архив

Игра в монополию

Российский бизнес обречен на диктат поставщиков. Их нынешние владельцы скупали активы, не задумываясь, что создают "неестественные" монополии.

 "Аэрофлот" в 2006 году едва не остановил все продажи билетов. Причина банальна. Правительство запретило импорт бланков, а "Аэрофлот" закупал бумагу только на немецкой фабрике Bartsch. Ввезенных запасов хватило бы на месяц. Чиновники отменили запрет, коллапса удалось избежать. Но почему перевозчик размещает заказы исключительно у одной компании? Bartsch является крупнейшим в мире производителем бумаги для авиадокументов. В ноябре 1954-го Герберт Франц Барч основал издательство, а 16 лет спустя в Оттобруне его типография стала первой, разработавшей печать самокопирующейся бумаги. С тех пор основные мировые перевозчики пользуются только ее продукцией. "Каждая авиакомпания заинтересована в защите билетных бланков, а в России нет возможности печатать билеты столь высокого качества, - объясняет замгенерального директора ОАО "Аэрофлот" Лев Кошляков. - Впрочем, с применением электронного билета необходимость в бумажных документах отпадает".

Подобных "неестественных" монополий, работающих в узком сегменте рынка, отказаться от услуг которых практически невозможно, предостаточно. Это в большинстве своем частные фирмы, выросшие из семейных предприятий. Например, автомобильные номера покрываются исключительно пленкой, изготовленной корпорацией 3М, а многие производители продуктов питания не в состоянии отказаться от упаковки компании Tetra Pack.
   НАШИ "НЕЕСТЕСТВЕННЫЕ" МОНОПОЛИИ - В БОЛЬШИНСТВЕ СВОЕМ НАСЛЕДИЕ СОВЕТСКОГО ПРОШЛОГО. ОНИ ВОЗНИКЛИ БЛАГОДАРЯ АДМИНИСТРАТИВНОМУ РЕСУРСУ, КАК В СЛУЧАЕ С ФПГ "ТЯЖЭНЕРГОМАШ", КОТОРУЮ ВОЗГЛАВИЛ НЕ ЕДИНОЖДЫ МИНИСТР ТЯЖЕЛОГО МАШИНОСТРОЕНИЯ СССР ВЛАДИМИР ВЕЛИЧКО. ИЛИ ХОЛДИНГ "ВБМ-ГРУПП", СОЗДАННЫЙ ЭКС-СЕНАТОРОМ ОТ САМАРСКОЙ ОБЛАСТИ АНДРЕЕМ ИЩУКОМ. "ПОДОБНЫЕ МОНОПОЛИИ ПОЯВИЛИСЬ В РЕЗУЛЬТАТЕ РАЗРЫВА ТЕХНОЛОГИЧЕСКИХ ЦЕПОЧЕК, БАНКРОТСТВА ИЛИ ПЕРЕПРОФИЛИРОВАНИЯ КОНКУРЕНТОВ, - ГОВОРИТ АНАЛИТИК ИК "БРОКЕРКРЕДИТСЕРВИС" СЕВАСТЬЯН КОЗИЦЫН. - ЭТО, КАК ПРАВИЛО, ЗАВОДЫ ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОГО КОМПЛЕКСА, АТОМНОЙ И КОСМИЧЕСКОЙ ОТРАСЛИ. И ВСЕ ОНИ, БУДУЧИ ДАЖЕ ЧАСТНЫМИ, РАБОТАЮТ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО НА ГОСУДАРСТВО - ДРУГОГО ЗАКАЗЧИКА ПРОСТО НЕТ". В РЕДКИХ СЛУЧАЯХ "НЕЕСТЕСТВЕННАЯ" МОНОПОЛИЯ ФОРМИРУЕТСЯ С НУЛЯ, КАК КАКОЕ-ТО НОВОЕ, УНИКАЛЬНОЕ ПРОИЗВОДСТВО. "КО" ОТОБРАЛА САМЫЕ ЯРКИЕ ПРИМЕРЫ ТАКИХ МОНОПОЛИЙ И ПРОАНАЛИЗИРОВАЛА, К ЧЕМУ ПРИВЕЛА ПОЛИТИКА ИХ ВЛАДЕЛЬЦЕВ.

