Иногда они возвращаются: как создавался ОПЕК
Призывы Организации стран – экспортеров нефти (ОПЕК) сократить добычу российской нефти оцениваются в нашей стране неоднозначно. Экономическая целесообразность этих требований очевидна, но не менее очевиден и другой факт: никогда еще на экономический суверенитет России не покушались столь серьезно. Опасения россиян усугубляются запутанной историей самой ОПЕК. С первых дней своего существования эта организация, несмотря на широко распропагандированный имидж конструктивного защитника интересов стран-производителей, не брезговала двойной игрой, участвуя в глобальных политических интригах, в результате чего приобрела репутацию непредсказуемого и беспринципного партнера.
Впервые об арабской нефти мир узнал в 1902 году, когда британский предприниматель Уильям Нокс Д’Арси добился от персидского шаха нефтяной концессии, охватывающей всю территорию страны. Созданная Д`Арси Anglo-Persian Oil Co. (известная сейчас как BP) получила подряд на поставки нефти для нужд имперского флота Великобритании. Вслед за BP в регион ворвалась англо-голландская Royal Dutch/Shell. Молодая агрессивная компания, опиравшаяся на капиталы европейских Ротшильдов, взяла под контроль нефтяные запасы на территории современного Ирака и обессмертила свой логотип.
Американские нефтяники – Gulf Oil семейства Меллонов, компании рокфеллеровской группы Standard Oil, компания Texaco стали охотиться за ближневосточной нефтью с опозданием. Англичане оказались в преимущественном положении, поскольку Османская империя по сути являлась британской колонией, а в ходе первой мировой войны Великобритания объявила Ближний Восток своей подмандатной зоной. Лишь с помощью политического нажима госдепартамента США на британский Foreign Office американские компании в конце 1920-х смогли купить пакеты в концессии Iraq Petroleum.
Переговоры английских и американских нефтяных концернов завершились в 1928 году подписанием Акнакаррийского договора, который иногда еще называют «Соглашением о красной черте». В соответствии с условиями договора партнеры по ближневосточным концессиям должны были действовать как единый картель: прекратить конкуренцию, установить единые мировые цены на нефть, не претендовать на внутренние рынки друг друга, пропорционально распределять между собой прибыль и т.д.
Так возник международный нефтяной картель, известный также под названием «Семь сестер», который до конца 60-х годов безгранично властвовал на мировом рынке. Среди «сестер» далеко не всегда царили мир и согласие: практически сразу же после подписания картельных соглашений представители Standard Oil of California (SOCal, сейчас Chevron) и Texaco поссорили короля Саудовской Аравии ибн-Сауда с англичанами, в результате чего вся аравийская нефть перешла под американский контроль. Понемногу американцы выживали европейских партнеров и из старых концессий в Иране и Ираке, а в 1939 году американские фирмы, которые уже добились доминирующего положения в регионе, вообще заявили о разрыве картельных соглашений в связи с началом мировой войны. Тем не менее неофициально многие положения Акнакаррийского договора продолжают действовать и по сей день.
Первые ласточки революции
Поначалу все концессионные договоры между участниками международного нефтяного картеля и правительствами стран, на территории которых разрабатывались месторождения, носили классический колониальный характер. Местный капитал к участию в концессии не допускался, прибыль делили только компании-концессионеры, а хозяин нефти получал фиксированный «бакшиш» в виде незначительных взносов в казну и более ощутимых взяток местным представителям власти.
Схема fifty-fifty, при которой 50% прибыли от реализации нефти получает страна-производитель, а вторую половину – компания-концессионер, была впервые применена в Венесуэле в 1943 году. Тогда национальный доход страны разом вырос в шесть раз. Мотивы такой щедрости Standard Oil of New Jersey (ныне Exxon), главного венесуэльского концессионера, были довольно неоднозначны. Ситуация в Венесуэле была напряженной, правящий режим мог рухнуть в любой момент, а бюджетообразующая функция нефтяной компании позволила бы ей найти общий язык с любым новым правительством. При этом расчет прибыли велся не по рыночной цене, а по условным «справочным» тарифам, размеры которых определялись концессионным договором. Возможно, переход от классической системы распределения прибыли к паритетной американцы использовали для того, чтобы вытеснить из региона англичан. Во всяком случае, в 1950 году схожая бизнес-модель была применена американцами в Иране, когда правительство Мохаммеда Мосаддыка объявило о национализации нефтяной промышленности страны, в которой сохранялась монополия BP. Американцы немедленно предложили Мосаддыку систему fifty-fifty, в результате чего получили 35% акций консорциума INOC, созданного иранским правительством для разработки национализированных нефтяных ресурсов. Англичанам же в INOC досталось лишь 30%.
Еще одной вероятной причиной перехода на паритетную систему в странах-производителях, где доминировали американские корпорации, могла стать подготовка к войне за внутренний рынок США. Пока пять американских «сестер» конкурировали с британцами за контроль над экспортом азиатской нефти в Европу, в Штатах возникли сотни влиятельных независимых нефтяных компаний, которые в союзе с угольными концернами вели мощную лоббистскую кампанию за ограничение импорта нефти. По замыслу нефтяных гигантов, потоки венесуэльской и иранской нефти, которая была вдвое дешевле техасской, должны были смыть внутренних конкурентов.
Кроме того, на мировую нефтяную арену возвращался один из самых сильных игроков – Советский Союз. В 1920 году после выхода декрета Совнаркома о национализации нефтяной промышленности на русскую нефть было наложено абсолютное эмбарго. Теперь после победы союзников над гитлеровской Германией экономические санкции были сняты, и СССР не скрывал своего намерения «затопить» мировой рынок дешевой нефтью.
Охота на заговорщиков
Энергетический кризис начала 70-х американцы вспоминают с ужасом. За шесть кризисных месяцев цена нефти увеличилась на 400%. Нацию автомобилистов охватила депрессия. Котировки акций промышленных предприятий снизились в среднем на 30%. Одновременно доллар подешевел почти на 20% и потерял золотое обеспечение. Пресса нагнетала атмосферу, обвиняя в атаке на американскую экономику Японию, экспортирующую товары по демпинговым ценам, Советский Союз и ОПЕК.
Официальные источники объясняли причины кризиса тем, что Советский Союз в течение 60-х годов форсировал добычу нефти и удвоил объем экспорта. Советская нефть продавалась по ценам, которые были ниже рыночных на 30 – 50%, из-за чего американским и английским нефтяным компаниям пришлось пойти на введение скидок. Это вызвало возмущение у стран-производителей, так как часть убытков несли именно они. В 1960 году была создана комиссия из пяти самых алчных нефтяных министров стран ОПЕК, позже к ним присоединились еще шесть министров. Они договорились регулировать цены на нефть с помощью квотирования добычи, а в случае возникновения угрозы их национальной безопасности со стороны потребителей нефти вообще прекратить поставки, что и произошло, когда США и Голландия поддержали Израиль в войне с Египтом.
Уже в середине 1970-х эта версия стала вызывать у многих серьезные сомнения. Французский исследователь Жан-Мари Шевалье в книге «Нефтяной кризис», вышедшей в 1973 году, писал: «... кризис начала 70-х годов в сущности оказался в интересах США, причем до такой степени, что можно спросить: не управлялся ли этот кризис на расстоянии, из Вашингтона?» Шевалье вовсе не имел в виду махинации руководителей нефтяных концернов, хотя их прибыли за счет роста цен в ходе кризиса выросли в 5 – 9 раз. Он и его единомышленники утверждали, что в данном случае и корпорации, и ОПЕК действовали в интересах американской администрации, выступив в качестве инструментов в большой политической игре, направленной против Японии и Западной Европы.
Американский след
С начала 60-х США постепенно начали сокращать потребление импортной нефти, приучая американцев к отечественной нефти и альтернативным энергоносителям, которые были чуть ли не вдвое дороже арабской и латиноамериканской нефти. Несмотря на активное сопротивление «сестер», США снизили зависимость от импорта до 10% от общего энергопотребления. Япония к моменту кризиса обеспечивала 75% своих потребностей в нефти за счет поставок с Ближнего и Среднего Востока, причем основными ее поставщиками были как раз американские «сестры». В странах Западной Европы этот показатель превышал 60%. После внезапного скачка цен США стали расходовать на энергоносители дополнительно $15 млрд в год, Япония стала терять $12 млрд, а ФРГ, Франция и Великобритания – примерно по $5 млрд. Впрочем, американские убытки из-за девальвации доллара оказались даже ниже японских, и США с лихвой окупили их за счет увеличения налогов на «сестер». Японская и в меньшей степени европейская экономики пережили настоящий, а не искусственно драматизированный СМИ и обывателями кризис и оказались под колпаком у американских нефтяных корпораций.
«Внезапность» учреждения ОПЕК на проверку оказалась фикцией: еще до Багдадской конференции 1960 года, на которой была официально учреждена ОПЕК, проходили регулярные встречи пятерки самых активных нефтяных министров с руководителями «сестер», на которых обсуждались варианты изменения тарифов. В создании ОПЕК не совсем понятную роль играет некая Ванда Яблонски – журналистка американского издания Petroleum Week, державшегося в то время на плаву только за счет того, что «сестры» публиковали в нем текущие справочные цены на нефть. Яблонски познакомила в 1959 году Переса Альфонсо, министра по делам нефти Венесуэлы, и Абдаллаха Тарики, директора департамента нефтяных и горных разработок Саудовской Аравии, – двух самых ярых противников политики скидок, проводившейся экспортерами нефти. Оба они считали, что «сестры» с помощью ловких комбинаций превратили схему 50:50 в схему 30:70. Эти министры и составили ядро ОПЕК. В течение всех 60-х годов «сестры», невзирая на увеличивающийся спрос и на громкие угрозы набирающей силу ОПЕК, продолжали увеличивать разрыв между рыночной и справочной ценой на нефть, что в итоге и привело к кризису.
Нефтяное эмбарго, объявленное арабскими странами после того, как США поддержали Израиль в войне с Египтом, тоже вводилось весьма странно: в 1973 году, по официальной статистике, Саудовская Аравия, Абу-Даби, Ирак, Катар, Иран, Венесуэла и Индонезия увеличили нефтедобычу на 25 – 30% и сбыли сырье на бирже. На некоторые сокращения пошли только Кувейт и Алжир. Настоящее эмбарго осуществляли «сестры», которые умышленно ограничивали поставки нефти на рынок, скрывали свои запасы и ждали взлета цен.
И все же, несмотря на то что спекулятивная игра была выгодна и «сестрам» и ОПЕК, между партнерами начались серьезные размолвки. Страны ОПЕК были недовольны результатами спекуляций: хотя их совокупный доход всего за два года увеличился в 11 раз, значительная часть прибыли была упущена из-за умышленной девальвации американского доллара.