Когда Америке было «сухо» и комфортно
В отличие от горбачевской кампании за трезвость в Соединенных Штатах антиалкогольная инициатива действительно шла «снизу» и по накалу напоминала массовую истерию. Уже в конце 60-х – начале 70-х годов XIX века в южных штатах десятки сельских общин стали обращаться к радикальному протестантизму, проповедовавшему суровую пуританскую мораль – и в первую очередь полный отказ от спиртного. Фермеры сжигали на сходках чучело Джона Ячменное Зерно – аллегорический образ виски.
Жители сельскохозяйственного Юга обвиняли Джона Ячменное Зерно во всех своих бедах: из-за беспробудного пьянства солдат-негров Конфедерация проиграла гражданскую войну; американцы шли в салун, чтобы забыть о своей бедности, пропивали остатки собственности и присоединялись к бандам грабителей. Своей добровольной трезвостью сельские пуритане демонстрировали неприязнь к большим городам – «рассадникам пьянства и разврата», а также к католикам, которые, по их мнению, были «слишком богаты и распущенны».
В 1880-х годах в рядах различных обществ борьбы за трезвость (Национальная партия трезвенников, Антисалунная лига и др.) состояли уже десятки тысяч американцев, преимущественно из числа обедневших фермеров. Именно в это время на поборников трезвого образа жизни обратила внимание Республиканская партия. Вступая в ряды трезвенников, матерые республиканские политиканы демонстрировали своим ударившимся в крайний идеализм избирателям, что им, республиканцам, тоже не чужды высокие моральные устои и здоровый образ жизни. Из тех же соображений республиканцы-трезвенники время от времени вносили в конгресс различные проекты федерального «сухого закона». Причем делалось это каждый раз накануне выборов, и, несмотря на то что проекты неизменно отвергались, кандидаты-республиканцы благодаря этим акциям получали столь необходимые им голоса.
Новое поколение выбирает
Идея тотального запрета на алкоголь обладала не только мощным политическим потенциалом. Ее воплощение в жизнь могло сильно повлиять на различные потребительские рынки, что привлекало некоторых коммерсантов. Самую значительную финансовую помощь Антисалунной лиге оказывали объединения аптекарей и фармацевтов. Их интерес заключался в следующем: владельцы аптек активно продвигали на рынке «безопасную для здоровья и этически чистую» альтернативу спиртному – тонизирующие эликсиры и микстуры, в состав которых входила колумбийская кока. Свойства кокаина в то время были еще мало исследованы, и среди религиозных радикалов, желавших взбодриться и заодно поправить здоровье, эти препараты пользовались большим спросом. Но на массовый сбыт тонизирующих напитков аптекари могли рассчитывать лишь в том случае, если их главный конкурент – виски – окажется вне закона.
Летом 1886 года, когда муниципальный совет Атланты объявил город зоной, свободной от алкоголя, местный фармацевт Джон Стив Пимбертон, известный как изобретатель первого рецепта «Кока-колы», повысил объем продаж своего препарата с 25 галлонов до 1050. Это уже потом прохладительные напитки стали делать на основе «обезвреженных» листьев коки, а в то время бутылка «Кока-колы», стоившая 25 центов, содержала в себе солидную дозу наркотика. Из-за мощного психотропного эффекта потребители прозвали ее «пружиной».
Благодаря местным «сухим законам» аптекари получили возможность расширить свои предприятия. За счет прибылей от торговли кокаином американская аптека со временем превратилась в многопрофильный торговый центр, объединявший в себе закусочную, магазин, заправочную станцию и т.д. А хозяевам местных баров и пивных заводов оставалось либо перебираться в другой штат, либо переквалифицироваться в подпольных самогонщиков – муншайнеров.
Общества трезвенников тем временем набирали силу. К началу 1910-х Антисалунная лига превратилась в одно из самых массовых общественных движений США. Ведь проблемы, в которых обвиняли Джона Ячменное Зерно, только усугубились: уровень жизни из-за нестабильности доллара перманентно снижался, а преступность, благодаря постоянному притоку эмигрантов, росла. Алкогольная промышленность потребляла так много зернового сырья, что с началом первой мировой войны в стране возникли перебои с поставками хлеба. Правительство было готово поиграть в эксперимент с духовным возрождением нации, если бы не одно «но»: самыми надежными источниками пополнения казны оставались алкогольные и табачные акцизы.
В 1917 году, сразу после вступления США в первую мировую войну, Антисалунная лига предложила конгрессу запретить продажу спиртного военнослужащим: перебравшие солдаты не раз устраивали стрельбу на улицах, да и печальный опыт гражданской войны еще не был забыт. Проблема пополнения бюджета к тому времени была решена за счет подоходного налога и налога на прибыль, которые были введены в 1914 году. Конгресс запретил военным пить, но ни для кого не было секретом, что этот парламентский акт – лишь первый шаг на пути к полному запрету алкоголя. Действительно, всего несколько месяцев спустя республиканцы начали процесс проведения через конгресс всеобщего запрета на алкоголь в качестве восемнадцатой поправки к конституции США.