Школьный директор

Александр Петров 10 лет проработал в сельской школе. Но с развалом СССР ушел в бизнес, а в этом году его медицинский холдинг "Юнона" разрушил в России монополию западных фармкомпаний на поставки инсулина.

   В Екатеринбурге основного владельца холдинга "Юнона" считают приближенным к областным властям, и не без оснований. Во-первых, открытие завода "Медсинтез" в Новоуральске стало дополнительным козырем в предвыборной кампании Эдуарда Росселя. Это единственное фармпредприятие в регионе, прошедшее сертификацию по международному стандарту GMP. Во-вторых, столь мощный даже по федеральным масштабам фармхолдинг не мог появиться без поддержки в Кремле.
   Свой первый капитал Александр Петров заработал продажами персональных компьютеров. В одном интервью бизнесмен рассказывал, что холдинг зародился с фонда "Юнона", созданного в 1988 г. при Совете ветеранов КГБ СССР. "Наши учредители - бывшие сотрудники силовых ведомств. В 1993 году я познакомился с Эдуардом Войцицким, тогда он был начальником управления КГБ по Свердловской области. Он предложил под гарантию безопасности заняться программой гемодиализа - в органах поняли, что рынок искусственной почки могут забрать криминальные структуры. (...) Потом нас отпустили в свободное плавание", - говорит Петров.
   О холдинге "Юнона" мало кто знал, пока в Новоуральске не началось строительство завода "Медсинтез" по производству инфузионных растворов. Губернатор Свердловской области Эдуард Россель лично объявил, что поддерживает проект "Юноны", пообещав преференции при продаже препаратов. А в 2004 году было принято "политическое" решение о строительстве завода по выпуску инсулина. "Это губернаторская программа, - рассказывает Петров, - а уже затем последовало поручение правительства России". На новое производство Свердловская область выделила бюджетный кредит в размере 150 млн руб. Остальное финансирование шло за счет средств холдинга и его партнера - группы "Ренова", кредитов Сбербанка и "Уралсиба". В ноябре 2007-го инсулиновый цех построили, но лицензии на выпуск не было. Разрешение удалось получить только после визита первого заместителя председателя правительства Дмитрия Медведева.
   Причина трудностей с лицензией - слишком сильное лобби зарубежных фармкомпаний. На вопрос, как вы его преодолели, Петров отвечает: "Спокойно. Они нас не брали в расчет, не думали, что после шести неудачных проектов в России кто-то сможет запустить подобное производство".
   До сих пор ни одному предприятию в России не удавалось наладить выпуск генно-инженерного инсулина в промышленных объемах. Несостоявшиеся проекты курировали губернатор Орловской области Егор Строев, мэр Москвы Юрий Лужков, зампредседателя правления "Газпрома" Петр Родионов. Ближе всех к решению задачи подобрался Владимир Брынцалов, создавший компанию "Ферейн" (позже - "Брынцалов-А"). Но после разрыва отношений с западным партнером линию остановили. Еще одно инсулиновое производство открылось недавно в Уфе, но завод "Фармстандарт" не имеет сертификата GMP. У Петрова, как оказалось, самый сильный лоббистский ресурс.
   Объем отечественного рынка инсулина оценивается примерно в 9 млрд руб., и сегодня "Медсинтез" занимает около 7% этого рынка. "В планах - закрыть треть рынка уже в следующем году", - говорит Петров. Мощность завода составляет 10 млрд международных единиц ежегодно, что позволяет на 140% обеспечить потребности России и стран СНГ. Но мешает административный барьер. Уральский инсулин пока не пускают в 32 российских региона. Конкуренты "Юноны" утверждают, что производство "Медсинтеза" ориентировано на технологии вчерашнего дня: генно-инженерный инсулин устарел, а иностранцы предлагают нам аналоговый инсулин. Да, разработка хороша, Россия закупает такой инсулин для маленьких детей и инвалидов. "Аналоговый раз в пять дороже, чем генно-инженерный, и недоступен массовому покупателю, а обеспечить им всех желающих - это подорвать экономику", - парирует Петров. Количество больных диабетом каждый год увеличивается на 5 - 10%. По мощности завод в Новоуральске готов обеспечить страну даже через 10 лет - число больных за это время вырастет в 2-2,5 раза. Но компания уже начала заниматься разработкой и аналогового инсулина.
   Где найти деньги на развитие? По своим убеждениям Петров - государственник, бизнес холдинга называет социальным и проповедует укрепление вертикали власти. Сегодня "Юнона" - это структура, работающая в двух направлениях: медицинские программы и строительство. Но строительство "под себя". Компании "Юнона-Строй" и "Юнона-Инвест" с лицензиями заказчика, подрядчика и генподрядчика известны в узких кругах и занимаются в основном возведением фармацевтических производств и объектов по оказанию медуслуг.
   "Я считаю, что инсулиновый завод не должен быть частным проектом Александра Петрова", - подчеркивает сам предприниматель. Свердловская область уже владеет блокирующим пакетом (25%+1 акция) предприятия, и сейчас идут переговоры о вхождении в уставный капитал одной из госкорпораций. "Роснано" или "Ростехнологии"? Владелец инсулинового бизнеса пока хранит молчание. Единственное, в чем он уверен, что производство инсулина должно быть частно-государственным проектом, а его доля в нем особенно не волнует. "Сколько попросят, столько и отдадим, мы не жадные", - подчеркивает Петров.

