Долины несбывшихся надежд: почему Россия пока не смогла повторить успех других стран в создании IT-кластеров
Фото: Кирилл Зыков / Агентство «Москва»
Образ Кремниевой долины, во многом определившей сегодняшнюю экономическую мощь США, не первый год не дает покоя российским властям. Тем более что значительных успехов на том же направлении достигли не только далекие Индия и Китай, но даже соседняя Беларусь. Однако в России до недавнего времени подобные проекты не приносили ожидаемого результата. Разбираемся, какие возможности есть у российских инновационных кластеров в текущих реалиях.
Бангалор против Сан-Франциско
Попытки повторить успехи различных стран в развитии IT и смежных отраслей занимают мысли российской власти и бизнеса уже десятки лет. Находящаяся сейчас на пике популярности Кремниевая долина в США — это уже далеко не первое увлечение такого рода.
В 2004 году президент Владимир Путин посетил штат Бангалор в Индии. На тот момент Бангалор был мировой столицей «офшорного программирования», то есть бизнеса по разработке программного обеспечения и оказанию IT-услуг на аутсорсинге. Визит состоялся при активной поддержке ряда российских компаний, в том числе IBS и ее основателя Анатолия Карачинского, который как и многие его коллеги рассчитывал «заразить» президента идеей повторить индийский опыт на российской почве.
Идея сработала отлично: уже в начале 2005 года Владимир Путин выбрал Академгородок IT-столицы Сибири Новосибирска, чтобы объявить о старте программы технопарков в сфере информационных технологий. «У нас скоро появится свой Бангалор», — с уверенностью пообещал президенту министр информационных технологий и связи Леонид Рейман.
Однако на пути Новосибирска к повторению индийского опыта встал президентский срок Дмитрия Медведева. В 2010 году Медведев также при активной поддержке российского бизнеса посетил Калифорнию, где получил в подарок iPhone лично от Стива Джобса, завел себе Twitter и посетил несколько кампусов корпораций, которые относятся к Кремниевой долине (строгого определения долины как географического понятия не существует, в общем смысле это — юго-западная часть агломерации Сан-Франциско в штате Калифорния).
Самой щедрой на обещания оказалась активно работавшая на тот момент в России корпорация Cisco. Глава Cisco Джон Чэмберс заявил, что его компания намерена инвестировать в венчурные проекты $100 млн, а общий объем ее инвестиций в течение нескольких лет в Россию должен был составить $1 млрд. Медведева сопровождали в поездке основатель «Яндекса» Аркадий Волож и управляющий партнер фонда Almaz Capital Partners Александр Галицкий, который долгое время играл роль главного «амбассадора» Кремниевой долины для российского бизнеса и чиновников. Позднее Галицкий будет в том числе помогать Сбербанку и другим госкорпорациям подыскивать себе венчурные проекты в США.
Во время президентства Дмитрия Медведева, посетившего Калифорнию, инновационный кластер решено было строить «с нуля» в Сколково. Фото: Kremlin.ruПодмосковные венчура
Вероятно, крайне впечатленный поездкой Медведев принял решение не использовать прошлые наработки и начать работу над инновационным кластером «с нуля», выбрав для этого Можайский район Западного административного округа Москвы, где на тот момент завершалось строительство бизнес-школы «Сколково», созданной Рубеном Варданяном. Благодаря этому выбору в последующие годы постоянно возникала путаница относительно того, какое именно «Сколково» имеется в виду. Однако один очевидный плюс тоже был: пока строились корпуса инновационного центра «Сколково», его управляющая компания собирала журналистов в здании бизнес-школы, чем запутывала всех еще больше.
В результате достаточно жесткой аппаратной борьбы инновационный кластер «Сколково» возглавил глава «Реновы» Виктор Вексельберг, потеснив активно претендовавшего на пост Анатолия Чубайса. Возможно, если бы победил Чубайс, центру повезло бы больше, так как Вексельберг вскоре охладел к инновациям и венчурному бизнесу в целом. Со стороны американского бизнеса в совет фонда позвали главу компании Intel Крэйга Барретта. Хотя на это место претендовал принимавший Медведева в США Джон Чэмберс, ему это не помогло.
Всего за год фонду «Сколково» удалось привлечь 3,5 млрд рублей частных инвестиций, из которых 2 млрд были направлены на развитие проектов резидентов фонда, а 1,5 млрд — на развитие инфраструктуры. Были подписаны соглашения с 13 крупными иностранными промышленными компаниями об открытии на территории «Сколкова» корпоративных центров НИОКР с общим бюджетом более 13 млрд рублей. Аккредитацию получили 24 венчурных фонда с совокупным объемом обязательств до 10 млрд рублей. В 2011 году проект «Сколково» находился на пике своей популярности среди россиян.
