«Этот кризис экономический, но не финансовый»

— Сейчас нужно сделать две вещи — поддержать жизнедеятельность компаний и стимулировать спрос в тех отраслях, которые уверенно можно отнести к жизнеспособным

Первая решается за счет расширения программы кредитования на выплату зарплат. Ничего нового придумывать не надо, достаточно просто расширить ее с перечня пострадавших отраслей на тех, у кого упала выручка, например, ниже 70 % относительно первого квартала этого года. Это позволит решить сразу три задачи — сохранить одновременно и бизнес, и занятость. И, что еще очень важно в долгосрочной перспективе, это позволит сохранить компетенции бизнеса за счет сохранения людей, в которых бизнес много лет инвестировал, которых обучал и сплачивал, тех, кто как раз дает бизнесу добавочную стоимость. Из-за кризиса этих людей легко потерять, и в экономике мы получим потерянную value: ведь потом, когда все восстановится, людей придется опять заново обучать и «командообразовывать» — а это всегда время и всегда деньги. Всех этих потерь можно избежать, просто подставив бизнесу кредитное плечо. Здесь как раз имеет смысл посмотреть на мировой опыт, это работает уже во многих странах — и достаточно успешно.

Для решения второй задачи нужны меры, которые позволяют возобновить потребительский интерес к тем отраслям, где спрос пока не восстановился в должной мере. Например, рестораны или индустрия красоты. Здесь можно взять уже готовое решение из туристической отрасли, которую назвали «кешбэк», — когда возвращается 15 тыс. руб. при покупке поездки внутри России. Великолепный пример, почему бы эту практику не распространить на рестораны, как, допустим, сделали в Англии? Три-четыре недели назад там ввели такую меру: если человек идет в ресторан, государство с каждого чека компенсирует 10 фунтов на человека. Причем деньги идут напрямую ресторану, и таким образом клиент оплачивает условно половину счета, а вторую половину оплачивает государство. Такое субсидирование, или «кешбэк», в индустрии красоты, в частности, очень актуально было бы сейчас: последняя статистика Сбербанка показывает, что траты на непродовольственные товары выше прошлого года, а сфера услуг отстает примерно на 25 %.

— Нужно понимать, что особенность этого кризиса в том, что он экономический, но не финансовый. С финансами как раз у нас все хорошо, спасибо Кудрину за то, что в тучные годы стал инициатором в своего рода контрцикличной финансовой политике. Они подготовили финансовую систему, в том числе и государственные финансы, у нас очень хороший торговый баланс, все очень строго с точки зрения бюджетного дефицита. Благодаря этому мы пришли к кризису очень здоровыми, и наша финансовая система может справиться с гораздо более серьезными расходами на меры поддержки. ВЭБ на прошлой неделе выпустил статистику, что в России на меры поддержки бизнеса потратили 3,5 % ВВП. Это при том, что ни одна из серьезных стран не потратила на эти цели меньше 10 % ВВП, а самые «озабоченные» типа Германии — более 30 % ВВП. Я думаю, что программу поддержки можно было бы увеличить в разы, а может быть, даже на порядок — минимум до 10–15 % ВВП. Сейчас уникальная возможность — при хороших государственных финансах, которые мы сейчас имеем, и очень низкой стоимости заимствования — профинансировать эти решения в том числе и за счет привлечения денег. И, как это ни прозвучит на первый взгляд парадоксально на фоне кризиса, это могут быть деньги населения. Ведь сегодняшняя политика по улучшению кредитных условий для бизнеса — палка о двух концах. Улучшаешь условия по кредитам — ухудшаешь по депозитам. При сегодняшних ставках у каждого, кто имеет хоть какие-то сбережения, стоит вопрос — а куда деть мои деньги, раз привычные депозиты больше не приносят доход? Мы посчитали, что за счет снижения процентных ставок по вкладам в этом году россияне недополучат 350 млрд руб. процентов по депозитам. Сейчас как раз такая ситуация, когда люди будут готовы инвестировать — разумеется, в надежные, по их понятиям, инструменты, в государственные облигации прежде всего.

Это можно реализовать как на федеральном, так и на региональном уровне, в Москве в первую очередь. У нее уже есть успешная практика по выпуску облигаций — сейчас на рынке два выпуска Москвы: 2021 года погашения на 40 млрд и 2022 года на 30 млрд с доходностью 5 % годовых.

