Хозяин общей старости, или Монопольный бизнес на возрасте

На прошлой неделе тихий глава одной из крупнейших российских монополий – руководитель Пенсионного фонда РФ Михаил Зурабов одержал важную аппаратную победу. Национальный совет по пенсионной реформе одобрил концепцию реформы в варианте, не вызывающем раздражения у главы ПФ. Пенсия будет разделена на две, а не на три части, и в основном средства останутся под контролем фонда. А средства, надо сказать, немалые – в этом году доходы и расходы ПФ составят 472,8 млрд и 470,2 млрд руб. соответственно. На управление сбережениями граждан претендовали еще страховые компании и негосударственные пенсионные фонды. Однако мощный ледокол Михаила Зурабова легко отодвинул их в сторону и устремился куда-то вдаль. Компании предпринимают попытки переломить ситуацию, но, похоже, они опоздали.

Победа Пенсионного фонда в лице Михаила Зурабова означает, что никакой пенсионной реформы в России не будет. Одна видимость. Потому что смысл либеральной пенсионной реформы, как она задумывалась в прошлом году, в том, чтобы заменить нынешнюю, распределительную пенсионную систему системой накопительной. Сейчас государство просто забирает деньги у трудоспособных граждан и отдает их пенсионерам. В рамках накопительной системы работникам, по сути дела, предоставляется возможность самостоятельно инвестировать в собственную старость. Сберечь часть своих доходов, то есть вычесть их из текущего потребления, и вложить в тот или иной актив, который, по мнению гражданина, способен сохранить и приумножить его средства. Естественно, человек вправе самостоятельно решить, стоит ли передать свои средства «в управление» какой-либо финансовой компании или лучше распорядиться ими самостоятельно. Теперь ничего этого не будет. Если нам и дадут возможность копить на старость, то только виртуальную. Поскольку распоряжаться этими сбережениями по-прежнему намерен Пенсионный фонд РФ. И пока в государстве и обществе не видно силы, способной сказать ему веское «нет».

Обеспеченная старость размером в 6,2% ВВП

 Для начала – цифры и соотношения, красноречивые сами по себе. Примерно $16 млрд запланированной выручки ПФ в довольно трудном 2001 году – это не шутки. Как и доход 2000 года – порядка 430 млрд руб. Вполне сопоставимо с выручкой «Газпрома» (360,5 млрд руб. за январь – сентябрь прошлого, вполне удачного по экспортной конъюнктуре года). Дума и министерства из года в год ведут жесточайшую борьбу за распределение доходов федерального бюджета. А бюджет Пенсионного фонда меньше федерального всего в 2,6 – 3 раза. Как правило, он превышает затраты на армию, милицию и безопасность, вместе взятые. В этом году у фонда будет почти $100 млн профицита. Что делать с ним – Дума фонду не предписала. Но даже это упущение кажется не более чем досадной мелочью на фоне возможности управлять финансовыми потоками: профицит ПФ не превысит 0,55% его выручки. Возможности колоссальные. Пенсионный фонд – организация тихая и почти незаметная. Скромные государевы служащие. На публике если и появляются, то только чтобы объявить, что в очередной раз погасили задолженность перед получателями пенсий и все текущие выплаты производят аккуратно и в срок. Чтобы объявить, что пенсии повышены еще на 10%, и Пенсионный фонд, несмотря на возросшую нагрузку, с ответственным государственным заданием справится отлично. Или чтобы в очередной раз поругать должников самого ПФ. Благо ругать есть кого: только чистая задолженность предприятий и организаций перед ПФ осенью прошлого года составляла порядка 150 млрд, а вместе со штрафами и пенями она эквивалентна годовому бюджету фонда – около 450 млрд руб. Наконец, последнее соотношение, демонстрирующее значимость работы по обеспечению стариков хлебом насущным: по итогам 2000 года через Пенсионный фонд прошло 6,2% ВВП России. Вот так. И без всяких там конкурентов, без антимонопольного регулирования, с готовой ради стариков почти на все Думой в качестве ФЭКа (пенсионный тариф устанавливается депутатами), без превратностей фондового рынка и трудностей со сбытом и поставками. Неплохо, однако.