Отбойная монополия

Своему положению на рынке "ВБМ-групп" обязана экс-сенатору от Самарской области Андрею Ищуку. Но кризис подкосил и его. Реструктурировать долги компании и заработать на этом активе теперь пытается сын бывшего замминистра иностранных дел Сергей Мамедов.

   В начале 1990-х годов Андрей Ищук установил контроль над "Волгабурмашем" - производителем нефтепромыслового бурового оборудования. И постепенно начал прибирать к рукам его конкурентов. В 2000-м предприниматель купил украинский Дрогобычский долотный завод, а спустя год в холдинг попали "Уралбурмаш" и Сарапульский машзавод в Удмуртии. В это же время в активы Ищука был записан Самарский резервуарный завод (СРЗ), специализирующийся на резервуарах для нефти и нефтепродуктов. В итоге в 2007 году, по информации Федеральной антимонопольной службы, группа стала контролировать 83% российского рынка долот для нефтегазовой и 82% - для горнорудной промышленности, а также заняла 5-е место в мире на рынке долот. Совокупная выручка компаний, входящих в холдинг, в 2007 году превысила 5 млрд руб.
   В 2005-м Андрей Ищук решил заручиться более серьезной поддержкой, нежели губернаторская (с главой области у него были теплые отношения). Бизнесмен пригласил в Самару двоюродного брата Владимира Путина - Игоря Путина и предложил ему возглавить советы директоров Самарского резервуарного завода и "Волгабурмаша". Рынок тем временем рос, увеличивался спрос на продукцию долотной монополии. В начале 2004 года предприниматель начал активно пользоваться кредитными ресурсами для развития непрофильных бизнесов. Среди его приобретений - женский баскетбольный клуб ЦСКА, спортивно-концертный комплекс "МТЛ-Арена", сеть фитнес-клубов "Планета Фитнес", гостиница Holiday Inn (эти три объекта находятся в Самаре), а также рыбные проекты на Сахалине, которые финансировались зачастую за счет кредитов под гарантии "ВБМ-групп". К осени 2008 года объем кредиторской задолженности ВБМ составил около 7 млрд руб., превысив годовую выручку. 9 октября того же года "Волгабурмаш", не сумев вовремя погасить трехлетние дебютные облигации, объявил о техническом дефолте. Впрочем, через несколько дней компания смогла полностью расплатиться по облигационному займу - финансовую помощь предоставил ВБРР. Долги никуда не исчезли, и в этой ситуации Ищук не придумал лучшего выхода, как продать бизнес.
   Не ясно, правда, зачем этот актив понадобился главе холдинга "СМ-Финанс" Сергею Мамедову - заводы "ВБМ-групп" обесцениваются не только из-за долгов, но и в результате сокращения объема работ у нефтесервисных компаний. "Монопольное положение, интересное производство, понятный рынок даже в условиях кризиса", - объяснил "Ко" свои мотивы Сергей Мамедов. Сумму сделки он не раскрывает, но при столь высокой долговой нагрузке предложение, по его словам, было интересное. По мнению ведущего эксперта УК "Финам Менеджмент" Дмитрия Баранова, если в докризисное время активы группы можно было оценить в $170 - 190 млн, то в нынешних непростых условиях, а также с учетом непогашенных долгов дисконт мог составить до 50%.