Его высочество луддит
Каждое новое выступление противников экономической глобализации вызывает все большее беспокойство у лидеров мировой политики и бизнеса. Чрезвычайные меры безопасности, предпринятые в Генуе во время саммита «большой восьмерки», антиглобалистские организации расценили как свою победу: власти стали серьезно относиться к их угрозам. Противники глобализации иногда называют себя «новыми луддитами» – наследниками антибуржуазного революционного движения, возникшего в Англии в начале XIX века.
Учебники истории утверждают, что в 1810 году Нед Лудд, подмастерье суконной фабрики в Нью-Ленарке, разбил автоматический ткацкий станок, посчитав, что именно в нем причины всех бед Англии. Вскоре у Лудда появились последователи, которые, объединившись в банды, нападали на фабрики и с криками «Rage against the machine!» крушили ткацкие станки огромными кувалдами, пытаясь остановить промышленную революцию. Антиглобалисты считают своих предшественников героями, вступившими в единоборство с бездушной властью денег. Сторонники технического прогресса называют луддитов «завистливыми неудачниками», которые хулиганили, потому что не могли найти свое место в развивающемся обществе. Существует также мнение, что луддиты были просто наемниками, сражавшимися на стороне одной из конкурирующих олигархических групп.
Нереволюционная профессия
Бунт против машин вряд ли можно было назвать стихийным. Знаменитый утопист Роберт Оуэн, служивший управляющим на текстильной фабрике в Нью-Ленарке, разрабатывал социально-философскую концепцию луддизма. Лорд Байрон писал для машиноборцев боевые песни («Так будем и мы: или сгинем в бою, Иль к вольному все перейдем мы житью, А всех королей, кроме Лудда, – долой!») и защищал их в парламенте. Во главе движения стояли профессиональные революционеры из числа якобинцев, эмигрировавших из Франции после термидорианского переворота и падения Конвента. К тому же и сами английские ткачи были своего рода элитой рабочего класса. С тех пор как в 1331 году купец Джон Кеннеди тайно перевез в Англию нескольких фландрийских мастеров, владевших секретной технологией производства ткани из овечьей шерсти, ткачи пользовались особым покровительством короны. Шерстяные ткани быстро стали в Англии бюджетообразующим продуктом: в XIV – XV веках их доля в общем торговом обороте Британии достигала 50%, за счет чего обеспечивалась почти треть доходов казны. В XVIII веке, когда были изобретены автоматический «самолетный» челнок и механический привод для ткацкого станка, значение шерстеобрабатывающих предприятий для экономики Англии только возросло. За счет легкой промышленности доходы казны увеличивались на 6 – 8% в год при ежегодном росте населения в 1%. Вместе с доходами росли и привилегии ткачей: им единственным среди рабочих позволялось создавать профессиональные союзы, зарплата в отрасли в три-четыре раза превышала средние заработки для рабочих других отраслей и была почти в 15 раз выше, чем у английских фермеров. По культурному и профессиональному уровню ткачи также значительно превосходили своих коллег из других отраслей: почти 80% работников отрасли умели читать и писать, профессии ткача обучали более одного года, а для получения квалификации мастера был необходим восьмилетний стаж. Показательно, что ткачи в пять раз реже рабочих других отраслей подвергались штрафам за пьянство, Безусловно, внедрение «самолетного» челнока, а затем и механического привода вызвало массовое сокращение рабочих мест в отрасли, однако произошло это задолго до начала восстания луддитов. В период с 1738 года, когда был изобретен автоматический челнок, по 1795 год, когда большинство предприятий уже внедрили механические станки, были сокращены почти 200 тыс. ткачей, но никаких социальных потрясений это не вызвало. Уволенные быстро находили работу в других отраслях или открывали свои небольшие мастерские, оставшимся же ткачам хозяева регулярно повышали зарплату и предоставляли новые льготы. К 1811 году, когда произошло первое выступление луддитов, наблюдалась уже обратная тенденция: новые высокорентабельные ткацкие фабрики открывались чуть ли не каждый месяц. Им не хватало рабочих рук, что вновь положительно отразилось на зарплате ткачей. Бунт тогдашних ткачей, неудовлетворенных условиями труда, представить столь же сложно, как восстание программистов Microsoft во время пиковой котировки их акций в NASDAQ.
