Коллекционеры предпочитают тень

— Закон о музейном фонде РФ не только устанавливает принцип формирования государственных коллекций и дает определение музейному искусству, на которое оформлена госсобственность, но и рассматривает основания для включения и исключения вещей из фондов. На практике это не значит, что музеи будут продавать направо и налево вещи первого ряда, мы от этого практически застрахованы, но у музеев появится возможность ротации, шанс самостоятельно решать, что убрать из коллекции (произведения второго уровня, тиражная графика), для того чтобы купить новый шедевр.

Пока такой практики продаж нет, закон еще детально не проработан. Но это, без сомнения, очень важный шаг.

— Есть пример Ростовского кремля, который недавно выявил у себя в коллекции две поддельные работы русского авангарда — «Самовар» Казимира Малевича и «Беспредметная композиция» Любови Поповой. Музей не побоялся провести химико-технологическую экспертизу и обнародовать результаты. Подделки были датированы 60-ми годами ХХ века, что сняло все подозрения с нынешних работников музея. Но самое любопытное, что оригиналы тоже нашлись: Малевич — в нью-йоркском MoMA (кстати, в описании работы есть указание, что она из коллекции Ростовского кремля), а работа Поповой — в Салониках, музее, организованном на основе коллекции Георгия Костаки. Мы с моим американским партнером Джулианом Генри Лоуэнфельдом вступили в аккуратные переговоры на предмет выяснения позиции американского музея. Естественно, пока о возврате даже не заикаемся, так как Малевич в MoMA попал легально, это подарок коллекционера, купившего картину на аукционе. А вот Музей современного искусства в Салониках на контакт не идет, сотрудники не дали разрешение осмотреть задник картины, где должны были остаться следы музейных маркировок.

— Перед любой серьезной покупкой имеет смысл не только проверить подлинность, но и провести микрорасследование, которое покажет, легальна ли вещь (если вещь описана, то это несложно установить). А то может получиться, как у коллекционера, купившего через знакомых дилеров картину Айвазовского, похищенную из Грозненского музея. Чтобы избежать скандала, ему пришлось подарить ее музею обратно.

Ситуация осложняется тем, что в советское время сложился обычный порядок передачи произведения искусства: я передала картину вам в руки — значит, к вам перешло право собственности и все иные права. Это неумение и нежелание наших людей правильно оформлять документы на искусство сейчас доставляет юристам массу проблем.

— Все зависит от того, являетесь ли вы лично частью мошеннической схемы. В случае Игоря Топоровского (см. скандал в Гентском музее) очевидно, что это была тщательно спланированная афера. У русского авангарда на Западе вообще сложилась дурная репутация. Иностранные дилеры признаются: когда они предлагают своим клиентам авангард, те смотрят так, будто им предложили кокаин.

Бывает, что продавец не знает, что у него фейк. Даже если кто-то из экспертов выразит сомнение в аутентичности вещи, это будет всего лишь частное мнение. В таком случае лучше продавать ее открыто, через аукцион. Прелесть аукционов в том, что все риски на покупателе. При этом ему никто не мешает взять с собой на просмотр картины любого эксперта или даже нескольких. Аукционные дома этому никогда не препятствуют.

— Может делиться в соответствии с нормами страны, где он жил. Мы не так давно выиграли дело вдовы Михаила Рогинского (художник Рогинский эмигрировал во Францию в конце 70-х годов ХХ века. — Прим. «Ко») — Лианы Рогинской. Но в данном случае был не только спор о наследстве, но и рейдерский захват: часть принадлежавших Лиане Рогинской картин после смерти художника была изъята лицами, действовавшими от имени второго наследника. Они же подали иск ко вдове художника о взыскании убытков за неправильное хранение картин в размере $500 тыс. (действительно, работы, которые содержались на неспециализированном складе, были частично повреждены). К счастью, мы отбили эти требования, и вдова получила назад свою долю. Она согласилась с тем, что наследство будет в юрисдикции Франции. По законодательству Франции, где еще действует кодекс Наполеона, наследник мужского пола получает три четверти имущества; если бы наследство рассматривалось в юрисдикции РФ, получили бы пополам.