Сергей Мамедов - сын Георгия Мамедова, в 1991 - 2002 гг. занимавшего пост заместителя министра иностранных дел России, а сейчас являющегося послом нашей страны в Канаде. В 1994 году Сергей окончил Московский институт инженеров железнодорожного транспорта, но пошел работать в банк трейдером по ГКО. Затем учредил инвестиционную компанию. Самым крупным ее активом было ОАО "Павловскгранит" в Воронежской области, которым Мамедов управлял на протяжении 10 лет. Деньги на "ВБМ-групп" появились именно от продажи "Павловскгранита" - за 40% акций в августе 2008-го бизнесмен выручил около $200 млн.Мамедов утверждает, что пришел на предприятие как стратегический инвестор. Первое, что было сделано - стабилизирована ситуация с банками. Если год назад группа была должна 17 кредитным учреждениям, то сегодня работает фактически с четырьмя - с остальными либо расплатилась, использовав деньги "СМ-Финанс", либо реструктурировала долг. Введутся переговоры со Сбербанком о перекредитовании всех долгов. В ближайшее время компания попросит у государства предоставить ей госгарантии на 3 млрд руб. Кредиторы не отступают. В июне Номос-банк обратился в Арбитражный суд Москвы с исковыми заявлениями к холдингу с требованием о досрочном погашении кредитов на 1,3 млрд руб. По словам представителя банка, у компании существовала просрочка по обслуживанию кредита, также из-за кризиса снизилась стоимость залога. Мамедов тем не менее утверждает, что у него нет просроченных долгов, а взаимоотношения с Номос-банком обещает урегулировать в течение месяца.
   Интерес к "ВБМ-групп", несмотря на ситуацию в отрасли, со стороны других участников рынка не ослабевает. Минувшим летом появилась информация, что в числе акционеров ВБМ появился новый человек - президент "СПЗ-групп" и один из совладельцев Балтинвестбанка Александр Швидак. Якобы он купил 8-процентный пакет акций "ВБМ-групп". В сентябре стало известно, что ООО "Самарская доходная недвижимость", аффилированное с Швидаком, начало переговоры с Номос-банком о покупке долговых обязательств "Волгабурмаша" и Самарского резервуарного завода. Таким образом, если переговоры с "Номосом" завершатся успешно, у Александра Швидака могут появиться дополнительные рычаги давления для увеличения своей доли в капитале группы. "Швидак не является акционером группы и не занимает ни одну из должностей на наших предприятиях, - утверждает Мамедов. - Придя на завод, мы начали искать грамотных управленцев, сделали предложение в том числе и ему, с возможностью стать акционером. У нас длительное общение и человеческие товарищеские отношения. Но пока никаких конкретных договоренностей о его приходе в группу нет".