По результатам опроса, проведенного ВЦИОМ в апреле 2011 года, 32 % опрошенных имели сложившееся представление о проекте и ставили его на третье место среди важнейших российских проектов XXI века — сразу после крупнейших спортивных мероприятий, Олимпиады в Сочи и Чемпионата мира по футболу 2018 года.
После окончания срока президентства Дмитрия Медведева «Сколково» оказалось под административной атакой. По результатам проверок, проведенных Счетной палатой, Следственным комитетом было возбуждено два уголовных дела. В том числе якобы вице-президент фонда Алексей Бельтюков растратил $750 тыс. из денежного фонда проекта, передав их депутату Государственной думы Илье Пономареву (объявлен Минюстом иностранным агентом и внесен в перечень террористов и экстремистов). Большинство комментаторов были уверены, что это было атакой на Дмитрия Медведева, занимавшего пост главы правительства, так как «Сколково» было, по сути, его «визитной карточной» на тот момент. Но коррупционный скандал, скорее всего, не оказал бы настолько драматического влияния на работу инновационного кластера. Однако в 2014 году, после присоединения Крыма, Россия попала под первые значительные санкции, что сильно затруднило развитие «Сколкова», которое по изначальному замыслу должно было стать плацдармом для развития сотрудничества в первую очередь с американскими технологическими компаниями.
Многоликие долины России
Хотя «Сколково» остается флагманским проектом в сфере развития инновационной и венчурной инфраструктуры, в той или иной степени на лавры «русской Кремниевой долины» могут претендовать и несколько региональных проектов. Самым известным из них является казанский «Иннополис», созданный в 2012 году под патронажем главы Татарстана Рустама Минниханова. Сейчас в «Иннополисе» более 300 резидентов.
В последние несколько лет существенную конкуренцию «Иннополису» составляет ОЭЗ во Владивостоке на острове Русский, которая собирает все более представительные мероприятия благодаря переориентации российской инновационной экономики на восточное направление.
Так как «Сколково» территориально относится к зоне ответственности губернатора Московской области, Москва управляет отдельным собственным IT-кластером. Летом прошлого года Сергей Собянин сообщал, что стартапы привлекли за три года около 5,29 млрд рублей инвестиций с помощью программ Московского инновационного кластера.
Технологические кластеры развиваются на базе крупных университетов, в том числе Новосибирского государственного университета, МГУ, МФТИ, Курчатовского института, Санкт-Петербургского государственного университета.
Особняком стоит достаточно активно развивающийся Государственный институт развития «Иннопрактика», объединяющий Центр национального интеллектуального резерва МГУ и Фонд поддержки научно-проектной деятельности студентов, аспирантов и молодых ученых «Национальное интеллектуальное развитие». Проектом руководит Катерина Тихонова, предполагаемая дочь президента России Владимира Путина. В 2015 году, согласно информации на сайте госзакупок, фонд заключил контрактов на НИОКР с «Роснефтью» более чем на 100 млн рублей, точное направление исследований неизвестно. В декабре 2023 года венчурный фонд Катерины Тихоновой и ее первого заместителя Натальи Поповой вошел в капитал Научно-технического центра «Приводная техника». Компании принадлежат шесть предприятий (более 1200 сотрудников) и четыре производственные площадки в Челябинске и Снежинске (Снежинский завод специальных электрических машин).
Несмотря на имидж «колхозника», который ему создают противники, глава Белоруссии Александр Лукашенко произвел бум в IT-индустрии страны. Фото: пресс-служба президента Республики БеларусьРецепт успеха от соседей
Опыт Республики Беларусь многие эксперты называют образцом того, как нужно подходить к развитию инноваций. В 2017 году президент РБ Александр Лукашенко подписал декрет «О развитии цифровой экономики», вводивший специальный налогово‑правовой режим для развития IT-бизнеса в Беларуси.
В частности, белорусские «айтишники» получали отдельные инструменты отдельных институтов английского права, что позволило заключать опционные договоры, договоры конвертируемого займа, соглашения о неконкуренции с работниками, соглашения с ответственностью за переманивание сотрудников, безотзывные доверенности и другие распространенные в международной практике документы. Кроме того, глава белорусского государства лично пообещал IT-компаниям высокую степень свободы и отсутствие «ручного управления» как в остальной экономике страны, и что более важно — свое обещание долгое время держал.