Пару выпусков на общую сумму 100 млрд можно было бы выпустить уже в ближайшие полгода без существенных затруднений, а 100 млрд — это больше, чем вся сегодняшняя 85-миллиардная программа поддержки экономики Москвы. Если сделать облигации с погашением через пять лет, в 2025 году, ставка по таким новым облигационным выпускам составит примерно 5,5 % годовых. Сегодняшняя Москва в состоянии обслуживать этот долг.

— Мне кажется, все оценки уже даны, и с ними сложно не согласиться: объективно Москва со своим пакетом антикризисных экономических мер обошла все мировые столицы. Что важно, помощь бизнесу была адресной и быстрой — это к разговору об антикризисном менеджменте, который продемонстрировал штаб Владимира Ефимова, о чем, кстати, имеет смысл поговорить отдельно. А если смотреть в более широком смысле, то в пандемию московские власти продемонстрировали пример политической воли. Мы же прекрасно понимаем, что многие решения в таких жестких обстоятельствах по умолчанию не могут быть популярными, и совершенно точно будут ошибки, и за все эти ошибки спросят при разборе полетов. Однако путь целенаправленных действий по быстрому введению локдауна, внедрению системы мониторинга заболевших и так далее в итоге себя оправдал, а от ошибочных решений быстро отказывались и искали взамен что-то другое. Это как раз и называется брать на себя ответственность.

То, что над системой мер поддержки бизнеса надо продолжать работать, — тоже очевидно. Но если тут все более-менее понятно — смотришь, где есть проблемы, смотришь, как можно эти проблемы купировать, чтобы бизнес более-менее продержался, дать ему возможность перестроиться и дождаться восстановления спроса, — то задача куда более сложная — это как экономику перестроить, чтобы она была более устойчива к подобным кризисам. Что нужно сделать, чтобы развивались перспективные отрасли, в том числе и в Москве. На мой взгляд, одно из решений, каким бы простым оно ни показалось, — это более широкий пиар уже существующих программ. В Москве бесчисленное количество программ поддержки стартапов, экспорта и всего чего угодно, но кто про них знает? Реально обычный предприниматель или начинающий стартапер, во-первых, по привычке ни от кого ничего не ждет, во-вторых, ничего про них не знает. А вот если KPI этих программ станет не сам факт их наличия, а сколько людей за ними пришло, то мы сразу получим кардинально другой результат. Ну а если уже о совсем идеальной модели пофантазировать, то было бы совсем хорошо, если они сами будут звонить предпринимателям и предлагать. Сейчас же в карантин нам всем продемонстрировали возможности информационных технологий. Вот их же теперь надо применить для решения этих задач. Ведь механизм-то может быть простым — у нас налоговая знает все. Достаточно посмотреть компании по виду их деятельности, что происходит с финансами и движением по счетам, применить те самые пресловутые информационные мощности для анализа — и сразу станет понятно, кому и в рамках какой программы можно помогать. К примеру, видите предприятие, способное производить продукцию на экспорт, но пока этого не делающее, — не ждите, пока оно само до этого дозреет, и уж точно не надо ждать, что они позвонят на горячую линию. Найдите их сами. Я уверен, что никто, кроме Сергея Собянина, такую вещь сделать не сможет, а вот он с его целеполаганием и увлеченностью информационными технологиями реально может взять на себя смелость это сделать и показать пример другим.

— Уверен, что да, и, более того, такая готовность со стороны власти есть. Я это вижу по своей сфере. Например, мы сейчас активно выступаем с предложениями по упрощению № 115-ФЗ (Федеральный закон «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма». — Примеч. Ко), так как в существующем виде практика его применения сильно препятствует ведению бизнеса, и к нашим предложениям действительно прислушиваются, готовы про это разговаривать и готовы менять устоявшиеся правила.


А возвращаясь к кризисному опыту Москвы, здесь тем более такой диалог нужно продолжать. Сейчас ни у кого уже не осталось иллюзий, что кризис пройдет и все будет по-старому. Не будет. И поэтому, как я уже говорил, речь сейчас идет не только о выживании, а ни много ни мало о построении фундамента для новой экономики города и трансформации традиционной экономики в инновационную. И, конечно, власти стоило бы спросить бизнес, что необходимо сделать для того, чтобы он смог работать и развиваться в этой самой экономике будущего. Собрать лучших представителей разных отраслей за одним столом, туда же посадить тех, кто принимает решения, — вот и получится та самая синергия, необходимость которой мы все хорошо осознаем. Тем более, что опыт такой у Москвы уже есть.