Фондоубежище
Британскую общественность начинает беспокоить усиление русской диаспоры, которая незаметно превращается в самостоятельную политическую силу. Нынешней весной каждый 15-й дом в британской столице покупали выходцы из России. Численность русской общины превысила 23 000 человек, а последняя сделка – покупка совладельцем компании Renova Леонардом Блаватником дома на Кенсингтон-гарден за $75 млн – сильно встревожила англичан.
Покупка недвижимости в элитных районах, приобретение акций компаний, которые могут считаться национальным достоянием, спонсирование престижных спортивных состязаний и благотворительных организаций помогают русским бизнесменам обзаводиться широким кругом связей в британском истеблишменте и использовать их для политического влияния. Некоторые британские СМИ не исключают, что это влияние осуществляется уже сейчас: якобы бесконечному затягиванию экстрадиции Бориса Березовского, Юлия Дубова, Ахмеда Закаева способствовали принц Майкл Кентский, лорд Оуэн, семья Ротшильдов и другие влиятельнейшие англичане, тесно связанные с русскими мигрантами общими деловыми интересами и личной дружбой.
Кроме того, далеко не всех устраивает превращение Англии в «пиратский остров», где иностранцы прячут капиталы, приобретенные сомнительными путями. Именно в Лондоне укрывался от уголовного преследования первый российский бизнес-эмигрант Артем Тарасов. Сегодня среди русских, живущих в Великобритании, в ходу перефразировка старой казачьей поговорки: «С Лондону (ударение на втором слоге) выдачи нет!», а приобретение собственности на острове известными предпринимателями русского происхождения немедленно порождает слухи об их проблемах с правоохранительными органами.
Истории известны примеры, когда государства, остро заинтересованные в притоке капиталов, закрывали глаза на их происхождение и дурную репутацию владельцев. Самый известный прецедент – эвакуация денег рейха в Аргентину и другие страны Латинской Америки, сравнение с которыми жителям современной Великобритании вряд ли понравится. Правда, еще меньше это сравнение должно понравиться русским эмигрантам.
Немцы идут
Профессор университета Монтевидео Гуго Фернандес Артусио в 1935 году взялся за написание монографии о культуре и быте немецких диаспор Южной Америки. Как последователь марксистской научной школы, профессор не мог обойти вниманием экономическую сторону жизни полумиллионного этнического сообщества и начал собирать сведения об имуществе латиноамериканских немцев. И тут грянула сенсация: оказалось, что немецким общинам, связанным с ними компаниям и общественным организациям принадлежит имущества почти на $1 млрд. Эта цифра была сопоставима с совокупными капиталовложениями в регионе американских и английских компаний. США и Великобритания традиционно оспаривали друг у друга протекторат над континентом, однако в начале 1930-х годов Великая депрессия подкосила силы обеих держав. Товарооборот в торговле со странами Южной Америки сократился в четыре раза, а инвестиции на 150 – 200%. В образовавшуюся нишу, как предположил Артусио, устремились крупные германские концерны, которые предпочитали действовать от имени диаспор, чтобы не афишировать свой интерес к региону.
Профессор отмечал кардинальные изменения в характере германской иммиграции: если прежде в Латинскую Америку прибывали преимущественно разоренные европейскими войнами и прочими катаклизмами крестьяне, то теперь основной поток мигрантов составляли служащие немецких фирм, независимые предприниматели и отставные военные. Мигранты новой волны приобрели сотни тысяч гектаров сельскохозяйственных земель, выкупили целые районы в Буэнос-Айресе, Рио, Монтевидео и других городах, а также основали более 300 коммерческих предприятий (в основном импортно-экспортные фирмы), авиакомпании и ресурсодобывающие концессии.
В 1937 году Артусио выступил на радио Монтевидео с призывом к народам Южной Америки проявлять бдительность в отношении усилившихся немецких диаспор. Он предупреждал, что в Аргентине, Бразилии, Уругвае и других государствах, экономику которых в значительной степени контролируют выходцы из Германии, возможны попытки вооруженных переворотов с последующим переходом этих стран в сферу германского влияния.
Профессора подняли на смех – слишком уж невероятной казалась тогда его теория заговора. Немецкие коммерсанты демонстративно держались в стороне от политики, большинство из них покинули Германию из-за неприязни к нацистскому режиму. Однако в 1939 году правительство Бразилии едва не было свергнуто боевиками радикальной националистической организации «Бразильское интегралистское действие». Как выяснилось позже, оружие и деньги путчисты получили от местного представительства германского концерна Krupp.