Стойкий оловянный солдатик

Основным бенефициаром Новосибирского оловянного комбината считают его гендиректора Александра Дугельного. Он один из тех, кого называют "красными директорами", пришедшими к власти в советские годы. В середине 90-х бизнесмену с трудом удалось удержать свой актив, однако сейчас комбинат вновь близок к смене владельца.

   Редкая приватизационная сделка в 1990-х обходилась без скандала. Не стал исключением и Новосибирский оловянный комбинат - единственный в стране производитель олова, монополист, которого по закону приватизировать было нельзя. Приказом Министерства металлургии СССР в 1990 году НОК был переведен на аренду без права выкупа и выведен из министерства. Но директору удалось акционировать комбинат уже в 1992-м. В ответ на это прокуратура завалила арбитражный суд исками. Дугельный обвинялся в том, что ему удалось занизить уставный капитал почти на 1 млрд руб., что позволило путем небольших финансовых вложений получить контроль над гигантом оловянной индустрии. По действовавшему на тот момент законодательству (но вступившему в силу спустя полгода после приватизации НОКа) предприятие подлежало ликвидации. Дело дошло до Высшего арбитражного суда (ВАС). В постановлении Президиума ВАС прозвучал тезис о нецелесообразности ликвидации действующей градообразующей структуры из-за несоблюдения еще не существующего законодательства. Вопрос о закрытии отпал.
   Кого благодарить? Удачу или того, кто подсказал Александру Дугельному пригласить в число акционеров тогдашнего первого вице-премьера правительства Олега Сосковца? На одной из пресс-конференций директор рассказал, как предложил чиновнику пакет акций. "Я знаю его (Сосковца. - "Ко") как директора Карагандинского металлургического комбината, с которым мы очень плотно работали. И вообще-то я не забываю хорошие дела. Стартовали мы вместе на карагандинской жести". И до сих пор НОК остается практически единственным в России крупным предприятием цветной металлургии, которое не контролируется финансово-промышленной группой или металлургическим холдингом.
   После завершения эпопеи вокруг приватизации можно было подумать и о новых проектах. С одной стороны, монопольное положение не влияло на рыночную долю НОКа, однако по сравнению с мировыми производителями олова комбинат к началу 2004 года оказался в проигрыше из-за отсутствия инвестиций в обновление оборудования и развитие сырьевой базы. Но компания стала вкладываться не только в сырье и мощности, но и в непрофильные активы. Самым крупным проектом стал запуск ЗАО "Северский стекольный завод". Но из-за него Александр Дугельный может лишиться основного бизнеса.
   2 октября 2008 года Новосибирский оловянный комбинат не смог выкупить предъявленные к оферте облигации второго выпуска на 346,89 млн руб. В кризис компанию подкосил 40-процентный обвал цен на олово, подвели и основные потребители, сократившие закупки примерно на треть. На официальном сайте НОКа сообщалось, что в связи с временными затруднениями с ликвидностью на выплаты не удалось аккумулировать достаточного количества средств. "Затянувшийся запуск завода не позволил в плановые сроки начать процесс окупаемости произведенных инвестиций", - объяснил в сообщении Александр Дугельный. По его словам, НОК уже подготовил к продаже ряд непрофильных активов, что позволит рассчитаться с держателями облигаций. Но потенциальных покупателей не появилось до сих пор.
   Проценты по облигационному займу комбинат заплатил с опозданием. Обязательства НОКа по итогам II квартала составляют 1 млрд 384 млн руб., половина из которых - краткосрочные кредиты перед банками и долги по облигациям. 6 октября должна была состояться оферта по облигациям второго выпуска на 400 млн руб., однако НОК не расплатился и пытается реструктурировать долг.
   Договориться с заимодавцами не так просто. "В залоге у банков находится практически все имущество, включая земельные участки", - рассказал "Ко" один из кредиторов НОКа. Еще в июле хабаровское ООО "Мерек" подало в Новосибирский арбитражный суд иск с требованием признать НОК банкротом. Сибирский банк Сбербанка России требует по кредитным договорам $148 300 и 15,95 млн руб. Национальный резервный банк (НРБ) пытается через суд взыскать с комбината 96 млн руб. На заседании суда, которое назначено на 19 ноября, НРБ решил увеличить сумму иска до 134 млн руб. за счет набежавших процентов и пени. Как заявили "Ко" в банке, НРБ не раз предлагал реструктурировать задолженность, даже было решение о заключении мирового соглашения, но в итоге комбинат отказался от выполнения ранее согласованных с ним условий.
   В отношении же Александра Дугельного возбуждено два уголовных дела по факту уклонения комбината от уплаты налогов в особо крупном размере. Прокомментировать ситуацию генеральный директор отказался - запрос "Ко" остался без ответа.Поделится ли на этот раз бизнесмен своим активом? Год назад он говорил, что готов продать контрольный пакет акций НОКа, чтобы расплатиться с кредиторами. По словам аналитика "Велес Капитала" Станислава Фоменко, новосибирское предприятие может быть интересно медно-рудным компаниям как отдельная бизнес-единица - например, УГМК или "Норильскому никелю".

Камера преткновения

Депутат Государственной Думы первого созыва Алексей Леушкин является совладельцем большинства предприятий оборонной промышленности "самарского куста" и расставаться с ними, похоже, не собирается. Один из активов - "Металлист-Самара" (это единственный производитель камер сгорания для ракет) - не смог забрать даже "Оборонпром".

