ФКЦБ поразили в правах

Для председателя ФКЦБ Игоря Костикова наступили трудные дни. И дело вовсе не в состоянии «подведомственного» ему фондового рынка, который лихорадит от любой новости, связанной с ЮКОСом. Хотя события последнего месяца, и в первую очередь отставка Александра Волошина, имеют самое непосредственное отношение к краху костиковской идеи превратить ФКЦБ в почти силовое ведомство, способное сравниться по степени влияния с американской Securities and Exchange Commission.

Первым тревожным симптомом стало принятое в начале ноября решение о назначении Минтруда куратором негосударственных пенсионных фондов (НПФ). Между тем для ФКЦБ было чрезвычайно важно добиться соответствующих полномочий в преддверии допуска НПФ к участию в пенсионной реформе. Оговорка о том, что «регулирование, контроль и надзор в сфере формирования и инвестирования средств пенсионных накоплений осуществляются также ФКЦБ в пределах ее компетенции», служила слабым утешением. Тем более что аппарат правительства попутно предпринял еще один недружественный по отношению к Костикову жест – основным докладчиком на заседании правительства по реформе финансовых рынков, намеченном на 11 ноября, был назначен министр экономического развития Герман Греф, а не глава ФКЦБ, как это предполагалось изначально.

А ведь в аппаратных играх от перемены мест докладчиков результат зачастую изменяется кардинально. Причем не столько в отношении предмета доклада (в данном случае финансовых рынков), сколько в отношении самого докладчика. И поскольку МЭРТ, поддерживаемое Минфином и ЦБ, утверждало, что банковский сектор «сохранит в ближайшие годы свой ведущий характер», а ФКЦБ настаивала на том, что «далее других продвинулся» фондовый рынок, легко догадаться, кого каждый из докладчиков видел в качестве единого правительственного координатора финансового блока. Победил Греф. Правительство, озабоченное проблемой создания мегарегулятора, решило отталкиваться от предложений МЭРТ.

В довершение ко всему Михаил Касьянов* потребовал от ФКЦБ в недельный срок представить предложения об отмене обязательного утверждения проспектов ценных бумаг у финансового консультанта. Иными словами, премьер посягнул едва ли не на самое главное достижение Костикова, позволявшее комиссии, как выразился один из собеседников «Ко», «направлять денежные потоки через правильные структуры» (стоимость регистрации проспекта эмиссии облигаций доходит до 5% от объема выпуска). В связи с этим нелишне отметить, что одними из первых статус финконсультантов получили вотчинная для Костикова инвестиционная компания АВК, а также Федеральная фондовая корпорация (ФФК), которой в 1995 – 1997 годах руководил Александр Волошин.

Связи Костикова с Волошиным давно уже не являются секретом для участников фондового рынка. Поговаривают, что именно вмешательство главы президентской администрации спасло Костикова от отставки, которой добивался председатель правления РАО «ЕЭС» Анатолий Чубайс, посчитавший, что ФКЦБ препятствует реформированию электроэнергетики (в июне 2000 года Костиков написал на имя Касьянова письмо, в котором утверждал, что предлагаемая Чубайсом реструктуризация невыгодна государству). В значительной степени благодаря поддержке Волошина Костикову удалось-таки снять строптивого президента РТС Ивана Тырышкина, хотя за того просили многие отечественные инвестбанкиры.

Теперь в Кремле Игоря Костикова поддержать некому. Едва ли кто-либо из оставшихся в президентской администрации членов волошинской команды в той же мере, как и их бывший шеф, заинтересован в лояльности ведомства, знающего всю правду о сделках, в которых участвовала ФФК. С другой стороны, глава ФКЦБ за время своей бурной деятельности сделал немало шагов, способных вызвать идиосинкразию у бизнес-сообщества. Взять хотя бы недавнюю историю с реструктуризацией «Норникеля», который из-за сопротивления ФКЦБ сейчас оказался перед нелегким выбором: либо в открытую воевать с регулятором рынка, либо начинать реструктуризацию заново.

Зато Михаил Касьянов, санкционировав «поражение ФКЦБ в правах», сможет рассчитывать как на одобрение деловых кругов, так и на симпатии со стороны путинских «чекистов», явно не заинтересованных в том, чтобы в распоряжении у «семейных» оставались хоть какие-то силовые, а тем более финансовые ведомства.