Эти события убедили правительства и население латиноамериканских стран в том, что уругвайский ученый не зря бил тревогу. По его инициативе в 1940 году была создана комиссия, расследовавшая деятельность лиц немецкой национальности. В первые же дни ее работы были получены более 10 000 доносов. Весу решениям комиссии в Монтевидео добавило публичное заявление помощника американского госсекретаря Самнера Велеса о том, что «всякий акт агрессии против латиноамериканских государств будет рассматриваться, в соответствии с доктриной Монро, как покушение на безопасность США». Хотя Соединенные Штаты в тот момент еще сохраняли нейтралитет, у берегов Южной Америки был развернут военный флот, в постоянной боевой готовности находились 100 000 десантников, которых предполагалось направить в любую из стран региона, если там вспыхнет нацистский путч.
Чтобы избежать ввода американского контингента, правительствам приходилось активно сотрудничать с комиссией Артусио. После того как деятельность нацистских партий была официально запрещена, а германские ассоциации и клубы распустили, уругвайские комиссары взялись за частные предприятия, контролируемые немцами. В колумбийской авиакомпании SKADTA весь немецкий персонал был заменен на американский. Эквадорским авиалиниям SEDTA повезло еще меньше: пилотов-немцев заподозрили в шпионаже и компанию ликвидировали. Правительства ряда стран обязали лиц немецкого происхождения, владеющих крупными земельными участками, вырыть на них канавы или вбить металлические колья, чтобы сделать их непригодными для использования в качестве аэродромов для люфтваффе. Наконец, в Аргентине, Уругвае и Бразилии были арестованы в общей сложности 200 немцев, подозреваемых в антиправительственных заговорах. В Чили следователи захватили склады «подпольных фашистских групп», где изъяли более 50 000 винтовочных патронов Mauser. Позже, правда, выяснилось, что боеприпасы принадлежали коммерсантам, которые вполне легально поставляли их чилийской полиции.
«Коричневые» ниточки
Опасения латиноамериканских стран оказались напрасными: Германия пока не собиралась на них нападать. После войны в архиве РСХА был обнаружен документ «Южная Америка – колониальная страна», подписанный Гитлером в 1942 году: присоединение этого региона к рейху должно было произойти лишь после окончательной победы в европейской войне, разгрома Советского Союза и США.
Так что результатом кампании стало лишь то, что немецкие предприятия в нейтральных странах попали в сферу интереса крупнейших американских корпораций и впоследствии использовались для не совсем законных, но крайне выгодных сделок между бизнесменами враждующих стран. Связи между германской и американской промышленностью налаживались десятилетиями, и прервать их после вступления США в мировую войну многие бизнесмены не смогли или не захотели. Поскольку министерство внутренних дел Соединенных Штатов сразу же распространило черные списки вражеских компаний, сделки с которыми запрещались, торговля теперь осуществлялась через посредничество независимых фирм в нейтральных странах. Большая часть таких посредников была сосредоточена в Аргентине и Бразилии и принадлежала натурализованным немецким иммигрантам последней волны.
В течение всей войны дочерние предприятия Standard oil of New Jersey поставляли в больших объемах горючее бразильской компании LATI и аргентинской KAMP, которые затем перепродавали нефтепродукты нацистскому концерну I.G. Farben. Наиболее тесные деловые отношения в Аргентине и Бразилии сложились между отделениями американских, немецких, японских и итальянских коммуникационных компаний. «Связь всегда имеет две стороны», – оправдывался полковник Дэвид Сарнофф, глава Radio corporation of America, которого ФБР обвинило в том, что он поддерживал в годы войны деловые связи с немецкими концернами Siemens и Telefunken. Через нейтральные страны Южной Америки International telephone and telegraph и General Мotors закупали у немецких фирм вольфрамо- и кобальтосодержащие сплавы и электрооборудование германского производства.
После захвата Гитлером Франции Chase National bank вопреки правительственному предписанию заморозить все иностранные счета перевел в свои латиноамериканские отделения часть французских авуаров, которые могли попасть под контроль нацистов. Через эти филиалы в начале 1940-х годов осуществлялись расчеты за поставки через линию фронта, а также велись спекуляции на курсе немецкой марки. Не исключено, что отделения Chase и других американских финансовых институтов в Бразилии и Аргентине в конце войны стали убежищем для золота национал-социалистов.
У Штирлица ничего не получилось…
После того как был открыт второй фронт во Франции и началось европейское наступление Советской армии, стало очевидно, что разгром рейха – лишь вопрос времени. Впрочем, различные группы внутри нацистского руководства относились к нему по-разному. Командование вермахта не видело смысла в продолжении боевых действий и настаивало на мирных переговорах с союзниками. Чтобы остановить войну, потерявшую всякий смысл, в 1944 году группа армейских офицеров совершила покушение на Гитлера. Высшее партийное руководство и СС, напротив, настаивали на продолжении боевых действий «до полной и окончательной победы», что позволяло подготовить переход партии в подполье. Эта группа не сомневалась, что, после того как союзники освободят первые концентрационные лагеря, мирные переговоры станут невозможны.
Предположительно в августе 1944 года в страсбургском отеле MaisonRouge под председательством Эрнста Кальтенбруннера состоялась встреча высшего руководства СС и СД с германскими предпринимателями, которые с санкции НСДАП вели торговлю с американскими и британскими компаниями. Считается, что на этой встрече представители I.G.Farben, Krupp, Thyssen и других немецких предприятий передали Кальтенбруннеру полные досье на своих западных партнеров. Эти документы служили свидетельством их лояльности идеям национал-социализма и одновременно могли служить против них компроматом.
В конце 1944-го – начале 1945 года в Берне шли переговоры представителей СС с агентом американского управления стратегических служб Алленом Даллесом. В будущем он займет пост директора ЦРУ, а в тот момент являлся главой юридической фирмы Salliwan & Kromwell, которая представляла в США интересы I.G.Farben. В переговорах также принимали участие представитель шведского Красного Креста граф Бернадот и прелат святейшего престола Алоиз Гудал. Некоторые историки полагают, что тогда западные союзники негласно амнистировали некоторых функционеров рейха и дали им возможность уйти по так называемым крысиным тропам – каналам Красного Креста и ватиканского Института святой Марии.
В интересах западных разведок было приобретение контроля над финансами и военными технологиями Германии, которые в противном случае могли достаться Сталину и использоваться для расширения советской экспансии в страны Западной Европы. Конкретное содержание этих переговоров пока находится в области исторических тайн и неподтвержденных гипотез: возможно, все ответы станут известны в 2020 году, когда истечет срок секретного хранения документов по операциям «Восход» и «Кроссворд», направленным на послевоенное сдерживание СССР в Европе.
В результате была разработана операция «Шлюз»: часть фондов СС и СД под видом собственности германских фирм начала переводиться в банки Латинской Америки. В Аргентину были направлены генерал Фон Аллен и штурмбаннфюрер СС Фридрих Швенд, которым поручили купить дома и поместья для нацистских руководителей, вложить деньги СС в местные предприятия, а также завести знакомства в среде местной политической и деловой элиты. Деятельность Фон Аллена и Швенда послужило основой для создания легендарной ODESSA (Organisation der Ehemaligen SS-Angehorigen) – организации бывших членов СС.
Их главным политическим партнером в Южной Америке стал премьер правительства Аргентины Хуан Доминго Перон. Его политическую карьеру поддерживало влиятельное объединение военных Grupo de Oficiales Unidos (GOU), члены которого исповедовали национал-социалистические идеи. Благодаря деятельности Перона Аргентина сохраняла нейтралитет до 1944 года и стала крупнейшим поставщиком сельскохозяйственной продукции как для войск союзников, так и для Италии, Испании и Германии. Полковник Перон и его супруга Эва Дуарте неоднократно встречались с Фон Алленом и Швендом, через них ODESSA получила более 7000 аргентинских паспортов.
Из-за серьезных противоречий между различными группами внутри нацистского руководства помимо «Шлюза» в рейхе разрабатывались еще несколько альтернативных вариантов ухода НСДАП в подполье. Известно по крайней мере о двух операциях Rheingold («Золото Рейна») и Uebersee Sued («Плавание за южные моря»), которые готовились под контролем рейхсляйтера и официального преемника фюрера Мартина Бормана. Они предполагали эвакуацию в Южную Америку на субмаринах золотого запаса и высших функционеров Германии. Весной 1945 года прошли официальные сообщения о том, что военно-морские силы рейха потеряли в боях 30 подводных лодок класса U, а в мае «летучие голландцы» вышли в Атлантику. По пути они потопили американский эсминец Eagle 56 и бразильский крейсер «Бахия», а в середине лета 1945 года прибыли к берегам Аргентины, где были встречены представителями GOU и ODESSA.
«Мирные» эсэсовцы
Считается, что в 1945 – 1949 годах в Аргентину на подводных лодках и по «крысиным тропам» прибыли более 60 000 немцев, которые поселились в принадлежащих местным немецким общинам городах – таких, как Вилла-генерал-Бельграно. Долгое время ходили слухи, что среди них были первые лица рейха, которые официально считались погибшими во время штурма Берлина. Время от времени в СМИ появлялись сенсационные свидетельства «очевидцев», встречавших в Латинской Америке то Бормана, то Гиммлера, а то и самого Гитлера, хотя на проверку все они оказывались газетными утками.
Большинство все же составляли напуганные войной предприниматели, гауляйтеры, начальники концлагерей и другие чиновники среднего звена нацистской администрации, которым очень не хотелось попадать под маховик антифашистских репрессий в послевоенной Германии. Наиболее одиозными фигурами среди них были глава Хорватской республики усташей Анте Павелич, комендант Рижского гетто Эдуард Рошманн, врач Аушвица Йозеф Менгеле, прославившийся своими жуткими экспериментами над заключенными, и руководитель еврейского отдела РСХА Адольф Эйхман.
Из Аргентины мировая война представлялась отличным рынком сбыта говядины и пшеницы, а нацистские преступники – солидными деловыми партнерами, которые временно оказались в трудной ситуации. Деньги, вырученные местными землевладельцами от торговли со странами «оси» и привезенные по каналам ODESSA, позволяли национальной экономике пухнуть как на дрожжах. Перон в 1946 году победил на президентских выборах и начал программу реформ, направленную на повышение уровня жизни и расширение социальных гарантий беднейшим слоям населения. Работодатели с легкостью соглашались на условия правительственных профсоюзов и перечисляли огромные суммы в фонд социальной гармонизации, контролируемый супругой президента Эвой Дуарте. Немецкие диаспоры были признаны столпами аргентинского благополучия: они продолжали покупать землю и городскую недвижимость, поддерживая рост цен на рынке и занятость местных строителей, активно инвестировали деньги в местные предприятия и принимали участие в социальных программах. Процветание аргентинских немцев неожиданно закончилось в середине 1950-х годов.
Фонд Эвиты Дуарте к тому времени замкнул на себе около 80% товарооборота внутри страны. Через него осуществлялась вся внешняя торговля, фонд резервировал средства аргентинских банков, а выплаты составляли до 60% ежемесячного дохода каждого наемного работника. При этом решением парламента средства фонда были признаны частной собственностью «первой самаритянки», которая гоняла их по известной лишь ей одной цепочке зарубежных счетов. В 1952 году она скончалась от скоротечного рака, а вместе с ней в хрустальном мавзолее оказались похоронены данные о счетах фонда за рубежом, и гармония социальных отношений в Аргентине моментально рухнула. После нескольких попыток переворота Перон был отстранен от власти и отправлен в ссылку.
Более 10 лет в Аргентине продолжался экономический кризис, на фоне которого шла борьба за власть между армией и буржуазией. И те и другие, впрочем, сходились на том, что ответственность за упадок экономики лежит на немцах. Это сделало жизнь германских диаспор невыносимой. Вилла-генерал-Бельграно был объявлен закрытым городом, иммигрантов регулярно арестовывали и допрашивали. Начались утечки сведений о скрывающихся в Аргентине нацистских преступниках. Некоторым из них было предложено получить право на выезд из страны в обмен на передачу собственности правительственным агентствам. Часть немцев бежали в Парагвай: там диктатор Альфредо Стресснер остро нуждался в опыте бывших офицеров СС для борьбы с оппозицией и поэтому предоставлял нацистам должности в государственных структурах и называл «элитой парагвайской нации».
Немцы, оставшиеся в Аргентине, жили тихо, под чужими фамилиями, часто прибегали к услугам пластических хирургов. Тем не менее за некоторыми из них в конце 1950-х годов начали следить агенты израильской разведки. Стали искать укрывающихся нацистских преступников и международные еврейские организации – такие, как Центр Симона Визенталя. В 1959 году агенты израильской разведки Моссад похитили и, накачав наркотиками, вывезли в Израиль Адольфа Эйхмана. Он был осужден за геноцид евреев в годы второй мировой войны и повешен в 1961 году.
Многих историков удивляет, почему еврейские организации не выступили свидетелями во время Нюрнбергского трибунала и на других антифашистских процессах в послевоенной Европе, а также не преследовали членов ODESSA до конца 1950-х годов. Исследователи Джон Лофтус и Марк Аренс считают, что таковы были условия сделки между «отцом Государства Израиль» Бен Гурионом и большим бизнесом США. Якобы еврейские агенты где-то раздобыли копии досье, предоставленные Кальтенбруннеру в отеле MaisonRouge, и шантажировали ими руководство Chase National, ITT, GM и других компаний, замешанных в торговле с врагом через нейтральные страны. Бен Гурион потребовал, чтобы корпорации использовали свое влияние в Южной Америке и склонили страны, симпатизирующие нацистам, к голосованию за создание Государства Израиль на Генассамблее ООН в ноябре 1947 года. Ответным требованием был отказ от преследований бежавших нацистских преступников, которые могли дестабилизировать политическую обстановку в регионе.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