Но там были другие нюансы применения российского и французского законодательства. Например, в части трактовки того, входят ли работы, написанные художником, в совместную собственность или это только его собственность. Во Франции суды по-разному толкуют: кто-то говорит, что собственник только создатель, но деньги от продажи — совместная история, некоторые встают на позицию, что совместная. Русские суды пришли к выводу, что картины — личная собственность художника. Но это спорная позиция.

— Произведения искусства регулируются нормами общего законодательства, нормами вещного права. Есть много споров, которые сейчас только формируются в отдельную категорию, они связаны с правами на публикации и воспроизведение работ, с правом следования, когда наследники понимают, что с каждой последующей продажи произведения искусства они имеют право требовать свой процент.

Мы рекомендуем еще при жизни автора зафиксировать у нотариуса список работ, входящих в состав наследства, разделив те вещи, которые принадлежат ему лично, и те, которые он подарил, например, любимой внучке. Если художник умер, не оставив описи, ее по предметно составляет нотариус, потом именно на эти работы будет получено свидетельство о праве собственности на наследуемое имущество. Отдельно будет свидетельство или пункт о том, кому принадлежат все авторские и исключительные права. Если наследников первой линии несколько, то каждый получит часть прав. И в дальнейшем они смогут требовать себе процент с каждой публичной продажи в галерее или на аукционе. В России сбор авторских отчислений контролирует УПРАВИС.

— Работам необходимо оформить провенанс. Например, есть собрание из 150 работ, их надо сфотографировать и описать. Если художники живы, то попросить у них подтверждение подлинности и бумагу о передаче права собственности (договор дарения или купли продажи). Если в отношении 60 работ эти документы удалось собрать, а в отношении остальных — нет, то их всё равно надо описать. Если есть желание передать вещи в музей, надо обратиться в Минкультуры и заявить, что есть культурно значимая коллекция и вы не хотите, чтобы ее распродали наследники после смерти. Дальше специалисты проведут оценку и экспертизу.

— Если коллекции не поступают на госучет, судьба их в большинстве случаев плачевна. Например, известный скандал с братьями Ананьевыми и музеем ИРРИ, когда блестящее музейное собрание оказалось арестовано по искам банков и судьба его непонятна. Если будут удовлетворены все требования, то банк получает свои деньги любым образом — коллекция целиком или по отдельности будет выставлена на торги Росимущества. Шанс, что собрание купят целиком, — небольшой. Говорить о том, что коллекция будет передана государству — не представляется возможным.

Мне кажется, единственная возможность для частного собрания избежать таких рисков — стать на учет и попасть в государственный каталог коллекций. Только это гарантирует, что она и предметы будут сохранены, не будут украдены, не будет наложено обременение приставов, взыскание за налоги, за банкротство и пр.

Если бы коллекция ИРРИ была поставлена на государственный учет и признана представляющей культурную ценность и неделимой, то передача ее в залог банку в качестве совокупности разрозненных предметов была бы значительно усложнена.

— Плюсы: вырастет статус коллекции, владелец собрания сможет претендовать на помощь и поддержку от государства на содержание коллекции. Но поскольку порядок, сроки, объем этой помощи прямо не установлены, то всё будет зависеть от наполненности бюджета Минкультуры и ряда принятых нормативных актов. Если говорить про минусы, то те работы, которые поставлены на госучет, могут быть оценены, и в их отношении начислены налоги — например, налог на имущество. Также у владельцев возникнут сложности с транспортировкой работ за рубеж для продажи. Вывезти на выставку можно, а навсегда — точно нет.

— Наши юристы умело взыскивают средства в суде Лондона и на Кипре, но, так как нет обязательной государственной регистрации культурных ценностей, то для владельца не составит большого труда доказать, что картина была им продана 10 лет назад, а у него находилась лишь во временном пользовании. Даже если картина из коллекции этого музея будет обнаружена, истребовать ее на законных основаниях будет крайне сложно. Поэтому-то государство и заинтересовано, чтобы коллекции были поставлены на госучет, но в этом пока по определенным причинам не заинтересованы сами коллекционеры, им комфортнее находиться в полутени, это дает им пространство для жизни вне жесткого госрегулирования.