Социальное государство как бизнес

Почему так получается? В российском, как и во многих других современных обществах, существует консенсус по базовому для социально-экономической жизни вопросу. Все – от «правых» до государственников и консерваторов – сходятся в том, что такие человеческие проблемы, как бедность, болезнь, старость и т.д. вполне достаточное основание для предъявления требований к государству. С тем чтобы оно, государство, материально помогло в решении этих проблем. Соответственно государство обязано принять соответствующую «социальную программу» и обеспечить ее необходимыми материальными ресурсами и мерами принуждения (взять деньги у одних и отдать их другим). Настоящие либералы считают эту идеологию «консенсусом национального самоуничтожения». Вред идеологии социального государства вполне понятен и предсказуем, хотя поначалу воззрения либералов и кажутся несколько шокирующими. В нарочито упрощенной формулировке экономиста Юрия Кузнецова формула вреда выглядит так: «Стимулы влияют на поведение людей. Если в стране платят за бедность, болезни и старость, то население через некоторое время становится бедным, больным и старым». На самом деле возникает замкнутый круг: претенденты на помощь требуют все больше, их политические возможности растут. Государственные обязательства увеличиваются и вместе с ними – налоговая нагрузка на экономику. А с ростом социальных пособий политический вес их получателей снова увеличивается – и так по кругу.

У монополии растут крылья, но это не «Аэрофлот» В результате постепенно деградирует трудовая мораль и все экономическое поведение человека: зачем заботиться о своем будущем, когда на то есть Пенсионный фонд? Таким образом, социальная идеология на деле создает отличную возможность для бизнеса: получатели пособий становятся «предпринимателями политического рынка», требуя новых льгот и индексации обязательств по старым. Превращается в бизнес на государстве и работа по сбору средств для исполнения громадных обязательств и по организации доставки денег получателям. Замечательная особенность бизнеса Михаила Зурабова в том, что он почти что свят и непреложен. Кто не заплатил Зурабову (в отличие даже от Вяхирева, Чубайса или Аксененко) – тот враг общественной морали и устоев. А кто пытается расследовать неизбежные в большой государственной организации ошибки, недочеты и махинации – тот опять-таки дезорганизует такую необходимую работу по обеспечению старости деньгами. При этом необходимость пенсионной монополии совершенно неочевидна. Даже наоборот. Известно, например, что автовладельцы, чья ответственность застрахована, менее аккуратны за рулем, чем владельцы незастрахованных транспортных средств. Но поскольку эта деятельность замыкается в рамках частного сектора, то есть происходит в условиях рынка, неосторожность застраховавшихся водителей вполне четко ограничивается бюджетом страховой компании. И даже ее усилиями: если за вами числится несколько ДТП, страховой взнос может обойтись дороже. В случае государственно-монопольного пенсионного обеспечения ничего этого нет.

