«Дайте моим регионам больше денег»

— Дерипаска — человек из обоймы № 1 Владимира Путина. Он сильно пострадал от санкций, и Путин старается ему компенсировать эти потери. Несмотря на все заявления о том, что общий экономический кризис преодолен, он понимает, что это не так, кризис углубляется. Выступая от имени регионов, Дерипаска заботится о своих крупных производствах — например, об алюминиевых заводах, к которым он формально уже не имеет прямого отношения. Он таким образом, как мне кажется, посылает сигнал высшему руководству, что у крупного бизнеса возникли серьезные проблемы.

Есть и другая сторона. Структура власти так построена, что федеральным властям, Кремлю, нужна подконтрольность регионов. Их он рассматривает как источник ресурсов для укрепления своего могущества. Но как только начинается экономический кризис, сразу начинаются претензии регионов к Кремлю. С одной стороны, центр всегда ограничивал их развитие, опасаясь чрезмерного развития самостоятельности провинций. Он использует такую тактику: пусть регионы будут слабыми, но послушными, будем их финансировать не очень щедро, но регулярно.

— Если при Борисе Ельцине структура налогообложения была 50 на 50 %, половина собранных денег оставалась в регионе, половину забирал федеральный центр, то сейчас в среднем по стране 38 % налоговых поступлений остается в региональном бюджете, а 62 % уходит в центр. И большинство регионов сидят на голодном пайке, за исключением десятка наиболее богатых, с которыми у властей в общем-то наибольшие проблемы. Прежде всего, это Москва, Санкт-Петербург и Татарстан — самые состоятельные и самостоятельные. Есть богатые добывающие регионы — прежде всего, нефтяные: например, Ханты-Мансийский, Ямало-Ненецкий автономные округа, — но у них нет социального и демографического ресурсов, чтобы проводить самостоятельную политику.

А в целом — да, Кремль собирает дань с регионов для решения своих государственных проблем. Они даже могут радовать граждан: покорение космоса, присоединение Крыма, строительство Керченского моста и т. д. Регионам в ответ идет финансирование, объем которого зависит от их важности для центральной власти. Чеченской республике побольше, там надо задабривать местные элиты, а Иркутской области и Хабаровскому краю поменьше, и так проживут, куда они денутся?

— Действительно, у местного населения и регионального начальства появляется большой соблазн обвинить Кремль в снижении уровня жизни. И для этого есть причины, ситуация сильно похожа на ту, которая была накануне крушения СССР. В национальных республиках тогда начались разговоры, в том числе среди элит, что Москва все гребет под себя, а они сидят на бобах. На региональном уровне сейчас начинается такое же движение. Все больше начальников говорит: «Мы-то хорошие, мы за вас, но те, наверху, все отбирают. Поэтому у нас все так плохо». Совершенно неважно, правда это или нет, — во многих случаях федеральный центр содержит провальные в плане экономики регионы за счет своих дотаций.

— В словах Дерипаски я слышу традиционный призыв к центру усилить финансирование регионов. Он не региональный менеджер, но предприятия, к которым он имеет отношение, работают, например, в Хакасии. Там находятся Саяногорский и Хакасский алюминиевые заводы «Русала», электроэнергию им поставляет крупнейшая в России Саяно-Шушенская ГЭС, но, несмотря на это, Хакассия — глубоко депрессивный регион. Смысл его сообщения следующий: мы продаем алюминий и электроэнергию, но большую часть налогов забирает государство. У государства своя точка зрения: мы вам отдали хороший, доходный кусок бизнеса, в обмен вы должны нас поддерживать в политических приоритетах.

В те времена, когда сырье стоило дорого, эта схема работала. Но сейчас оно дешевеет, и это не только алюминий, но и сталь, уголь, нефть и газ, поэтому выручка падает, прибыль уходит в минус. Дерипаска просто первым сказал это публично. Он понимает, что надо взвешивать каждое слово, он не может сказать, что Путин создал тупиковую модель государственно-олигархического капитализма. Тем более что он сам — часть этой модели. Если бы он заявил что-то подобное, его могла бы ждать судьба Михаила Ходорковского*.

