Джинн из нефтяной бутылки
В ночь на 17 января с Исламской Республики Иран были официально сняты санкции США, Евросоюза и Совбеза ООН. На венских переговорах в июле 2015 г. было достигнуто историческое соглашение, в соответствии с которым Тегеран обязался свернуть свою ядерную программу в обмен на отмену экономических ограничений.
Согласно докладу Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), иранская сторона выполнила все возложенные на нее обязательства. Это и стало предпосылкой отмены санкций. «Принятое решение означает, что теперь физическим и юридическим лицам США и других стран разрешается покупать у Ирана нефть, нефтехимические продукты, газ и другие товары. Кроме того, отменяются ограничения на торговлю с Ираном сталью, углем и золотом, а также на перевод в страну наличных долларов. Также размораживается доступ к валютным активам Ирана в западных банках, достигающим, по одним оценкам, $50 млрд, по другим — $100 млрд», — говорит завкафедрой политической экономии РЭУ им. Г.В. Плеханова Руслан Дзарасов.
Ключевой вопрос: как это скажется на нефтяных ценах, если Иран попытается в буквальном смысле слова залить рынок своей нефтью. Ответ очевиден: уже никак. «Снятие санкций с Ирана в значительной мере было заложено в динамику нефтяных цен уже в прошлом году. Вопрос был в том, каким образом наращивание добычи нефти в Иране будет сочетаться с динамикой добычи в странах ОПЕК, то есть удастся ли остальным государствам ОПЕК договориться о снижении выпуска, чтобы освободить нишу для иранской нефти. Договориться об этом в декабре не удалось, и цены перешли из коридора $40–50 за баррель в диапазон $30–40 за баррель», — отмечает начальник управления по стратегическим исследованиям в энергетике Аналитического центра при Правительстве РФ Александр Курдин. «На наш взгляд, ценовая ситуация снятия санкций давно отыграна инвесторами. Это всего лишь один из факторов, но не ключевой. Рынок начал о нем говорить с начала 2015 г., когда на переговорах по иранской ядерной проблеме наметился прогресс и стало понятно, что отмена санкций неизбежна», — соглашается директор департамента оценки направления «Финансовый консалтинг» группы компаний SRG Эдуард Данилов.
Двойная игра Вашингтона
Если тема выхода Ирана на мировой рынок уже отыграна в нефтяных ценах, что еще может угрожать России, если цены на черное золото уже находятся на минимальных и весьма некомфортных для Москвы уровнях? «Главный вопрос — это скорость, с которой Иран может нарастить добычу. Несмотря на заявления, что Иран сразу готов выдавать по 500 000 баррелей нефти в сутки, многие сомневаются, что устаревшее оборудование и отсутствие инвестиций позволят ему быстро увеличить добычу. По некоторым прогнозам, на горизонте 12 месяцев рост добычи в Иране может составить порядка 500 000–700 000 баррелей в сутки, — рассуждает аналитик ИК „Финам“ Богдан Зварич. — Учитывая этот факт, говорить, что Иран в ближайшее время сможет составить конкуренцию таким странам, как Саудовская Аравия, Россия или Ирак, не приходится. Вполне возможно, что Иран попытается вернуть свои позиции на европейском рынке, занятые Саудовской Аравией и Ираком, однако это будет долгий процесс, который может длиться несколько лет». Очевидно, что Иран готов развязать против Саудовской Аравии настоящую нефтяную войну, в которой одной из пострадавших сторон неизбежно окажется Россия, так как Тегеран в своем споре с Эр-Риядом может обрушить цены и до $15 за баррель. Получается, что, способствуя выходу Ирана из-под санкций, Россия сама выпустила джинна из бутылки.
У России достаточно хорошие отношения с Ираном, и теоретически она может рассчитывать на определенные преференции в переговорах, в том числе по формированию нефтяных цен. Но Тегеран, судя по всему, выбрал стратегию игры без оглядки на Москву. Так, первой страной, которую посетил президент Ирана Хасан Роухани сразу после отмены санкций, стала Италия. В конце января его с почестями встретили в Риме, а во время посещения Ватикана даже задрапировали обнаженные античные статуи. «Мы должны создать условия для привлечения итальянских и европейских предпринимателей, потому что иранский рынок открывает большие возможности для инвесторов», — сказал Хасан Роухани. Обратите внимание: ни слова о России, которая сыграла одну из ключевых ролей в иранском ядерном досье. Во время визита, по информации источников в иранской делегации, планируется подписать двусторонних соглашений на общую сумму 15–17 млрд евро. В частности, сообщалось о крупных проектах в энергетическом секторе с участием итальянской компании Saipem, а также о коммерческом соглашении в металлургической промышленности. А где «Лукойл», который активно работает в районе Персидского залива, или российские металлургические компании? Тегеран после отмены санкций сразу же забыл о тех, кто способствовал отмене санкций? Не совсем. Некоторые эксперты полагают, что снятие санкций с Ирана стало очередным шагом в глобальной игре США, которые тем самым пытаются нанести очередной удар по российской экономике, жертвуя при этом не только своими сланцевыми проектами, но и ключевой фигурой в регионе — Саудовской Аравией.