   Интерес к предприятиям военно-промышленного комплекса владелец Самарского завода клапанов Алексей Леушкин проявил в 2003 году. Он начал скупку сразу нескольких практически не работавших самарских производств. В его активы попало 15% ОАО "Авиаагрегат", более 20% ОАО "Экран", 36% ОАО "Гидроавтоматика" и 49,5% ОАО "Металлист-Самара". Позднее добавились бумаги "Моторостроителя" и СНТК имени Н. Кузнецова. Почему на это закрыли глаза в правительстве? По всей видимости, посчитали, что заводы не имеют стратегического значения, ведь именно так были приватизированы, например, КБ Миля и Камова, где государство осталось без контрольного пакета.Объединение Леушкиным активов (в 2005 году они вошли в промышленный холдинг "Техоборонпром") проходило в тот момент, когда власти намеревались создать корпорацию "Двигатели НК", куда влились бы стратегически важные предприятия отрасли. В итоге произошел обмен акциями: за бумаги "Моторостроителя" Леушкин получил контроль над "Металлистом". Последний планировалось сделать одной из основных производственных площадок, планы по созданию которой были озвучены в 2002 году. В корпорацию должны были войти еще несколько структур "самарского куста", но этого по разным причинам не произошло. "Контрольный пакет "Металлиста" продан, финансовое состояние СНТК им. Кузнецова таково, что руководство завода обратилось в областную думу с просьбой об увеличении уставного капитала, основать корпорацию "физически" не удастся", - комментировали тогда в Минпроме Самарской области.
   Существовало предположение, что Леушкин сам примет участие в госхолдинге, но бизнесмену, по всей видимости, это было невыгодно. "До распада СССР практически все основные предприятия имели свои производства по ракетным камерам сгорания, например Производственное объединение им. Фрунзе в Самаре (нынешний "Моторостроитель"), - рассказал "Ко" источник в оборонной отрасли. - Но после акционирования большинство заводов начало "сокращать" эту тему, так как считали ее в условиях спада производства нерентабельной. Единственным заводом, который не ликвидировал это направление, а также взял себе заказы оборонки, был "Металлист-Самара". "Оборонпром" сейчас рассматривает вариант воссоздания изготовления камер сгорания на "Моторостроителе", но пока этот проект считается нерентабельным - эффективнее размещать заказы на "Металлисте".
   Вторая версия, почему бизнесмен проявил столь большой интерес к ВПК - возможность торга с государством при очередной попытке объединения моторостроительных предприятий отрасли. И она не заставила себя долго ждать, но уже под эгидой "Оборонпрома" - "под крылом" Объединенной двигателестроительной корпорации (ОДК). Указ президента о консолидации активов подписан 17 апреля 2008 года, и отведено было на это 15 месяцев.
   Скупка "Оборонпромом" предприятий началась еще в 2007 году. Тогда Леушкину пришлось продать пакет акций в СНТК имени Н. Кузнецова. Хотя вряд ли этот актив представлял ценность для бизнесмена. "В то время завод был парализован: отключены электроэнергия и газ, компания практически бездействовала. По сути, мы занялись антикризисным управлением", - вспоминал в одном интервью новый исполнительный директор ОАО "СНТК им. Кузнецова" и первый заместитель гендиректора "Моторостроителя" Василий Лапотько.
   "Оборонпрому" необходимо было выкупать и другие заводы. Весной прошлого года госхолдинг получил от АФК "Система" за $190 млн контроль над пермскими моторными компаниями, настал черед "Металлиста". "Цена была договорная - 500 млн руб. за 25% акций, - рассказал "Ко" источник в отрасли. - 250 млн руб. было заплачено в феврале этого года с правом обоюдного разрыва договора и возвращения суммы". Соглашение подписали 16 февраля. "Оборонпром" в течение 30 дней обязан был рассчитаться за приобретаемый пакет, и в течение 5 дней должна была состояться передача акций. Уже 18 марта прошел первый транш. Но на этом все и завершилось.
   Почему? В начале апреля ФАС продлила срок согласования. "Заявленная в ходатайстве сделка может привести к ограничению конкуренции", - говорилось в сообщении ведомства. "ФАС России как государственная структура пытается контролировать процессы консолидации активов в той или иной области. Однако непонятны ее опасения, что государство будет занимать главенствующее положение в сфере оборонной промышленности, - говорит старший юрист юридического бюро "Падва и Эпштейн" Татьяна Упир. - Ведь в настоящее время в структуре акционерного капитала "Оборонпрома" Росимущество занимает доминирующую позицию - 69,5% акций".
   В середине мая антимонопольная служба все-таки одобрила сделку. Однако к тому времени у госкомпании, похоже, не оказалось средств на завершение покупки. "Сейчас идет процесс расторжения сделки, деньги Леушкиным будут возвращены", - говорит собеседник "Ко", знакомый с ситуацией. "В условиях кризиса "Оборонпром" решил приостановить сделку, так как финансовые ресурсы требуются для решения более острых проблем: реструктуризации производства, в том числе на самарских предприятиях, запуска новых изделий, - объяснил "Ко" официальный представитель "Оборонпрома". - Тем не менее "Металлист-Самара" участвует в кооперации по производству". Позицию самарской компании "Ко" выяснить не удалось, генеральный директор и миноритарный акционер "Металлист-Самара" Валерий Родин оказался не доступен для телефонного разговора, а запрос по электронной почте в адрес Алексея Леушкина остался без ответа. Государство, скорее всего, предпримет новую попытку получить контроль над "Металлистом". Но на этот раз за актив уже придется выложить значительно большую сумму, если, конечно, не воспользоваться административным ресурсом.

