ESG мертв? Что стало с некогда популярным бизнес-трендом
Фото: Виктор Коротаев / Коммерсантъ / Legion-Media
Еще полгода назад топ-менеджмент и советы директоров как стартапов, так и промышленных гигантов разрабатывали стратегию развития с учетом ESG-трендов. Инвесторы смотрели на ESG-показатель корпораций перед решением вложиться в их акции. Эксперты и общественность внимательно следили за новыми масштабными ESG-проектами в различных регионах России. Сегодня же складывается ощущение, что тема ESG скорее мертва, нежели жива. В колонке для «Компании» директор практики ESG-коммуникаций «Михайлов и Партнеры» Александр Брискин рассказывает, почему заветная аббревиатура все еще остается с нами.
Наступившая новая реальность поставила под сомнение несколько течений, «модных» в корпоративном мире. В зону риска попала и всеми любимая, повсеместно звучавшая, волшебная аббревиатура ESG. Но теперь люди вокруг нее разделились на два лагеря. Первые считают, что эти три буквы больше никому не нужны. Вторые по-прежнему верят в концепцию развития без ущерба будущему. Представляю короткий и честный набор аргументов для того, чтобы объяснить скептикам, что разговоры о смерти ESG — это всего лишь демагогия.
Для начала о грустном (на самом деле нет): ESG в России какое-то время будет мертв для маркетинга. Просто потому, что пока последствия санкций вынуждают общество потребления решать более насущные вопросы, чем собственный вклад в снижение углеродного следа и содействие благополучию социума. В этом есть свои плюсы. Почти все заходы корпоративных маркетологов на тему ESG в России были настолько эксплуататорскими и циничными, что от них уже повеяло гринвошингом. Так что пусть природа вокруг ESG немного очистится, это хорошо.
Во-вторых, ESG по-прежнему остается важным элементом корпоративной культуры и бренда работодателя. Не секрет, что молодое поколение интересуют перспективы, которые может дать работа — речь не только о карьерных возможностях и соцпакете, но и об ощущении сопричастности развитию мира и общества вокруг. И то, насколько прочной является социальная и экологическая позиция компании, отразится на способности привлекать лучших специалистов.
А еще, вообще-то, S — это про социальную ответственность. Про условия и охрану труда, развитие регионов и бережное отношение к местным традициям, про борьбу с неравенством и притеснениями, про благотворительность. Не похоже, что это стало не актуально и никому не нужно.
Движемся далее, E — экология. Это про нашу жизнь на Земле, про возможность дышать чистым воздухом, про возможность пить чистую воду, питаться, и то, что эта жизнь зависит от состояния окружающей среды, надеемся, очевидно. И если глобальное потепление — тема спорная, то глобальное замусоривание — вполне явная проблема для каждого прохожего на улице. Если продолжать генерировать отходы в том же количестве, продолжат расти свалки, возведенные недалеко от городов, и мусорные острова из пластика (и не только) в океанах. Не думаем, что есть равнодушные к этой теме.
Переход к углеродной нейтральности и снижение выбросов парниковых газов — единственный верный путь избежать серьезных последствий изменения климата. И мы не только о диоксиде углерода, которому приписывают вину в изменении климата Земли, но и о метане, потенциал глобального потепления которого в сотни раз выше, чем у CO2. И для России эта проблема сверхактуальна. В нашей стране за последние 20 лет количество опасных природных явлений удвоилось, а скорость потепления в России в 2,5 раза выше, чем в среднем в мире, в связи со стремительным потеплением в Арктике. А в Москве за последние 30 лет средняя январская температура выросла на два градуса Цельсия. Не верите нам? А это и не мы сказали, это сказал глава «Сбера» Герман Греф.
Еще есть буква G — Корпоративное управление. Казалось бы, кого волнует качество управления, когда мы в новой реальности и тут совсем другие вызовы! Но это все отговорки, а суровая правда состоит в том, что качество управления является рычагом экономического развития и если убрать с него фокус, то это отразится и на экономике, и на уровне жизни того самого прохожего, которого мы упомянули выше.
Когда говорят, что термин ESG возник как элемент западного нормативного давления и потому нам чужд и должен быть аннулирован, к визави возникает вполне логичный вопрос: а почему вы до сих пор пользуетесь WiFi, этим несомненным элементом западного нормативного давления? Действительно, ESG возникло в западном обществе, но по вполне объективным и актуальным для всего мира причинам (ну, например, учет ESG-факторов при управлении активами помогает снизить риски). Но для внедрения практик ESG в бизнес или любую другую деятельность никакого западного разрешения или контакта не нужно. Тогда в чем проблема?
Трансграничное углеродное регулирование не отменяли. Более того, тема эта будет развиваться в ближайшие годы с утроенной силой и на Западе, и на Востоке. Россия продолжает быть страной, которая глубоко интегрирована в глобальные экономические цепочки. А, значит, снижение углеродного следа остается на первых строчках климатической повестки страны.
И, наконец, самое главное и важное. ESG — это про добро. Про то, чтобы быть хорошим и становиться еще лучше, как в формате каждого человека, так и в формате всей страны. Потому что хорошим быть лучше, чем нехорошим. Россия нуждается в созидательной внутренней повестке — вроде бы это понятно всем. Вот она: называется ESG.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
