Еще раз об этике корпоративно-офшорного управления

Кажется, вот заставим офшорных владельцев отечественных предприятий раскрывать своих бенефициаров, и экономическая жизнь в России моментально наладится. Всплывут имена заинтересованных "слуг народа", проявится аффилированность собственников, рекой потекут налоги - и бюджет станет профицитным, Пенсионный фонд не будет испытывать недостатка в страховых взносах, инфраструктурные проблемы разрешатся сами собой. Получается, до благоденствия остается лишь шажок.

Идея рассекречивания офшорных выгодоприобретателей не нова. Более того, она имеет немало сторонников не только в экспертном сообществе, но и в высших эшелонах власти. Вот что, например, говорил в одном из недавних интервью председатель Счетной палаты РФ Сергей Степашин: "Аналогичные правила действуют в ряде стран, в том числе в Нидерландах и Швейцарии. Это существенно упрощает налогообложение и валютное регулирование офшорных компаний, позволяет более эффективно противодействовать коррупции и легализации незаконно полученных доходов".

Однако до внесения необходимых изменений в Гражданский кодекс РФ (ГК РФ) дело пока не дошло. "Офшорная аристократия" по-прежнему может спать спокойно, а Минфин - латать бюджетные дыры за счет нефтегазовых доходов. Но вот ведь парадокс: выявление офшорных хозяев российского бизнеса никаких проблем не решит: ни дефицита бюджета, ни достижения социальной справедливости, ни противодействия коррупции.

Вас интересует аргументация? Пожалуйста. Мало того что собственниками одних офшоров могут быть другие "райские" конторки, так еще и менеджмент этого "многоколенчатого" процесса часто делегируется офшорным трастам, бумажно оформленным на резидентов налоговых эдемов. Об акциях на предъявителя, широко распространенных в некоторых офшорных кущах, даже говорить не будем, в последнее время эта топовая тема в среде налоговых консультантов.

Но главное не это. Бог с ними, с офшорными собственниками. Рано или поздно норма об их актуализации будет принята. Настоящие проблемы лежат в совершенно другой плоскости, а именно в системе корпоративного управления (corporate governance) офшорных компаний.

Предположим, узнаем мы конечных бенефициаров, жестко попрекнем их наплевательским отношением к Родине, но особенности корпоративного управления офшоров так и останутся тайной за семью печатями. Ни тебе порядка перехода прав собственности, ни соблюдения интересов миноритариев, ни условий формирования советов директоров. Эта часть офшорного бумаготворчества не регламентируется российским корпоративным законодательством, а значит, нет никакой гарантии, что сотни отечественных стратегических предприятий уже не перекуплены у наших квасных патриотов мировыми финансовыми воротилами. Желающим приоткрыть офшорно-корпоративную завесу можно не беспокоиться - ни в Сети, ни в прочих источниках информации об учредительных договорах или уставных фолиантах офшорных резидентов нет.

Лучик света

Впрочем, иногда завеса тайны над особенностями корпоративного управления офшоров приподнимается. Причем происходит сей процесс вопреки желаниям офшорных собственников, просто таковы правила, к примеру, при проведении IPO на зарубежных фондовых площадках. Один из таких случаев - первичное публичное размещение акций офшорной компании UC Rusal, случившееся в январе 2010 г. на Гонконгской фондовой бирже.

Ох как "Русалу" не хотелось раскрываться! Ведь в компании понимали: о том, что станет общедоступным на мгновение, тут же узнает весь мир. Обставились, как смогли: учредительный договор и устав компании в полном варианте предоставлялись для ознакомления в гонконгском офисе юридической фирмы Sidley Austin лишь в течение ограниченного периода времени. Точнее, до 27 января 2010 г. включительно. На следующий день "лавочка закрывалась", и сегодня "Русал" вряд ли предоставит вам полные версии уставных документов. Даже если вы русаловский миноритарий.

