не помогли ей уберечь рынок ГКО-ОФЗ от коллапса, который, по свидетельству коллег, «железная Белла» восприняла как личную драму.
Оставим за скобками данного повествования рассуждения о том, можно ли было в 98-м избежать объявления дефолта, ограничившись девальвацией. Заметим лишь, что после кризиса госбумаги-то, быть может, и остались. А вот рынок, создаваемый Златкис и ее теперь уволенными коллегами из ЦБ, перестал существовать.
Не случайно был даже переименован соответствующий минфиновский департамент. Отныне Белла Златкис руководила департаментом управления государственным внутренним долгом.
А на первые роли в Минфине тем временем выдвинулись люди, способные не столько выстраивать рыночную инфраструктуру, сколько договариваться об урегулировании нерыночных долгов. В феврале 1999-го должность первого замминистра занял Михаил Касьянов,* курировавший в Минфине взаимоотношения с иностранными кредиторами. А через год, после того как Касьянов стремительно пошел на повышение и оказался в кресле премьер-министра, должность замминистра финансов досталась его протеже Сергею Колотухину.
Последнее стало особенно неприятным сюрпризом для Беллы Златкис, поскольку на соответствующий пост претендовала и она. Однако ее кандидатуру не одобрил Михаил Касьянов. Не исключено, что новоиспеченный премьер таким образом припомнил Златкис случившийся в мае 1999-го дефолт по $1,3-миллиардному третьему траншу облигаций внутреннего валютного займа (ОВВЗ – так называемые вэбовки). По мнению Андрея Черепанова, «заплатить по этой бумаге можно было совершенно спокойно». Но Златкис настояла на реструктуризации, стремясь доказать, что внешний долг ничем не лучше внутреннего.
Не исключено, впрочем, что цель была несколько иная. Согласно предложенной Минфином новации реструктуризированные «вэбовки» обменивались в том числе и на рублевые облигации, что создавало предпосылки (хотя и довольно призрачные) для реанимации рынка ГКО-ОФЗ.
Как бы там ни было, но попытка Златкис вторгнуться в касьяновскую вотчину потерпела неудачу. Новацией по «вэбовкам» занялся вновь прибывший в Минфин Сергей Колотухин. А сама «возмутительница спокойствия», узнав о том, что Касьянов отказал ей в дальнейшем продвижении по службе, ушла в отпуск с явным намерением на Ильинку больше не возвращаться.
Однако перспектива отдать долговую тематику целиком и полностью в распоряжение касьяновской команды, судя по всему, совсем не устраивала министра финансов Алексея Кудрина. Поэтому в августе 2000-го Златкис все же была назначена замминистра. А вскоре возобновилась и программа рублевых госзаимствований.
Достойная пенсия
В известном смысле Алексей Кудрин выдал Белле Златкис аванс, который нужно было отрабатывать, развивая рынок внутреннего госдолга. Учитывая непростую «кредитную историю» ГКО-ОФЗ, задача отнюдь не из легких.
Но на руку Златкис сыграл обнаружившийся на фоне девальвации рубля рост национальной экономики. Предприятия получили возможность рассчитаться с бюджетом и внебюджетными фондами, в том числе и с Пенсионным фондом России (ПФР). У того в кои-то веки появились излишки. А куда их инвестировать, как не в госбумаги?
В общем, ПФР составил достойную компанию Сбербанку на возобновленном рынке ГКО-ОФЗ. Если, конечно, можно назвать таковым торги, где присутствуют два крупных покупателя, по сравнению с которыми остальные участники кажутся ничтожно малыми.
Впрочем, к тому моменту Златкис уже переболела «маркет-манией». Теперь ее больше интересовал долг, а не рынок. Летом 2003-го она заявила о своей главной цели – сделать так, чтобы через пять лет объемы внутренних и внешних заимствований были равны.
Можно вести долгие макроэкономические споры о целесообразности увеличения рублевых заимствований в условиях бюджетного профицита и на фоне укрепления национальной валюты. Но только на рублевом долговом поле Златкис и ее союзники в Минфине могли обыграть оппонентов.
«Железная Белла» чувствовала, что ей это по силам. Тем более что и начавшаяся пенсионная реформа оказалась под ее контролем. По крайней мере в части инвестирования пенсионных накоплений. В Минфине даже собирались создать подчиненное Златкис специальное «пенсионное» управление, курирующее деятельность управляющих компаний и НПФ.
Человеку, способному контролировать перемещения пенсионных денег и ресурсов Сбербанка, оказались неподвластны иные сферы. Те, что готовили административную реформу.
По мнению экс-главы ЦБ, а ныне депутата Госдумы Виктора Геращенко, «эти люди ничего не понимают». Но факт остается фактом: по новому регламенту у министра финансов должно быть два зама. Ими стали курирующий налоги Сергей Шаталов и отвечающая за бюджет Татьяна Голикова. Дискриминировать столь популярную ныне налоговую тематику или лишить статуса супругу коллеги-министра Виктора Христенко Алексей Кудрин не мог.
Другое дело, что, по мнению Геращенко, человек, управляющий внутренним долгом, тоже должен занимать пост не ниже замминистра. И, вполне возможно, у министра финансов был шанс отстоять Златкис. (Создано же специальное министерство под Леонида Реймана, а Кудрин, наверно, не менее влиятелен, чем новоиспеченный министр по информационным технологиям и связи.)
Но дорогу Златкис вновь перешел внешний долг. У Кудрина появился шанс поставить своего человека во главе Внешэкономбанка. А за такое удовольствие надо платить. С потерей ВЭБа и «долговым» кураторством Златкис в Минфине люди экс-премьера вряд ли смирились бы. Вот и пришлось урезать в правах и Златкис, и Колотухина. Последний, будучи человеком менее амбициозным, остался и в результате взял весь банк. Точнее, долг. Правда, только формально.
По словам одного из минфиновцев, в курировавшемся Златкис департаменте весьма невысокого мнения о профессиональных качествах Сергея Колотухина. Заместитель руководителя департамента управления внутренним госдолгом Александр Чумаченко уже пару раз отказался выполнять указания нового начальника.
Нелегко придется Колотухину и во взаимоотношениях со Сбербанком, чьим портфелем ценных бумаг теперь, по всей видимости, будет управлять Златкис.
Зато ей на новом поприще представится возможность развернуться. Особенно если учесть, что, по словам Геращенко, у Златкис «всегда были теплые отношения с мадам Алешкиной» (первый зампред Сбербанка. – «Ко»).
Виктор Геращенко, в частности, полагает, что Белла Златкис займется не только инвестированием сбербанковских денег, но и выпуском облигаций самого банка.
Учитывая роль «Сбера» в национальной экономике, эти бумаги при известном раскладе могут составить конкуренцию гособлигациям. Для рынка ГКО-ОФЗ это, наверное, не очень хорошо. Но и его судьба теперь Беллу Златкис едва ли волнует.
* признан в России иноагентом
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