Груз "Атланта"

Владимир Величко, не единожды министр тяжелого и энергетического машиностроения СССР, знал цену Электростальскому заводу тяжелого машиностроения (ЭЗТМ), прибрав при приватизации предприятие к своим рукам. Но удержать гиганта советской индустрии ему не удалось.

   ЭЗТМ, наряду с "Объединенными машиностроительными заводами" и "ЭМК-Атоммаш", входит в тройку крупнейших производителей металлургического оборудования. Еще в 1930-х годах инженеры предприятия разработали подшипники жидкостного трения для металлургических станов, и с тех пор завод является их единственным производителем для листовых станов металлургических заводов стран СНГ. Сегодня на станах с маркой "ЭЗТМ" выпускается 70% труб для химической, нефтяной и газовой индустрии, теплоэнергетики, строительства и космической техники России.На заре приватизации госпакет завода перешел в управление ФПГ "Тяжэнергомаш", появившейся на обломках Минтяжмаша СССР. Возглавил ее Владимир Величко, экс-министр в правительстве Валентина Павлова. Но в 2001 году предприятием заинтересовалась группа компаний "Атлант". "Мы, как трейдеры, занимались горношахтным оборудованием и понимали, что при стратегическом подходе можно начать получать от завода хорошую прибыль", - сказал "Ко" исполнительный директор ЭЗТМ и один из совладельцев "Атланта" Владимир Рассказов. Фирма начала скупку акций ЭЗТМ в расчете, что госпакет, переданный в доверительное управление "Тяжэнергомашу", будет возвращен в госсобственность и приватизирован. Так оно и произошло. По экспертным оценкам, группа потратила на покупку бумаг около 800 млн руб., получив в собственность почти 100% акций. Смена менеджеров состоялась в начале 2004 года.
   Сам "Атлант" - это многопрофильный холдинг, предприятия которого являются партнерами ряда московских строительных компаний и занимаются добычей и поставками щебня и гравия на столичный строительный рынок. Элетростальский завод привлек холдинг и тем, что на его мощностях можно изготавливать тяжелую карьерную технику, закупаемую за границей. Кроме того, контроль над подобным машиностроительным гигантом позволил бы "Атланту" влиять на металлургические компании, занимающиеся поставками своей продукции строителям Москвы.
   Наследство компании досталось тяжелое. "Требовалась реконструкция производства, - вспоминает Владимир Рассказов. - Но мы стратегически хотели заниматься этим бизнесом, и средства, которые могли бы получать в виде дивидендов, вкладывали в производство, рассчитывая вернуть инвестиции за 7 - 9 лет. В течение первых двух лет мы занимались исправлением ситуации - выходили на прибыльный уровень. Помогла конъюнктура: рынки росли, и спрос на продукцию тяжелого машиностроения был хороший. Если в 2003 году убытки предприятия составили более 80 млн руб., то по итогам 2008-го завод показал 276 млн руб. чистой прибыли".
   "Сейчас ситуация на рынке тяжелая, - констатирует Владимир Рассказов. - Кризис отразился на наших потребителях - металлургах, строителях, предприятиях цементной отрасли. И у нас сейчас мало заказов. Мы - второстепенная отрасль, по сравнению с металлургами. У них был небольшой подъем в августе и сентябре, но полагаю, что это лишь сезонное колебание. Трубники и цементники стоят". Он признается, что проблема с "кредиторкой" существует (кредитный портфель порядка 1 млрд руб.). Наиболее сложный вопрос для ЭЗТМ - перекредитование существующих обязательств, но продавать актив "Атлант" не намерен.