В результате в 2019‑м доля IT-сектора обеспечила половину прироста ВВП белорусского государства. В 2020 году доля компаний, на которые распространялся режим Парка высоких технологий, в ВВП Беларуси превысила 4 % — при том, что в ПВТ работали около 1,5 % от всех занятых в экономике страны. После обострения противостояния между белорусскими властями и оппозицией в 2020 году значительная доля резидентов ПВТ перенесла бизнес из Белоруссии. Власти страны заявляли, что выручка резидентов ПВТ в январе — сентябре 2022 года приблизилась к $2 млрд, что не сильно хуже показателей 2020‑го, хотя, как выразился Александр Лукашенко, «сотрудники Парка высоких технологий проявили себя, мягко говоря, не с лучшей стороны».
Новые и уже не русские
К сожалению, ситуация остается неизменной: в России ничего подобного по духу Кремниевой долине пока нет, а в Калифорнию уехали практически все, кто ассоциировался с этой темой еще 10 лет назад. Те самые «сверхновые русские», новая формация российских бизнесменов, о рождении которой журнал «Компания» писал в 2022 году. 2020‑й запустил новую волну эмиграции бизнесменов, теперь многие из них меняют не только паспорт, но и имя с фамилией. Например, основатель Acronis Сергей Белоусов (кстати, неоднократный лауреат различных премий «Сколкова») известен сейчас как Serg Bell, а многие его бывшие коллеги по рынку вообще придумывают себе максимально «не по-русски» звучащие фамилии.
Те же, кто остался в России, вынуждены вспоминать избитый тезис про «кризис —время возможностей», хотя в данном случае изрядная доля правды в нем есть. После ухода большого числа иностранных компаний из РФ промышленность испытывает критическую потребность в локализации технологий и готова платить за это крайне щедро. Так что стартапы из того же «Сколкова» вместо многолетнего обивания порогов корпораций могут рассчитывать на внимание практически сразу в случае, если им действительно есть что предложить.
Значительно выросла и поддержка со стороны государства. Фонд «Сколково» в конце 2022 года предоставил гранты на реализацию особо значимых проектов в размере более 1,9 млрд рублей. К ним относятся проекты, деятельность которых направлена на импортозамещение иностранного ПО в ключевых отраслях российской экономики. В кризисном 2022 году выручка резидентов «Сколкова» увеличилась на 42 % по сравнению с 2021 годом и составила 351,9 млрд рублей. Совокупный объем внебюджетных инвестиций в технологические компании составил 37,1 млрд рублей.
Тем не менее в рейтинге крупнейших научно-технологических кластеров мира, который составляет Всемирная организация интеллектуальной собственности (ВОИС), у России только одно место в 2023 году — у Москвы. Да и то в рейтинге учтены патенты, полученные местным представительством Samsung Electronics. По числу представленных в первой сотне кластеров лидирует Китай (24), далее следуют Соединенные Штаты Америки (21), Германия (9) и Япония (4). Впрочем, ВОИС ранжирует кластеры по числу полученных патентов и научных публикаций, а с первым и вторым у россиян в 2023 году очевидно были проблемы, связанные с независящими от них факторами.
«Глобальный инновационный индекс (и любой западный рейтинг) — это в первую очередь мера интегрированности в западный мир. Удивительно, что в нем есть Москва. Тем не менее объективно в России инновационная жизнь очень сконцентрирована в Москве. Попробуйте вспомнить второй стартап из Ростова-на-Дону или первый из Челябинска. Причина, я думаю, в общей концентрированности российской жизни вокруг Москвы, айтишники следуют общим трендам», — рассуждает Александр Горный, сооснователь United Investors, бывший директор по стратегии и анализу в Mail.Ru Group.
В рейтинге StartupBlink 2023, который многие считают основным индикатором комфортности страны для стартапов, Россия занимает не слишком престижное 29-е место. Два года назад потеряла сразу 12 позиций в рейтинге по очевидным причинам. С другой стороны, даже сейчас Россия всего на одну позицию отстает от ОАЭ, которая последние годы вкладывала огромные усилия в то, чтобы стать международным хабом для стартапов.
Венчурный провал
В мире происходит снижение инвестиционной активности: общий объем венчурных инвестиций сократился в 2023 году относительно 2022‑го более чем на 40 %.
При этом ключевыми регионами венчурных инвестиций по-прежнему остаются Северная Америка и Азия — 51 % и 26 % от всех мировых венчурных сделок соответственно. Причины — снижение доверия к долгосрочным инвестициям на фоне политической и экономической нестабильности. За 2022 год в России объем привлеченных венчурных инвестиций превысил $1260 млн. В 2023 году произошел обвал по отношению к показателям 2022 года более чем на 96 %. За первые три квартала 2022‑го объем инвестиций составил $1107,8 млн, за три квартала 2023 года — $41,6 млн, это 3,2 % от показателей годом ранее.