Политические преференции, и только
Судя по всему, негативные для российской экономики последствия либерализации доступа Ирана на мировой рынок были просчитаны Вашингтоном. Как считает президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский, «снятие санкций даст Ирану возможность набрать серьезный вес в экономике, чтобы заменить российскую нефть и российский газ на европейском рынке и осложнить ситуацию для России на всех остальных рынках. Для чего, собственно говоря, Обама и интенсифицировал переговоры с Тегераном». То есть снятие санкций с Ирана стало не результатом «миротворческой» политики Москвы, а продолжением противостояния между США и Россией.
Естественно, признать это в Кремле не готовы, поэтому сейчас делаются робкие попытки преподнести ситуацию в нужном для России свете: дескать, снятие санкций позволит отечественным компаниям получить доступ на иранский рынок. Посол Ирана в России Мехди Санаи считает, что теперь, после отмены санкций, влияние Запада на российско-иранские отношения существенно ослабнет. В новых условиях российские компании получат полноценный доступ на рынки иранской промышленности и смогут беспрепятственно осуществлять свои инвестиции. Наиболее благоприятные сферы для российско-иранского сотрудничества включают военно-техническую отрасль, промышленность и энергетику. Товарооборот между двумя странами в этих областях может вырасти с $1 млрд до $5 млрд или даже $7 млрд в год, считает глава Центра изучения современного Ирана Раджаб Сафаров. Какие именно преференции может получить Россия?
На мой взгляд, в основном только политические. Преимущества российской атомной энергетики и военпрома будут омрачены потерями в энергетике, — уверен директор аналитического департамента ИК «Окей брокер» Владимир Рожанковский.
Не компенсирует потери
В чем же заключаются упомянутые политические преференции? Для ответа на этот вопрос необходимо совершить небольшой экскурс в историю. «В свое время, в 1979 г., победа исламской революции в Тегеране лишила США главного государства-клиента на Ближнем Востоке — шахского Ирана. С тех пор США делали все возможное, чтобы изолировать и ослабить эту страну. В том числе, они не только четыре десятилетия поддерживали экономические санкции, но и спровоцировали многолетнюю кровопролитную войну Ирака против Ирана в 1980‑е», — напоминает Руслан Дзарасов. Затем первенство в антииранской борьбе перешло к нынешнему главному союзнику США в арабском мире — Саудовской Аравии.
Все это обусловило последовательное противостояние Ирана и Запада. В частности, Иран оказался глубоко вовлеченным в события в Ираке и Йемене, а также вместе с ливанской «Хезболлой» участвует в гражданской войне в Сирии на стороне режима Асада. «В последние годы происходило сильное сближение этой страны с Россией и Китаем, которые тоже остро почувствовали на себе американскую политику систематической изоляции. Иран бурно приветствовал вступление России в войну в Сирии. Отмена санкций против Ирана является фактическим признанием того, что США не в состоянии добиваться своих целей на Ближнем Востоке без сотрудничества с этой страной, что, в свою очередь, является большой политической, экономической и моральной победой Тегерана», — подчеркивает Руслан Дзарасов.
Отмена антииранских санкций укрепляет позиции Асада, т. к. его важнейший союзник в регионе выходит из международной изоляции. Политически это выгодно и России, поскольку в Сирии она действует заодно с Асадом, Ираном и проиранской «Хезболлой». Таким образом, «российская» коалиция, которая в многом противостоит «американской», укрепляет свои позиции. По словам Руслана Дзарасова, это отчасти компенсирует наши экономические потери от снятия санкций с Ирана.
Вытеснить Россию
Но вот в экономическом смысле Россия может потерять от снятия санкций с Ирана гораздо больше, чем выиграть на геополитическом поле. «Самая большая конкуренция — на восточном рынке, в первую очередь в направлении поставок в Китай и Индию. Импорт нефти в Китай из России с января по июнь 2015 г. вырос почти на 27% в годовом выражении и составил в среднем более 786 000 баррелей в сутки. Велик риск, что в результате выхода Ирана на рынок экспорта черного золота Россия лишится, по крайней мере, половины этого объема», — считает Владимир Рожанковский.
Китай не переставал покупать иранскую нефть. Если бы Иран мог продать Китаю больше нефти, то он бы продал. Китайский рынок — это уже сложившийся конкурентный рынок, на котором ничего существенно не изменится в связи со снятием санкций с Ирана. Для Ирана важным потенциальным рынком может стать Индия, которая объявила о готовности увеличить закупки иранской нефти, — возражает Эдуард Данилов.