— Это такая же глупость, как и слова о том, что Кремль все забирает у регионов. Грех центральной власти в другом: она никак не может сформировать оптимальную систему приоритетов и правил работы. Но Дерипаска ее за это не осуждает, он просто говорит, что Москва «многовато жрет». Такие слова встретят массовую поддержку во всех регионах, они для него безопасны, он же не говорит, что у Путина ошибочные приоритеты. К тому же это лоббирование собственных интересов: когда Дерипаска говорит про регионы, он имеет в виду только те, в которых есть предприятия, к которым он имеет отношение. Ему нужно больше денег в Пикале[U2] во или в ту же самую Хакассию.

И на этом фоне начинается его очередная канитель о том, что столицу надо переносить. Но Москва — материальное отражение нематериальной системы приоритетов, в которой все собирается в одну точку. Где власть, там и жизнь. Это видно во всем. Посмотрите на российскую транспортную систему: она похожа на паутину, в центре которой находится Москва. Минуя ее, зачастую невозможно попасть из одной точки в другую ни железнодорожным или авиационным транспортом, ни на автомобиле.

— Всегда и везде столицы обвиняют в паразитизме: в США — Вашингтон, в Германии — Берлин. В Мюнхене, например, недовольны тем, что у них забирают деньги и вкачивают их в депрессивные восточные земли.

Реальность заключается в том, что во всех столичных городах — Токио, Лондоне, Берлине, Нью-Йорке (он все-таки более столичный город, чем чиновничий Вашингтон) и Москве — в пересчете на душу населения валовый региональный продукт в 2-3 раза выше, чем в остальной стране. В столице всегда сосредотачиваются интеллектуальные ресурсы, высококвалифицированные кадры, выше конкуренция, мобильнее деловая жизнь и большая открытость к инновационным решениям. Санкт-Петербургу понадобилось 200 лет для того, чтобы он стал полноценной столицей, но для большевиков он был слишком бюрократическим, контрреволюционным и интеллигентным, хотя по ВРП на душу населения, количеству жителей и прочим параметрам он сильно обгонял Москву. В итоге, после многих десятилетий уничтожения петербургской «столичности» властями СССР, Россия получила то, что имеет: гиперцентрализацию всех экономических и политических процессов в Москве. Разумеется, это вызывает раздражение в регионах.

Надо не столицу переносить, а создавать условия для того, чтобы другие крупные города в России получили условия для быстрого экономического роста. Им необходимо предоставить дополнительные права, самостоятельность в принятии решений.

В США, где столица — маленький бюрократический Вашингтон, жизнь сосредоточена в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Хьюстоне, Бостоне, Сиэтле, Чикаго. Но в Америке огромное количество городов второго плана, которые на своем уровне не менее важны. В России 15 городов-миллионников, на треть больше, чем в США, но потом идет провал: городов с населением по 500–800 тыс. у нас значительно меньше.

Когда в ФРГ столицей был маленький Бонн, столицы земель играли гораздо более важную роль, чем он. Да и сейчас Германия — государство, в котором каждая из земель имеет серьезные федеральные полномочия. Российская Федерация, несмотря на название, — по сути унитарное государство. Оно стало еще более централизованным после появления в Конституции понятия «публичная власть». В ельцинской Конституции было написано, что органы самоуправления не входят в систему государственной власти. То есть региональный начальник, губернатор, не может приказывать городскому начальнику, мэру. Путин 10 лет с этим боролся и наконец победил, встроил городские органы самоуправления в вертикаль власти. Соответственно, они остались на своих местах, но самостоятельно развиваться им теперь никто не даст.

* Признан в России иностранным агентом.