Причины:
в 2022 году происходило перераспределение владельцев в ряде бизнесов, что привлекло существенные вложения;
российский корпоративный рынок практически перестал заниматься венчурными инвестициями в 2023 году — частные фонды (снизили объем инвестиций на 98 %), корпорации (–97 %) и государственные фонды (–99 %) фактически ушли с венчурного рынка;
в 2023 году доля иностранных венчурных инвесторов упала до 3 %.
Источники: Исследование «Венчурный рынок России за 9 месяцев 2023», Агентство инноваций Москвы, оценки «Рексофт Консалтинг»
Новые инновационные площадки — остров Русский и Калининград — получили второе дыхание за счет механизма «внутренних офшоров» и переезда компаний из западных юрисдикций. Фото: 123rf / Legion-MediaПересборка инноваций
Падение венчурных инвестиций, произошедшее в 2023 году во многих инвестиционно развитых странах мира, является фактором, который, возможно, и влияет, но не определяет судьбу ни российских стартапов, ни инновационных площадок. Подтверждение тому — рост оборотов и численности резидентов «Сколкова», ОЭЗ «Иннополис» в Татарстане и других технокластеров страны в 2023 году, рассуждает исполнительный директор АО «СиСофт Разработка» Михаил Бочаров.
«Сейчас в силу сложной геополитической обстановки и вызванной ею трансформации отношений между продавцами, покупателями и партнерами на внутреннем и внешних рынках, в которых участвует Россия, в нашей стране происходит пересмотр подходов и к инвестированию, и к господдержке, и к формированию стратегий развития множества компаний. В результате пересборки могут возникнуть новые, актуальные, отвечающие на запросы сегодняшнего дня проекты, и IT-направление будет одним из центров этих инициатив. А инновационные кластеры могут стать территориями их развития», — сказал Михаил Бочаров.
Компании видят в кластерах, прежде всего, удобный инструмент, позволяющий решить те или иные задачи бизнеса. «Технологичные кластеры помогают компаниям решать спектр задач, они подобны конструктору, где каждый стартап может взять то, что ему более всего необходимо. У многих компаний появляются дополнительные возможности для роста благодаря особому налоговому режиму. Где-то сильна образовательная часть, где-то выстроены возможности для нетворка, обеспечивающие в том числе расширение клиентской базы. В кластере „Воробьевы горы“, например, у резидентов существует KPI на закупку товаров и услуг у других резидентов», — сказала Елена Волотовская, глава Softline Venture Partners.
Участники рынка видят возможности для появления новых и более актуальных проектов. «Остров Русский и Калининград стали суперактуальны в связи с переездом компаний из западных юрисдикций. Что касается потенциального развития кластеров вокруг университетов — это должна быть сутевая, а не юридическая конструкция. Сейчас их по факту нет. Их создание — проект на десятилетия. Возьмется ли кто-то из ректоров — я не знаю. Можно надеяться, что возьмется», — говорит Александр Горный.
«Вузы — прекрасная площадка для реализации стратегии инновационных кластеров. На их базе часто создаются лаборатории или проектные офисы, нацеленные на создание новых продуктов, разработок и оказание услуг, так как они — держатели талантов, а бизнес в этом случае дает инструменты, идеи и проекты для реализации. Как пример, ИИ — самый свежий и вездесущий тренд нового времени, университеты сейчас внедряют и адаптируют свои учебные программы под ИИ-направление, проактивно сотрудничают с компаниями-разработчиками (мы это видим по себе и участвуем в этом)», — сказала Анна Козлова, руководитель отдела знаний компании PIX Robotics.
Смена приоритетов крупных кластеров понятна и во многом оправдана. Тем не менее их задачу акселерации и выращивания стартапов, безусловно, снимать нельзя. Несмотря на волатильность инвестиций и, возможно, смену приоритетов у инвесторов, режим максимального благоприятствования для новых идей и инновационного предпринимательства должен развиваться, рассуждает Андрей Скорочкин, генеральный директор «Рексофт Консалтинг».
«Переориентация на вопросы импортозамещения не является для этого сдерживающим фактором, а скорее наоборот. Технопарки, пользуясь своим позиционированием, находятся в центре актуальной повестки. Они могут и должны маршрутизировать направления инноваций частных предпринимателей с точки зрения изменившегося спроса крупных заказчиков. Кроме того, важно помогать небольшим предприятиям находить доступ к крупным корпорациям, „спрямляя углы“, получая доступ к лицам, принимающим решения, помогать преодолевать бюрократические барьеры и сложные закупочные процедуры. Инновационные кластеры, помимо классической, экосистемной роли, должны, в хорошем смысле, стать лоббистами своих резидентов перед лицом корпораций», — говорит Андрей Скорочкин.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