Демонополизация не удалась

Именно в силу этих причин многие страны приступили к демонополизации пенсионного хозяйства. Иначе все пенсионные системы рано или поздно оказываются совершенно откровенными банкротами. Причем не только потому (расхожий аргумент), что люди живут дольше, но потому, как ни странно, что меньше заботятся о детях (будущие кормильцы), меньше работают и совсем мало сберегают самостоятельно. Собирались демонополизировать пенсионное обеспечение и у нас. Но Михаилу Зурабову, как и другим монополистам, удалось перехватить инициативу, и первый план реформы представил сам ПФ. Этим дело не ограничилось: казалось, Минэкономразвития в лице Михаила Дмитриева встало насмерть, чтобы дать гражданам возможность самостоятельного накопления средств. План реформы неоднократно обсуждался правительством. Возник даже Национальный совет по пенсионной реформе, всякий раз решающий одно и то же: «в целом одобрить», но «отправить на углубленное согласование». Схема в результате этих доработок вырисовывается совершенно ублюдочная и сути дела не меняющая. Почти половина отчислений идет на выплату базовой пенсии, гарантированной гражданам независимо ни от чего. Вторая «почти половина» называется «накопительной» (она зависит от стажа и дохода и якобы накапливается в ходе всего трудового пути работника и учитывается в виде условных пенсионных прав). На деле же распоряжаться этими накоплениями человек не сможет, и представляют они из себя не более чем запись на индивидуальном счете. А какой в этой записи смысл, если обанкротится вся монополия (что неизбежно при нынешней политике) – считайте сами. Только третья – совсем маленькая – часть пенсионных отчислений будет представлять из себя реальные деньги. Но и их, похоже, нельзя будет отдать в управление негосударственным финансистам. Централизованным порядком средства планируется передать государственной инвесткомпании. Частники могут отдыхать. Отняли у Зурабова, и то лишь после хитроумного закулисного трюка, только контроль над сбором пенсионных денег: в рамках единого соцналога этим занимается МНС. Зурабов сопротивлялся этому решению до последнего, а критиковал его довольно резко еще пару месяцев, когда МНС еще не освоилось с новым для себя налогом и сборы были низки. А для того чтобы отобрать у Зурабова сбор средств, Алексей Кудрин, как рассказывают, пошел на нехарактерный трюк: на словах руководство Минфина солидаризировалось с тем, что поначалу пенсионные сборы нельзя включать в соцналог, а на деле довело до сведения депутатов противоположную позицию по этому вопросу. Все другие бизнес-возможности у ПФ остались. Это и индивидуальная работа с предприятиями на тему возврата старых долгов. И крупномасштабные тендеры на компьютеризацию (одних рабочих станций закупается чуть не 5 тыс.). И карточно-магазинный бизнес на выдаче пенсий в отдельных регионах. А недавно чуть не решили централизованно отдать накопительную часть пенсий уполномоченным банкам, названия которых оказались более чем узнаваемы. Но все это только верхушка айсберга: ПФ – объект, засекреченный не хуже армии или какой АЭС, и о том, что там творится, можно только догадываться. Причем в отличие от той же армии пока президенту оказалось не под силу ни поставить на пенсии «своего» человека, ни хотя бы отрядить в помощь главе ПФ «грамотного финансиста».

Менеджер виртуальных накоплений

Михаилу Зурабову как бизнесмену с почти неограниченными возможностями могут позавидовать все те, кого мы по наивности числим в списке «олигархов». К управлению пенсионной системой он шел вполне целенаправленно. Зурабову 47 лет, он питерец, специалист по управлению сложными системами – экономист-кибернетик. 13 лет работал в разных исследовательских институтах, преподавал. В бизнес попал в 1988 году – и сразу председателем совета директоров Конверсбанка. Того самого «Конверса», который отставленный недавно Евгений Адамов слил было с МДМ-банком и который сейчас будут «разливать» обратно. Банка, с самого начала бывшего опорным финансовым учреждением советского атомпрома. Связь с атомщиками оказалась небесполезной: с 1992 по 1998 год Зурабов возглавлял страховую компанию МАКС, которой, на зависть конкурентам, Минатом поручал страховать серьезные (в денежном выражении) риски своей отрасли. К полезной атомной дружбе Зурабов удачно присовокупил дружбу с правительством Москвы, восстановил советских времен связи со строителями, обаял федеральный Минфин и всевозможные минздравы. В результате в середине 1990-х МАКС, прибавивший к своему имени букву «М» (то ли «медицина», то ли «Москва»), устойчиво входил в число ведущих страховщиков России. По итогам 1994 года компания была третьей в секторе. Уже тогда ярко проявился предпринимательский почерк Зурабова: он лучше других понимал, что лучший бизнес – бизнес на государстве. Начиная с обязательного страхования и всевозможной федерально-региональной уполномоченности и заканчивая страхованием добровольным, но так похожим на государственное. Похоже, МАКС «выезжал» на талантах своего руководителя. В последних рейтингах страховщиков он находится в самом низу третьей десятки. Тоже неплохо, но уже не то. По словам участников рынка, кроме ухода Зурабова роль в потере МАКСом доли рынка сыграл как раз бум по-настоящему добровольных страховых услуг. К работе на этом рынке компания была готова хуже, чем к работе с министерствами и госконцернами. Но Зурабов к 1998 году перерос свое дело. Он сразу стал первым заместителем министра здравоохранения (либеральный министр – единомышленница реформаторов чубайсовского призыва Татьяна Дмитриева сильно возражала и потому сразу ушла). Формально министерство возглавил Олег Рутковский, но реально руководил Зурабов. Затем был советником Ельцина по социальным вопросам. За время работы в администрации сблизился с кругом, который принято называть «семейным». И вскоре, почти два года назад, возглавил крупнейшую монополию – Пенсионный фонд.