Хотя, по его словам, иранская нефть по своим физическим характеристикам больше всего сопоставима с российской нефтью марки Urals. Соответственно европейские НПЗ, ориентированные на российскую нефть, являются основными потенциальными потребителями иранской нефти.
«Рынки уже распределены. Иран планирует увеличить экспорт на 0,5 млн баррелей — это очень существенный объем, и чтобы его разместить, придется демпинговать. Вероятно, Иран первым делом попытается вытеснить Россию из Южной Европы и вернуть свой рынок. Но вряд ли Россия добровольно уйдет из Южной Европы», — отмечает Эдуард Данилов. Поэтому, чтобы распределить 500 000 баррелей, Ирану придется вести наступление по всем фронтам. «В первую очередь в Европе, во вторую — в Японии и Корее. По-видимому, Иран пока нацелен на индийские НПЗ, где с российской нефтью конкуренции нет. В ЕС Иран в ближайшие месяцы может дополнительно направлять 0,2 млн баррелей в сутки — это только 6% от объема, который Россия экспортирует в Европу. Однако Иран, скорее всего, будет поставлять в ЕС сернистые сорта, которые напрямую конкурируют с Urals», — перечисляет старший аналитик компании «Уралсиб кэпитал» Алексей Кокин. До ужесточения санкций в 2011–2012 гг. Иран производил примерно 3,5–4 млн баррелей нефти в день. «Потом в период санкций снизил добычу до 2,5–3 млн баррелей, причем надо понимать, что где-то половину этого объема страна продолжала экспортировать (в основном в Китай). На международном рынке Иран в это время заменили Саудовская Аравия, Ирак и другие члены ОПЕК. Иран пообещал увеличить экспорт на 0,5 млн баррелей немедленно и в перспективе вернуться к досанкционному уровню, т. е. максимальный объем, который Иран сможет поставить дополнительно в обозримом будущем, составляет менее 1% от текущего мирового производства», — говорит главный аналитик банка «Глобэкс» (группа Внешэкономбанка) Алексей Балашов.
Получается, что эффект от снятия санкций с Ирана больше психологический? Не совсем: Тегеран, судя по всему, намерен агрессивно возвращать потерянные рынки, которые заняла в том числе и Россия. Причем без оглядки на участие Москвы в разрешении кризиса вокруг иранской ядерной программы.
Высокотехнологичный убыточный экспорт
В настоящее время Тегеран уже ведет переговоры о режиме наибольшего благоприятствования с ЕАЭС. «Иран заинтересован в российских инвестициях в такие отрасли промышленности, которые позволят ему выйти на новый уровень технологического развития», — считает Эдуард Данилов. В конце декабря 2015 г. в международном выставочном комплексе Tehran International Permanent Fairground прошла промышленная выставка «Торгово‑промышленный диалог: Россия—Иран». За три дня работы российскую выставку посетили более 2000 руководителей и представителей промышленных, финансовых и торговых компаний Ирана. Как говорится в пресс-релизе выставки, свои новейшие технологии представили крупнейшие российские промышленные компании.
Иранский рынок по вполне очевидным причинам всегда рассматривался нами как один из наиболее емких. На сегодняшний день портфель актуальных проектов, для которых может быть поставлено отечественное энергетическое и газоперекачивающее оборудование, оценивается более чем в 80 млрд руб.. — рассказали «Ко» в АО «Объединенная двигателестроительная корпорация».
Мы обсуждаем вопросы сотрудничества в авиации с нашими иранскими коллегами и готовы к предметным переговорам. ОАК надеется, что преимущества в части технологической кооперации и импортонезависимости будут привлекательны для иранцев, — сообщили «Ко» в пресс-службе ОАК.
Текущие контакты с иранскими партнерами подтверждают наличие огромного количества нереализованных возможностей для активизации взаимодействия по целому ряду направлений.
России есть что продать Ирану, а теперь у Ирана еще появятся деньги на закупку российских товаров, — уверен Эдуард Данилов.
Например, «Лукойл» несколько лет сотрудничал в Иране с норвежской Statoil, разрабатывая месторождение Анаран с запасами в 2 млрд баррелей. В 2005 г. по итогам бурения разведочной скважины открыто крупное нефтяное месторождение Азар. Добыча на Анаране, по оценке Statoil, к 2010 г. могла составить 5 млн тонн. Дальнейшим работам помешали международные санкции: в 2010 г. компания вышла из проекта и признала убыток от обесценивания инвестиций. Но удастся ли «Лукойлу» вернуться в эти проекты, большой вопрос. Наверняка, чтобы участвовать в них, выстроится целая очередь желающих, в том числе из Европы. Что касается поставок оружия, самолетов и вертолетов, то это, конечно, может поддержать соответствующие отрасли российской экономики, но в денежном выражении Москва получит значительно меньше, чем в результате участия в углеводородных проектах.