«Отцы» Лудда
Темпы промышленной революции в это время вызывали беспокойство у других слоев английского общества, а именно у владельцев крупных поместий. Хозяева стремительно растущих текстильных предприятий, сколотив колоссальные состояния всего за несколько лет, стали претендовать на священные привилегии дворянства – владение землей и политическое влияние. Причем достигали они своих целей самыми неблагородными методами: играли на понижение стоимости земли, обесценивая собственность дворян, а затем скупали целые поместья и строили там новые фабрики. Текстильным королям удалось привлечь на свою сторону некоторых членов палаты лордов: кого – с помощью взяток, а кого – угрозами обесценить их ленные владения. К середине XIX века они уже полностью контролировали парламент. Открыто возмущаться ростом влияния в Англии новых промышленных капиталов рисковали лишь немногие – в основном молодые дворяне, лишившиеся наследства. Но их выступлений не было слышно в общем гуле восхищения «капитанами промышленности», которые обеспечивали Англии экономическое процветание и влияние в мировой политике. Вконец обедневшие дворяне вроде Оуэна устраивались на работу в текстильные концерны в качестве клерков и управляющих. Другие, как Байрон, сохранив небольшую часть доходов и дворянское достоинство, уехали путешествовать. Представители дворянской молодежи, ненавидевшие новый английский капитализм, стали авторами и распространителями идей об антигуманности технического прогресса, который позволяет капиталистической олигархии узурпировать власть в обществе. Через 200 лет эти же идеи стали лозунгами антиглобалистского движения.
Победа станков
12 апреля 1811 года отряд из 300 человек напал на новую прядильную фабрику Уильяма Картрайта в Ноттингемшире. Они разрушили станки, подожгли здание и исчезли, оставив записку, в которой называли себя армией Неда Лудда. Свой поступок погромщики объяснили тем, что Картрайт начал сокращать рабочие места. Луддиты также обвинили текстильных королей и зависимую от них власть в том, что закон об ограничении выезда ткачей за пределы страны, принятый под предлогом войны с Францией, на самом деле превращает работников ткацких предприятий в крепостных. Позже, когда правительственные войска подавили движение машиноборцев, выяснилось, что ткачи составляют в нем пассивное меньшинство. На самом деле в движение луддитов объединились все антигосударственные силы Европы: итальянские карбонарии, члены группы «Черная рука» из Кадиса, ирландские революционные синдикалисты, французские якобинцы и обычные разбойники. Нед Лудд вообще оказался мифическим персонажем: боевой организацией луддитов руководил некто Джеймс Таул – обнищавший дворянин (точно так же сейчас под общим названием «антиглобалисты» проходят и исламисты, и хулиганствующие подростки, и левые политики). В рабочих клубах ткачи увлеченно обсуждали луддизм и спорили об экономической политике. Рабочие маленьких фабрик, проигрывавших конкурентную войну Картрайту, выражали луддитам свою поддержку. На убыточном заводе Джозефа Ретклифа молодые рабочие под влиянием пропаганды даже попробовали повторить «подвиг» луддитов. Это напугало промышленников, и они временно запретили деятельность профсоюза ткачей, лишив их одной из главных привилегий. Избалованные ткачи в знак протеста стали сами создавать луддитские организации, и, хотя дальше забастовок, митингов и распевания машиноборческих гимнов, сочиненных лордом Байроном, дело не шло, Картрайт через своих лоббистов внес в палату лордов законопроект о смертной казни за разрушение машин. Во время прений по этому вопросу и вскрылась истинная подоплека противостояния: лорд Байрон пригрозил, что если власти и дальше будут идти на поводу у промышленной олигархии, то дворянство призовет к гражданскому неповиновению всю Англию. Победу одержали сторонники дальнейшего промышленного развития: билль о разрушителях машин был утвержден, и на подавление мятежа в распоряжение Картрайта и его партнеров была передана 10-тысячная армия. Впрочем, подавлять особо было некого – бастующие ткачи сами вернулись к работе. Пятнадцать луддитов по доносам ткачей были схвачены властями и осуждены. Боевая организация и зачинщики-дворяне бежали во Францию, не успев нанести предприятиям сколько-нибудь значительного ущерба: из 80 тыс. английских механических станков было разрушено лишь 900.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
