Хорошо, Настенька
Девичьи слезы, позы и грезы хорошо продавались издревле. Сладок мед познания, чиста слеза ребенка. В культурном сезоне 2002/03 года юные девушки идут особо хорошо. Чего тогда удивляться, что главный русский экспорт сезона, как и сто лет назад, как и тыщу, – наше природное богатство, наши женщины, с одной (первой) фотографией в паспорте. Вся читающая Европа сейчас без ума от книжки 16-летней француженки Анн-Софи Брасм «Я дышу!». Ее российский аналог – сборник рассказов Ирины Денежкиной «Дай мне», едва не перехвативший год назад премию «Национальный бестселлер» из рук словолюбивого старца Проханова, охотно приобретается западными издательствами. Брасм соответственно только что вышла на русском.
Про то, что 16-летняя русская девочка Оксана Акиньшина сыграла главную роль в фильме Лукаса Мудиссона «Лиля навсегда», вы уже, наверное, читали, слышали, быть может, даже успели сходить в кино. Напоминать вам про «Тату» – боюсь вызову у вас легкую оскомину. Тем не менее напомню: 2 мая «Тату» дают концерт на лондонском стадионе «Уэмбли», о чем главный афишный журнал столицы Британии Time Out сообщил своим читателям аж за месяц – чтобы успели с билетами.
Девический успех объясняется чаще всего двумя взрослыми чувствами. Первое – умиление. Ах, ей только 16, а она уже дышит, чувствует, буковки в слова складывает. Второе – сладострастие. Ах, какая проказница! Классический пример – популярность известной скрипачки Ванессы Мэй. Неважно, что играть она особо не умеет. От маленькой девочки, вставшей на стул, чтобы прочитать родительским гостям стишок, и не требуется глубины артиста Смоктуновского. Не запнулась – и хорошо. А если маленькая девочка достигла паспортного возраста, хорошо сложена, танцует под собственную скрипку, да еще приправлена, как специей, восточным происхождением, то какая вообще разница, играет она, как Спиваков или как Джеки Чан?!
Ирина Денежкина, чьи рассказы чудесным образом вынырнули из Интернета (легче выиграть в казино миллион), это тоже такой микст, хотя и работает она вовсе не в попсовой стилистике, а, напротив, в «честной», рок-н-ролльной – как живу, о том пишу. И пишет она, понятно, про первую любовь – в диапазоне от пионерлагеря (или как это сейчас называется) до первого курса института. Не Земфира*, конечно, но за эту честность Денежкину приветил Шнуров.
«Тату» – это все 200 процентов, 100 вывернутого наизнанку умиления плюс еще 100 вывернутой сексуальности. Прекрасной питерской девушке Оксане честный датский режиссер Мудиссон дал роль страдающей русской проститутки – вариант проверенный, Достоевского в Европах до сих пор читают, судьбу Сонечки Мармеладовой оплакивают.
Считается, что в 16, чтобы обрести большой успех, довольно быть только собой – юной, соблазнительной, честной или слегка кокетливой притворяшкой (в этом возрасте прощается), с известными первичными признаками таланта. Интересно только, а когда, в какие годы не надо быть собой? Почему, едва перевалив за студенческий возраст, художник вдруг решает, что надо быть каким-то еще – кудрявым, как Аркадий Укупник, бескомпромиссным, как Сергей Шнуров, или актуальным, как Владимир Сорокин? Уж лучше тогда бросить сниматься в кино или бросить петь, или даже быть съеденной в день своего 16-летия, как спелая и свежая Настя из одноименного рассказа Сорокина.
* признана в России иноагентом.
Еще по теме
