Герой пьет, курит,
Прежний мужик, влившись в небольшой коллектив, на втором часу застолья любил заводить разговоры про армию. Кто, как и где служил. От забора до обеда, самоволки-самострелы, караулки и каптерки. Женщины старались в этот момент перемыть как можно больше посуды. Как-то лет пять назад во время важных переговоров мы распивали литровую бутылку водки, на которой были проставлены деления, сопровожденные следующими подписями: первые 200 грамм – про работу, вторые двести – анекдоты, третьи – про баб, четвертые – про армию, пятые – снова про баб. В сегодняшней бутылке порог в 600 грамм все реже преодолевается романтическими воспоминаниями о первой зуботычине, полученной от сержанта из Винницы. Все чаще пробивает на разговоры про девяностые.
Первый турецкий свитер с оленеводческим орнаментом и с бутылкой амаретто – к любимой в Чертаново. «Яды Осетии» и дебютный вояж в Анталью. Мелкий сбыт в арбатских переулках и первая сумка, дотащенная до Лужников. Попытка заработать на продаже вертолетного винта в Австралию – ты девятый в телефонной цепочке. Воспоминания льются, 0,7 ушла, детали – у каждого свои – бережно складываются в ностальгический орнамент. Ну, мужики, и кто сколько зарабатывал в мае 1997-го?
Профессиональных литераторов этот вопрос занимает мало. Основной вал масскульта сводит все девяностые к тоскливой триаде из нового русского на шестисотом версаче, честного мента с добрым лицом и ожесточенным сердцем и Сонечке с Тверской, которая много любила, да так и не вышла замуж. Больно, что ничего больше в эти 1990-е не было. Не было Олега, который спал с бейсболисткой из Рязани, а однажды обкурился в Таиланде и попал на трансвестита; выжил, когда в его обменный пункт ворвались двое с «калашами» и принялись стрелять, но уснул за рулем, когда ехал на свою ежегодную астраханскую рыбалку. Не было Егора, красного сборщика компьютеров, советовавшего мне, у кого именно в Лондоне мне пора пошить первый костюм, – он в один день потерял все, год распродавал свою коллекцию часов, а теперь депутатствует. Никто из них, из нас, из вас для современной литературы не существует. Сплошное дежа-вю: светофор переключается на желтый, запорожец тормозит, шестисотый въезжает ему в задницу.
Одному из них, из нас, из вас не стерпелось. Бизнесмен средней руки с фамилией, оканчивающейся на «дзе», написал роман про свои девяностые. В ближайшие дни вы увидите на прилавках его книгу. Называется Face Control. Псевдоним автора – Спектр. Его лирический герой по прозвищу Мардук имеет жену, любовницу Бурзум, девок в туалете «Пропаганды» и в специально снимаемой квартире. Его имеют инвесторы, партнеры по бизнесу и чиновники префектуры ЮЗАО. Самые пронзительные страницы книги – о любовнице и префектуре. Герой пьет, курит, вмазывается и трахается весь роман, регулярно просыпая десятичасовую стрелку с инвестором. Отключает мобильный телефон и летит в Прагу, когда окончательно все зае…. Читает «Ом» и «Итоги». Приветливо кивает в «16 тоннах» Вячеславу Петкуну. Я почти уверен, что мы с автором где-то встречались. Как и вы с ним. Как минимум сидели за соседними столиками. Или летели в одном самолете в Эмираты в 1995 году.
Литературные критики традиционной ориентации, которым Бурзум никогда не делала минет в рабочем кабинете, книжку Спектра, конечно, осудят – как плохо написанную. Критики молодые – что называется, актуальные – ее воспоют как первый русский роман, автор которого «знает жизнь» в отличие от средних русских писателей, видевших бизнесменов только в изображении Михаила Задорнова, а потому главные герои их книг – сами средние русские писатели (или журналисты), а также чекисты (этих все равно никто не видел). По сути дела, Face Control – производственный роман. Как «Большая пайка» (тоже написанная знающим жизнь человеком, не-литератором) – только не про Березовского и крупный бизнес, а про бизнес уровня ЮЗАО. После поллитры хорошо пойдет.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