Великая американская сушь
Тут не на шутку забеспокоились производители спиртного, которые прежде не воспринимали всерьез возможность ликвидации целой отрасли. Для США с их культом частной собственности и идеологией минимального вмешательства государства в бизнес такая акция была беспрецедентна и прежде могла присниться лишь в страшном сне. В стране на тот период насчитывалось около 300 предприятий по производству спирта и крепких спиртных напитков, 1900 пивных заводов, 200 тыс. баров и салунов. Хотя большинство этих предприятий представляли собой небольшие семейные компании, промышленный оборот отрасли достигал $600 млн в год, а занято в ней было более 2,5 млн человек, которые в случае ратификации восемнадцатой поправки лишались работы.
Президент Вильсон учел эти обстоятельства, а также пожелания своих друзей с Уолл-стрит, имевших интересы в алкогольном бизнесе. Он попытался наложить вето на проект поправки, но полномочий и политического веса Вильсона для борьбы с конгрессом
было недостаточно. В полдень 16 января 1920 года запрет вступил в силу. На всей территории США запрещались производство, продажа, экспорт, импорт и перевозка алкоголя. Одновременно вступил в силу закон Вулстеда, который запрещал аптекарям продавать спиртосодержащие препараты, а врачам – прописывать пациентам пиво в качестве лекарства. Эту лазейку для торговцев спиртным законодатели перекрыли в последний момент. Однако, как выяснилось, «прорехи» в законе все же остались. В частности, в нем не упоминалось о том, что гражданам запрещено покупать и пить алкоголь. Позже крупнейший чикагский контрабандист и гангстер Аль Капоне так прокомментировал этот казус: «Когда я продаю виски – вы называете это нарушением закона. Когда это виски подают на серебряном подносе в гостиной – это называется гостеприимством. Я даю людям то, что они хотят и на что имеют право. Значит, я не преступник, а бизнесмен».
«Сухая» статистика
На первом этапе антиалкогольной кампании социальный эффект превзошел все ожидания. Профессор Гослар в книге «Современная Америка» писал: «За неполные три года действия запрета произошло радикальное оздоровление общества. Число арестов уменьшилось в 3,5 раза, хотя условия труда и уровень безработицы остались прежними. Преступность в стране сократилась на 70%. Повысилось благосостояние народа. Укрепились семейные устои. Возросли сбережения. Возродились нравственность и гигиена. Уменьшилось число травм и катастроф, убытки от которых снизились на $250 млн. Понизилась общая смертность. Власти штата Канзас погасили свою задолженность в $2 млн...».
Эти цифры, приведенные захлебывающимся от восторга профессором, как-то не вяжутся с нашими представлениями о временах «сухого закона», сформированными кинематографом. А как же разборки гангстеров, «Коза Ностра», бутлегерство и отмывание денег мафией? В начале 1920-х годов ничего этого еще не было. Сицилийские банды побаивались выходить за пределы итальянских гетто. Война в Европе обеспечила американскую промышленность заказами на сотни миллиардов долларов, оживилась биржа, начался экономический бум, и возможностей для повышения уровня благосостояния у американцев было хоть отбавляй.
Для тех, кто хотел расслабиться после напряженного трудового дня, появились полуподпольные бары Speakeasy, где подавали «только шотландский, ирландский и канадский кофе с содовой или без». Они действовали под неофициальным покровительством властей. Ведь после 16 января 1920 года под арестом оказались миллионы нераспроданных литров спиртного. Владельцы осаждали органы местной власти с просьбами избавить их от этого алкоголя, и скоро родилась схема торговли спиртом в условиях «сухого закона».
Чиновники муниципалитетов и прочих местных органов выдавали доверенному лицу разрешение на изъятие спиртного со склада для медицинских или технических целей. Тот выкупал товар у владельца по минимальной цене и предлагал его самому смелому владельцу бара в городке. А тот, в свою очередь, продавал его посетителям в кофейных чашках. Эта «серая» схема изначально была призвана спасти от банкротства бывших виноторговцев. Необходимость «прав на изъятие» понимали и центральные власти, поэтому на махинации городских чиновников государство смотрело сквозь пальцы. Однако в этой схеме была одна «неувязка» – фантастическая прибыль, которую приносили Speakeasy и которую никаким образом нельзя было передать в бюджет города.
Чиновники начали делить прибыль между собой, быстро привыкая к теневым доходам и роскоши. Позднее, когда торговля спиртным перешла под контроль криминальных структур, это обстоятельство помогло гангстерам найти общий язык с чиновниками. Известно, что тот же Аль Капоне выплачивал своеобразную «зарплату» большинству чикагских полицейских и чиновников, а киллер Фрэнк Нитти, работавший с Капоне по эксклюзивному контракту, в качестве индульгенции всегда носил с собой визитную карточку мэра Чикаго.
Большая стирка
Закат «сухого закона» начался в середине 1920-х – биржу начало лихорадить в преддверии скорого краха, начались массовые увольнения с предприятий, а в Белый дом со своей камарильей, прозванной «огайской бандой», въехал новый президент Герберт Гувер. Крепко выпивавший Гувер и его «огайцы» сделали нелегальному спиртному большую рекламу. Каждый американец знал, что виски на президентский стол поставляет контрабандист Элиас Мортимер, а про «зеленый домик на Кей-стрит», как называли штаб «огайцев», говорили, что там за деньги и ящик хорошего скотча можно купить все что угодно: от оправдательного судебного приговора до министерской должности. Именно тогда американцы вновь начали выпивать, и пьянство превратилось в своеобразную форму диссидентства.
Торговля алкоголем уже ассоциировалась с криминалом, и это было связано с истощением запасов виски на складах. Расцвет подпольного самогоноварения пришелся на 1925 – 1927 годы. Дорогой алкоголь нелегально импортировался из Англии и Канады. И муншайнерам, и бутлегерам-одиночкам требовались покровительство властей и силовой ресурс для конкурентной борьбы, а городские чиновники, привыкшие сорить деньгами, начали скучать без «прав на изъятие». Возникла потребность в мощной посреднической структуре, которая со временем объединила бы в трест коррумпированных чиновников и подпольных торговцев спиртным. И эту нишу вскоре заняли наиболее организованные банды из итальянских кварталов.
Считается, что именно в годы «сухого закона» подняла голову легендарная «Коза Ностра» – первая организованная преступная группировка, действовавшая в масштабах целой страны. Тогда же, в 1920-х годах, возникли первые технологии отмывания нелегальных доходов. Именно с деятельностью Альфонса Капоне связано появление самого термина «отмывание денег» (money laundering). Гангстер скупил все прачечные Чикаго и оформил сделку на подконтрольную канадскую холдинговую компанию. Все суммы, поступающие от нелегальной торговли спиртным, регистрировались как прибыль прачечных, а деньги, затраченные на подкуп чиновников и полицейских, согласно документам реинвестировались холдингом в Канаде.
Однако отмена «сухого закона» стала возможной только тогда, когда на алкогольную проблему обратили внимание главы крупнейших корпораций, заинтересованные в том, чтобы источником основных поступлений в казну вновь стали акцизы, а не налоги.
И немедленно выпил...
В середине 1920-х годов в качестве лоббистской группы была зарегистрирована Ассоциация противников прогибиционистской поправки (Association Against the Prohibition Amendment, AAPA). Возглавлял эту организацию майор Стейтон, бывший председатель Морской лиги, созданной Дж. П. Морганом для лоббирования интересов своих сталелитейных предприятий. Стейтон, используя свои обширные связи на Уолл-стрит, вскоре превратил ААРА в элитный клуб, где крупнейшие промышленники страны обсуждали свои насущные проблемы.
В заседаниях ААРА принимали участие 15 из 28 членов совета директоров General Motors, члены семьи Дюпонов, Джон Рэскоб – строитель небоскреба Empire State Building и другие промышленники и банкиры. Они финансировали ААРА, помогали ей своими связями среди политиков и богемы. Против запрета в это время высказался такой знаменитый американец, как Эрнест Хэмингуэй. В 1926 году ААРА провела опрос населения, который показал, что треть американцев выступают за отмену «сухого закона»; половина населения – за внесение в закон изменений, которые бы разрешали продажу вина и пива; и лишь 20% американцев были против отмены восемнадцатой поправки. В 1929 году Уинстон Черчилль во время визита в США озвучил в интервью важнейший пункт экономической программы Ассоциации: «Англия ежегодно получает в виде налогов на спиртное около 100 млн фунтов стерлингов; примерно такую сумму, насколько я понимаю, вы отдаете вашим бутлегерам. Не пора ли вам отменить запрет?»
«Коза Ностра», конечно, не могла бороться с такими титанами: ее лоббистский потенциал не распространялся выше уровня мэрий, полицейских управлений и штабов Демократической партии отдельных штатов. В начале 1933 года, сразу после прихода к власти Франклина Делано Рузвельта, конгресс, в котором большинство теперь составляли демократы, отменил восемнадцатую поправку и закон Вулстеда. Из Канады в Америку с капиталами, заработанными на нелегальных поставках, стали возвращаться легальные производители виски. Спустя шесть месяцев ААРА была преобразована в Американскую лигу свободы – группу борьбы с «новым курсом», провозглашенным Рузвельтом.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