Кстати, о миноритариях. Миноритарные акционеры, которые в совокупности владеют без малого 11% акций "Русала" (среди крупнейших миноритариев - госкорпорация "Внешэкономбанк", прикупившая на IPO 3,2% акций за $663 млн, и ливийский суверенный инвестиционный фонд The Libyan Investment Authority (LIA), ставший собственником 1,4% акций за $300 млн), фактически лишены возможности провести своего представителя в совет директоров.
Вот как это закреплено в русаловском уставе: "... один или несколько участников Компании, владеющих не менее чем 5 (пятью) процентами оплаченного капитала... вправе предложить одно или несколько лиц на рассмотрение директорами для целей выдвижения или рекомендации их кандидатур на пост директора..." Таким образом, даже объединившись, миноритарии смогут лишь предложить, но не выдвинуть напрямую своих кандидатов.

Как же формируется совет директоров? По соглашению между основными, сплошь офшорными акционерами, то есть между En+ Group Олега Дерипаски (доля в уставном капитале 47,4%), Onexim Михаила Прохорова (17,0%), SUAL Partners Виктора Вексельберга и Леонарда Блаватника (15,8%) и компании Amokenga Holdings, аффилированной с основным трейдером "Русала" Glencore International AG Айвана Глайзенберга (8,8%), En+ при условии, что она владеет не менее 40% акций, принадлежащих основным акционерам, имеет право назначать половину директоров "Русала", а также предлагать для назначения двух из четырех независимых директоров. Предложение двух других независимых директоров - почетная синекура Onexim и SUAL Partners.

В соглашении между основными акционерами прописана и процедура назначения генерального директора. Нетрудно догадаться, что приоритет в этом вопросе принадлежит все той же En+ Group, имеющей право назначать и снимать с должности генерального директора при условии, что En+ Group владеет не менее чем 30% от общего количества акций, но не всего "Русала", а лишь основных акционеров. Таким образом, даже при наличии у En+ Group всего 26,7% акций "Русала" (при прочих неизменных долях других основных акционеров) гендиректора по-прежнему будет назначать и снимать г-н Дерипаска.

Ну и, наконец, о возможных конфликтах интересов в совете директоров. Вчитайтесь в соответствующее положение устава: "За исключением отдельных случаев директор не вправе голосовать... при принятии резолюции директорами или комитетом директоров в отношении какого-либо договора, сделки, соглашения... если он и связанные с ним лица имеют заинтересованность, которая, по его мнению, является существенной..."

Вершина корпоративной этики! Заинтересованный в сделке директор фактически по своему усмотрению решает, является ли его заинтересованность существенной или ему все равно. Такое вот "противодействие" конфликту интересов, ставшее одной из причин недавнего ухода в отставку председателя совета директоров "Русала" Виктора Вексельберга.

Куда бежать?

Повторю еще раз: раскрытие бенефициаров офшорных компаний прозрачности российской экономике не добавит. Отказом от внесения соответствующих изменений в ГК РФ бюрократии дали время для того, чтобы замести следы, скрыть свою заинтересованность в доходах крупнейших отечественных предприятий. Для "особо одаренных" это означает "кто не спрятался, я не виноват". Не в детском саду находимся, социальный запрос на борьбу с офшорами проявляется все ощутимее.

Выход видится не только в раскрытии офшорных бенефициаров (многие "как бы" российские компании их и не прячут), а в вынесении в публичное пространство уставной документации офшорных учредителей. Дабы заинтересованные ведомства и общество в целом могли проанализировать механизм корпоративного управления, а также получить контроль над офшорными финансовыми потоками, что крайне важно для повышения эффективности налогообложения.

Если это предложение будет проигнорировано, мы получим ситуацию, аналогичную декларированию доходов чиновничеством: бюрократы чуть ли не на паперти стоят, зато их жены, родители, дети, дяди, тети - сверхуспешные бизнесмены.

Хотите выпустить пар? Тогда используйте свисток.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции.