«Геополитика невозможна без уверенной в себе элиты»
Какое будущее ждет Россию? Судя по исследованию Goldman Sacks, вполне приличное. Присутствие в шестерке крупнейших экономик мира, относительно высокий уровень жизни на фоне сегодняшних проблем кажутся пределом мечтаний. Однако, как считает известный экономист, председатель Комитета Совета Федерации по финансовым рынкам и денежному обращению Сергей Васильев, к такому будущему надо готовиться вместе с надежными странами-партнерами. Америка, Европа и Китай в их число не входят.
«Ко»: Сценарии, разработанные Goldman Sacks, производят сильное впечатление. Поэтому неизбежен вопрос, насколько реалистичными представляются эти прогнозы? Не кажется ли вам, что авторы исследования излишне оптимистичны в оценках роста «большой четверки» развивающихся стран?
Сергей Васильев: Нет, не кажется. Обратите внимание, что авторы доклада проверяли свою методику путем экстраполяции данных с 60-х годов прошлого столетия. Картина в итоге у них получилась очень интересная, близкая к реальной. Я бы сформулировал так: исследование верное, но неполное и фрагментарное. Что понятно – они в принципе не могли учесть всего в таком коротком докладе.
Отмечу одно важное обстоятельство. Фактически в докладе делается акцент на масштабах экономики отдельных стран, но не фиксируется внимание на показателях ВВП на душу населения. Что это значит? Большие рынки всегда привлекательны, независимо от уровня развития. Даже если Индия и будет бедной страной через 40 лет, все равно это будет очень большой рынок. С точки зрения развития и планирования стратегии глобальных компаний, определяющих сегодня мировую экономику, это очень важный вывод.
У доклада, правда, есть один существенный недостаток – Европейский союз в нем не рассматривается как единая структура. Я сделал таблицу, в которой интегрировал показатели 25 стран ЕС, и сравнил их с показателями других ведущих экономик в 2050 году. Картина получилась прелюбопытная (см. таблицу).
«Ко»: В целом понятно, почему такой рост может произойти в Китае. Можно предположить причины успеха Индии с ее огромным рынком рабочей силы, ультралиберальной финансовой, приватизационной и инновационной политикой… Но вот темпы роста России выглядят как-то неожиданно, особенно на фоне пассивности экономической политики, мрачных демографических прогнозов…
С.В.: У меня самые большие сомнения вызывает стабильность роста как раз в Индии и Китае, а не России и Бразилии. Точнее, в кратко- и среднесрочной перспективе экономики этих стран действительно будут расти быстро. А вот долгосрочные риски очень высоки.
Дело в том, что Китай и Индия в основе своей по-прежнему традиционные, я бы даже сказал, патриархальные общества. Процессы урбанизации и модернизации затронули общества этих стран в значительно меньшей степени, чем российское. Для Китая это сейчас является даже конкурентным преимуществом. Нынешнее бурное развитие этой страны возможно только в условиях, когда 70% населения составляют крестьяне. У них нет ни государственных пенсий, ни социальных гарантий. Кстати, именно поэтому в Китае сравнительно невелика доля госрасходов в ВВП.
Однако демографическая кривая Китая очень напоминает нашу. Со временем доля неработающего населения будет возрастать, а работающего – падать. Одновременно процессы урбанизации изменят общество, в нем появится спрос на социальные гарантии. Когда доля городского населения в этой стране превысит 70%, люди потребуют демократии. Лет через двадцать Китаю предстоит преодолеть тяжелый кризис.
В отличие от Китая Индия уже сделала огромные инвестиции в развитие демократических институтов. Эта страна сегодня – крупнейшая демократия мира. Но современные общественные институты сосуществуют с крайне архаичной кастовой структурой общества, которая также не переживет урбанизации.
Между тем экономические успехи этих самых густонаселенных стран мира подстегивают урбанизацию и приближают время проблем. Причем чем быстрее пойдет развитие в передовых отраслях, тем более острым окажется кризис.
У России же совершенно другая проблематика. Бессмысленно отрицать, что российское общество является урбанизированным. У нас есть объективные преимущества – огромная территория с относительно большим и неплохо образованным населением. Да, в России, как отмечают авторы доклада, не очень хорошая демографическая ситуация. Но, с другой стороны, это обстоятельство позволяет нашей стране довольно долго использовать природную ренту.
«Ко»: Судя по вашей таблице, на Земле в 2050 году будет четыре суперсилы – Китай, США, Индия и ЕС. А также богатые, но «маленькие» экономики – Япония, Россия, Бразилия.
С.В.: Применимо к России и Бразилии нельзя сказать, что очень богатые, скорее небедные. Но я бы обратил внимание вот на какой аспект исследования. В грядущем мире с точки зрения политического влияния будет важен не уровень доходов на душу населения, а первый и второй столбцы таблицы – численность населения и размер экономики. Что значит «великая держава» в середине XXI века? Это страна самостоятельная в технологическом отношении. Военный потенциал важен лишь в том случае, если он будет качественным.
Ясно, что США останутся гегемоном. Эта страна обгоняет всех и по размеру ВВП, и по доле ВВП на душу населения. Плюс у США огромное население и экстенсивная – и это отличает ее от других высокоразвитых стран мира – демографическая тенденция. Однако отставание Китая от США будет сокращаться: у Китая объем ВВП может превысить объем ВВП Соединенных Штатов. При такой ситуации Китай сможет самостоятельно развивать все сферы технологий. Если, как я уже говорил, быстро и относительно безболезненно переживет кризис урбанизации.
Не менее важен и фактор численности населения. Дело не только в том, что большое количество граждан обеспечивает объем рынка. Это еще и фактор развития технологий – в больших странах всегда есть достаточное количество талантливых людей. Тем более что Китай и Индия активно инвестируют в создание квалифицированной рабочей силы. Посмотрите, миллионы китайцев сейчас учатся в ведущих вузах мира. Об армии индийских студентов и говорить не стоит. Благо у них есть языковое преимущество перед «образовательными» конкурентами – хороший английский помогает быстро адаптироваться на Западе. В технологическом плане они сильно обгоняют китайцев, которые до сих пор не могут преодолеть языковой барьер.
«Ко»: А где в этом раскладе место России?
С.В.: Вопрос о месте России в будущем мире будет стоять совершенно по-другому. Нынешняя Россия в качестве технологического союзника не нужна ни США, ни Китаю. Да и объединенная Европа с населением больше 400 млн человек, высоким уровнем ВВП на душу населения и с учетом консолидационных процессов тоже будет сильным игроком. Ее Россия будет интересовать в основном как источник сырья – преимущественно углеводородов.
В 1950 году такая картина была невозможна. СССР по размеру экономики догонял европейские страны и был действительно огромной страной. Сейчас же реальность иная. Численности населения России в 2050 году будет в два раза меньше, чем в Бразилии и сравняется с Японией. А Бразилии и Японии не будет хватать объемов экономики для реализации собственной независимой технологической политики. Это страны с большими амбициями, но без соответствующих ресурсов.
«Ко»: Из ваших слов следует, что страны, которые сейчас рассматриваются как главные потенциальные стратегические союзники России – ЕС, Китай – в равноправном сотрудничестве заинтересованы не будут.
С.В.: Да, при сохранении существующих политических тенденций через несколько десятков лет Россия может оказаться в крайне тяжелой ситуации. С кем она заключит союз? Альянс с США или Китаем окажется заведомо неравноправным. Даже если мы вложимся в Китай, непонятно, какими будут наши отношения через 20 – 30 лет.
Я скептически отношусь и к возможности дружбы с ЕС – в технологическом плане европейцы самодостаточны, и вряд ли будут нам помогать. Такой расклад означает, что России стоит по-новому взглянуть на мир и потенциальных союзников.
«Ко»: Тем не менее основной партнер России и главный потребитель российской продукции – страны ЕС.
С.В.: Не стоит переоценивать зависимость России от Европы. Конечно, проложена экспортная труба. Это означает, что Европа будет продолжать потреблять российский газ. Такая торговля – естественный предел развития отношений, поскольку европейцы не готовы к интеграции с Россией. Похожая ситуация с Турцией. Европейская чиновная и интеллектуальная элита исходит из того, что ЕС просто не в состоянии «переварить» нашу страну. Турцию может быть и «переварит», а Россию – никогда. При таком раскладе нам следует сконцентрироваться на повышении экономической эффективности сотрудничества – снижении торговых барьеров, создании механизма гарантий инвестиций, зон свободной торговли и т.д.
«Ко»: А какие направления поиска партнеров, на ваш взгляд, перспективны?
С.В.: Ну, во-первых, есть Индия, с которой у России никогда не было конфликтов. Сейчас с этой страной налажено в основном военное сотрудничество, в гораздо меньшей степени – технологическое. А напрасно. Индия заслуживает гораздо большего внимания. Я думаю, что нынешний визит президента России в Бразилию – тоже не случаен. Это вообще первый в истории визит российского лидера в эту страну. И все же основным приоритетом в ближайшие годы должна стать Япония.
«Ко»: У России с Индией и Бразилией в отличие от Японии нет территориальных споров…
С.В.: Да, и очевидно, что проблему спорных территорий придется урегулировать. Не секрет, что в Японии существует негласный запрет для бизнеса выстраивать взаимоотношения с Россией, пока не будет решена проблема Курил. Это четкая позиция японского истеблишмента.
Но ведь ситуация в Японии похожа на российскую. Страна зажата между Китаем и США. Она, с одной стороны, боится экспансии Китая, а с другой – является очень развитой в технологическом плане. Другой пример. Сегодня основной поставщик нефти в Японию – страны Персидского залива. Некоторые японские эксперты считают, что рост потребления энергоресурсов в Китае и Индии повлечет переориентацию нефтяных потоков. С этой точки зрения Россия тоже интересна Японии. Причем речь идет не только о нефти. В Восточной Сибири обнаружены богатые месторождения углеводородов, до сих пор не разработанные. Например, угольные поля, о которых сейчас мало говорят. Восточносибирский уголь, не очень рентабельный сегодня, пойдет хорошо, если вырастет цена на нефть.
«Ко»: Такой поворот предполагает отказ от многих идеологических постулатов. Получается, что российскому государству придется одновременно решать две сложные задачи – продолжать структурные реформы, привлекая инвесторов, и одновременно пересматривать многие внешнеполитические приоритеты. Наша госсистема в принципе способна на такие лихие маневры?
С.В.: Я считаю, что способна. Другое дело, что это проблема глобальная, и ее решение зависит не от одного только МИДа. Ведь речь идет об экономическом и научно-технологическом сотрудничестве, а это требует участия широкого круга государственных институтов. Вот, например, такой, несколько неожиданный аспект. В Китае специально занимаются преодолением языкового барьера – вводят английский в школах и вузах. А много ли у нас в стране учащихся, способных говорить на японском языке? А на португальском? Имеется ли обмен студентами? А ведь перспектива таких обменов ясна: появятся люди, понимающие менталитет, принципы управления в Японии или Бразилии, имеющие, наконец, множество личных связей. Простая, казалась бы, проблема, но стратегический подтекст ее очевиден. А мы тем не менее по-прежнему упираемся в идеологические схемы прошлого века.
Вообще эффективность геополитики напрямую связана с проблемой формирования элиты и ее мировоззрения. В России ведь очень молодая элита, ей не больше десяти – пятнадцати лет. Соответственно у нее недалекий горизонт планирования и мышления – соответствует сроку ротации. Посмотрите на другие страны. Возьмем две модели: американскую и французскую. У французов профессиональная бюрократия, американцы предпочитают рекрутировать чиновников из бизнеса. Но обе схемы ориентированы на достижение долгосрочных национальных интересов. Даже в Советском Союзе пытались мыслить долгосрочно – вспомните все эти тридцати- сорокалетние «программы развития научно-технического прогресса».
На мой взгляд, задача формирования элиты должна стать для власти и общества первоочередной. Если нет элиты, глобальных целей тоже не существует. А долгосрочные планы элита может реализовывать только в том случае, если она чувствует свою органическую связь с процессами развития страны. Сейчас такого нет.
«Ко»: А что должна сделать власть, чтобы способствовать формированию элиты? Кроме, разумеется, обеспечения гарантий неприкосновенности частной собственности?
С.В.: Ну… В общем, этого достаточно…
Показатели развития стран к 2050 году
| ВВП, $ млн | Население, млн чел. | ВВП на душу населения, $ |
Китай | 44 453 | 1190 | 31 357 |
США | 35 165 | 420 | 83 710 |
Индия | 27 803 | 1600 | 17 366 |
ЕС | 18 362 | 411 | 44 585 |
Япония | 6673 | 100 | 66 805 |
Бразилия | 6074 | 253 | 26 592 |
Россия | 5870 | 118 | 49 646 |
Перспективы роста России осложняются процессом уменьшения населения страны. В то же время доля ВВП на душу населения в России к 2050 году прогнозируется самой высокой среди стран БРИК ($49 646) и сравнимой с показателями стран G6 (наименьший показатель будет у Италии – $40 901, наибольший у США – $83 710).
Подписывайтесь на нас:
