Иосиф Бакалейник: "Наша задача - чтобы ТНК котировалась на 30 - 35% выше, чем сравнимые российские нефтяные компании"
Первый вице-президент Тюменской нефтяной компании (ТНК) Иосиф Бакалейник входит в руководство компании, отличающейся самым наступательным характером в российской нефтянке. ТНК не останавливается на достигнутом. Судя по интервью, публикуемому "Ко", вслед за получением гарантий американского Эксимбанка ТНК готовится к переходу на единую акцию и не исключает возможности создания совместного предприятия с "Сиданко" по разработке Самотлорского месторождения.
"Ко": Иосиф Абрамович, в период подготовки интервью в ТНК произошли важные события. Наконец-то получены гарантии американского Эксимбанка (US Eximbank) под кредиты для реабилитации крупнейшего Самотлорского месторождения и модернизации Рязанского НПЗ. Поскольку вначале была известная история с постоянным переносом решения о предоставлении гарантий, то теперь вас, вероятно, можно поздравить с завершением этой эпопеи. Не могли бы вы рассказать об истории привлечения гарантий Эксимбанка? Кто из российских чиновников, госструктур содействовали вам? Как вы сами расценивали шансы на получение гарантий?
Иосиф Бакалейник: Этими гарантиями начали заниматься еще до того, как ТНК сформировалась в нынешней форме, то есть как вертикально интегрированная компания. Рязанский НПЗ и "Нижневартовскнефтегаз" подписали в свое время первичные документы для оформления гарантий. Тем не менее, когда ТНК в начале 1998 года получила контроль над своими "дочками", мы изучили ситуацию с гарантиями и, по сути дела, заново занялись этой проблематикой, так как к тому времени изменились многие параметры проектов. Примерно полтора года ушло на подготовку технических документов, проведение переговоров. Все развивалось достаточно успешно до осени 1999 года. Весной 1999 года мы получили предварительное решение сначала по одному проекту, затем по другому, после чего согласно процедуре проекты были переданы на рассмотрение в конгресс США, так как гарантии предоставлялись на большие суммы - в обоих случаях они превышали $100 млн.
Но, как вы знаете, в этот момент началась история вокруг "Сиданко" и "Черногорнефти", а позднее возникли проблемы, связанные с внутренней ситуацией в России - в частности, с антитеррористической операцией в Чечне. Однако совет директоров Эксимбанка, изучив все обстоятельства, в том числе и возражения против предоставления гарантий, в начале декабря был уже готов принять решение. Даже была назначена дата заседания. И буквально в тот день, когда совет директоров должен был принять окончательное решение, государственный департамент США наложил вето на гарантии.
В опубликованных комментариях госдеп отрицал связь принятого им решения с внутриполитической ситуацией в России и, естественно, не делал конкретных ссылок на ситуацию вокруг "Сиданко". Сама формулировка вообще ни о чем не говорила: "противоречит национальным интересам". А в комментарии указывалось, что у госдепа и правительства США есть определенные сомнения по поводу деловой практики в России, российского законодательства, независимости судов и т.д. Конкретно к ТНК претензий не было. Вот, собственно, и вся история. Остальное известно из прессы.
Пару недель назад госдеп снял запрет. Причины этого решения понятны, но почему запрет снят именно сейчас, можно только догадываться. Очень активно по вопросу предоставления гарантий нашей компании работал спецпредставитель президента по связям с "большой семеркой" Александр Яковлевич Лившиц. Он этот вопрос поднимал практически в ходе всех своих визитов в США и очень эффективно доказывал, что затягивание с предоставлением кредита - неправильное решение. Министр иностранных дел Игорь Иванов в переписке и на переговорах также затрагивал эту проблему. Примерно с января гарантии Эксимбанка для ТНК стали принципиальным вопросом, и не только для ТНК, но и для российско-американских отношений, для позиции России на финансовых рынках - это мы точно знаем после наших контактов с представителями финансовых кругов США. Результаты выборов президента и решение Эксимбанка (хотя я не ставлю эти события на одну доску) рассматривались как знаковые события, которые должны изменить отношение к России иностранных инвесторов. Как нам говорили, многие инвесторы ждали решения Эксимбанка по гарантиям ТНК - для них это решение было знаком того, что Россия снова открыта для бизнеса.
Сейчас окончательное решение уже принято, и процесс переходит в русло подготовки окончательной документации. По нашим оценкам и опыту, это займет четыре-пять месяцев.
По одному проекту - Самотлору - есть уже и банк, который готов предоставить и гарантированную Эксимбанком, и несвязанную части кредита. Это Commerzbank, который будет осуществлять финансирование через свое отделение в США. А по Рязанскому НПЗ мы ведем переговоры. Основным организатором финансирования будет ABB Bank - подразделение компании ABB, которая является генподрядчиком рязанского проекта. Но я думаю, что довольно большое участие в финансировании будет принимать и Сбербанк России - в рамках той кредитной линии, соглашение о которой мы недавно подписали.
"Ко": Теперь вернемся на некоторое время назад. В конце прошлого года прошел слух, что вас прочат на пост министра топлива и энергетики России...
И.Б.: Это было не в декабре, а в августе прошлого года. Такую информацию опубликовала газета "Сегодня". Я думал, что они это сами сочинили. Там было написано примерно так: в современных условиях во главе Минтопа то ли должен быть, то ли может быть, то ли лучше, чтобы был финансист. Ну и, поскольку ТНК к тому времени завоевала определенную репутацию, "назначить", видимо, решили меня.
"Ко": А кто на самом деле нужнее во главе Минтопа: нефтедобытчик или экономист?
И.Б.: Это зависит от того, какие задачи ставятся перед Минтопом. Если такие, как сегодня: обеспечить поставку нефтепродуктов в северные регионы, в деревню, обеспечить мазутом электростанции и т.д., - то финансист для подобного распределения квот и контроля не нужен. Необходим администратор, который знает отрасль, производственные возможности предприятий - как добывающих, так и перерабатывающих. Я думаю, что в этом смысле Виктор Иванович Калюжный сейчас на своем месте. Я не говорю, что он единственный человек, который может это делать: наверняка есть и другие, - но он уровню требований соответствует.
Если же ставить перед Минтопом другую задачу - например, формирование долгосрочных стратегий и рыночных механизмов, которые обеспечивали бы реализацию этих стратегий, - тогда все было бы иначе. Ну и человек другой потребовался бы, наверное.
"Ко": В последнее время после повышения цен на нефть сформировалось мнение, что нефтяные компании на этой волне очень хорошо заработали. Так ли это на самом деле? Или производственные издержки съели все прибавки?
И.Б.: Производственные компании, естественно, заработали, хотя повышение мировой цены напрямую на внутренние цены не "транслируется", так как мы экспортируем только 30 - 40% добычи.
"Ко": Можно ли говорить о каком-то фантастическом обогащении нефтяных компаний, которые теперь сидят на мешках с золотом, потому что цены держались на необычайно высоком уровне?
И.Б.: Во-первых, цены реально повысились только в третьем квартале прошлого года, а до этого было полтора года просто критически низких цен. Цены были ниже $9 за баррель, даже до $8 опускались, и это при том, что из-за крепкого рубля наши затраты на добычу были выше этой отметки, то есть много месяцев наша компания практически работала в убыток.
Необходимо учесть и то тяжелое положение, в котором находилась компания в начале 1998 года, когда новые частные акционеры и новый менеджмент взялись за создание настоящей вертикально интегрированной структуры. Когда мы в начале 1998 года получили контроль над своими добывающими предприятиями, то долг по зарплате на этих предприятиях составлял порядка шести месяцев. Долг перед бюджетом измерялся и вовсе астрономическими цифрами: если считать вместе со штрафами, то долгов было порядка восьми миллиардов. Еще была задолженность перед поставщиками и т.д. Как видите, высоким ценам на нефть предшествовал длительный период крайне низких цен и множества внутренних проблем.
Поэтому большая часть прибыли, появившейся из-за роста цен, ушла на то, чтобы более-менее закрыть старые долги. Мы погасили долги по зарплате, практически рассчитались с бюджетом. Кроме того, у нас были значительные расходы на обслуживание и погашение кредитов, которые брались в тот период для того, чтобы обеспечить работу компании. Например, буквально перед дефолтом 1998 года мы получили кредит на 300 миллионов от немецкого банка West LB, и этот кредит сегодня практически погашен - осталось миллионов 60. И самое главное: как только появилась такая возможность, ТНК, подобно другим нефтяным компаниям, значительно увеличила инвестиции, начала работать над восстановлением скважин, капитальным ремонтом, бурением новых скважин, заменой транспортных систем и т.д. Поэтому все дополнительные средства после закрытия старых долгов ушли в инвестиции. Покрываем убытки и недоинвестирование последних 7 - 8 лет. Так что обогатиться пока никому не удалось.
"Ко": Как вы думаете, до какого уровня будут падать цены на нефть?
И.Б.: Есть разные прогнозы, но, судя по состоянию рынка, очень низко они не упадут и вряд ли опустятся за отметку $22 за баррель - предложение сырья по-прежнему достаточно жестко регулируется ОПЕК. Однако достаточно возникновения кризиса в США, чтобы ситуация коренным образом изменилась. Если упадет американский фондовый рынок - все посыплется по цепочке. Мы консервативны и в свои расчеты закладываем $20 за баррель.
"Ко": Есть ли у ТНК планы перехода на единую акцию? И нет ли опасений, что в числе миноритарных акционеров "дочек" может возникнуть, например, Кеннет Дарт?
И.Б.: Таких проблем я не ожидаю, поскольку мы знаем реестр акционеров. Во-первых, одиозных личностей там нет. А во-вторых, мы, учитывая опыт того же ЮКОСа, считаем, что для нас одним из самых важных активов является репутация. Весь план и механизм перехода построен таким образом, чтобы меньшинство акционеров "дочек" не чувствовали себя ущемленными. Детали пока прорабатываются, но основная идея состоит в том, что акционеры дочерних предприятий ТНК получат взамен акции ТНК. При этом вся операция будет согласована по времени и по этапам таким образом, чтобы это совпало с ростом ликвидности акций самой ТНК: акционеры должны видеть, что взамен неликвидных или недооцененных акций "дочек" они получают ликвидные "голубые фишки" ТНК.
При необходимости мы готовы выкупать акции у акционеров дочерних предприятий, хотя детали пока, повторюсь, не проработаны. Только недавно одно из главных дочерних предприятий - "Нижневартовскнефтегаз" был выведен из процедуры банкротства. Говорить о переходе на единую акцию можно будет в конце этого - начале будущего года. В 2000-м мы начнем процесс, но он будет длительным, потому что мы, во-первых, не хотим его форсировать, а во-вторых, хотим синхронизировать его с развитием рынка. Сейчас, на наш взгляд, российские компании недооценены, и в этой ситуации делать резкие движения нет смысла.
"Ко": Можно ли связать недооцененность наших компаний с их непрозрачностью?
И.Б.: Это один из самых простых факторов, влияющих на недооцененность российских компаний. Эту проблему мы можем решить сами, наняв международного аудитора. ТНК с самого начала поставила такую задачу, и у нас уже три года как введена отчетность по международным стандартам. Другие компании тоже идут по этому пути. Гораздо более серьезные проблемы возникают с общим инвестиционным климатом, особенностями законодательства, налоговой системой.
"Ко": Некоторое время ТНК заявляла, что ищет стратегического инвестора. Сейчас это уже неактуально - или как?
И.Б.: Вообще как таковая задача поиска инвестора не ставилась. Мы просто хотим превратить ТНК в привлекательную для инвесторов компанию - этим и занимается менеджмент. ТНК должна стать компанией, соответствующей международным стандартам. По размерам активов и по масштабам деятельности ТНК входит в двадцатку крупнейших частных нефтяных компаний мира. Наша задача состоит в том, чтобы из этих активов сформировать компанию, которая по эффективности и уровню управления могла бы быть привлекательной для потенциальных инвесторов.
"Ко": Сколько сейчас стоит ТНК?
И.Б.: Рыночной капитализации как таковой нет, поскольку акции на свободном рынке не обращаются. Можно говорить только об экспертных оценках. Они колеблются в районе $4,5 млрд - $5 млрд. Эта оценка учитывает не только активы, но и денежные потоки, и все остальное. Но к этой цифре сейчас применяется российский дисконт - соответственно сегодня реально говорить о цифре не более $3 млрд.
Но задача наша состоит в том, чтобы этот дисконт ликвидировать - лучше полностью или хотя бы частично. И такая возможность есть. Компания McKinsey оценивает уровень внутрикорпоративных проблем в международном сравнении. Компания, которая управляется хорошо, стоит на 25 - 30% больше, чем усредненная аналогичная компания в той же стране. Это разница, за которую мы и боремся. Наша задача - чтобы ТНК котировалась на 30 - 35% (а может, и на 50%) выше, чем сравнимые российские нефтяные компании. Эта премия должна перекрыть дисконт, связанный с российской спецификой.
"Ко": А речь не может идти о каких-то стратегических альянсах?
И.Б.: Может. У нас уже есть один альянс. Он пока не стратегический, но довольно значимый. Это совместное производство масел, совместные сбыт и брэндинг с Texaco - одной из крупнейших мировых нефтяных компаний.
Наш альянс с Halliburton тоже является хорошим примером.
"Ко": Может ли в будущем возникнуть альянс между ТНК и BP Amoco?
И.Б.: Да. В договоренностях между акционерами ТНК и акционерами BP Amoco есть упоминание о возможности создания СП на Самотлоре. Это очевидная с точки зрения бизнеса и финансов вещь. Одно месторождение, один город, очень много общей инфраструктуры, возможностей сэкономить на затратах. Если оставить в стороне другие соображения - такие, как интересы отдельных акционеров, которые могут по каким-то причинам не совпадать, - то с точки зрения технологической и финансовой такой альянс имел бы очень глубокий смысл. В принципе есть договоренность, что по крайней мере будет сделана попытка создать СП между "Сиданко" и ТНК на Самотлорском месторождении, а BP Amoco выступит в качестве технического руководителя и консультанта этого проекта.