Комендантский час
В Кабуле поздний вечер, вот-вот наступит комендантский час. Теперь здесь комендантский час начинается в 23.00. На одной из улиц, ведущей в южные кварталы города, к королевскому дворцу Дураламан, луна освещает развалины комплекса зданий, когда-то являвшегося посольством СССР в Афганистане. Как это было давно – словно сто лет прошло. А ведь на самом деле со времени вывода советских войск прошло всего 13 лет. Я тогда был в Кабуле и видел, как «шурави» покидали город. Очень многие, в том числе и я сам, думали тогда, что президент Наджибулла продержится месяц-другой, не более. А он был у власти целых три года – до весны 1992-го. Затем Кабул перешел в руки победителей-моджахедов, которые сразу же начали сводить счеты друг с другом, истребляя заодно и гражданское население.
Боевые действия охватили все южные районы афганской столицы, где как раз и находился гигантский комплекс советского посольства. Очень хорошо видны следы ожесточенных схваток. Противоборствующие группировки моджахедов приложили немало усилий, чтобы разрушить практически все сооружения в черте города. От них остались только несущие стены. Из пушек стреляли даже по бронированным стеклам будок привратников.
Огромный комплекс сооружений советского посольства олицетворял колониальную власть. Сейчас в Кабуле строится нечто подобное по дороге в сторону аэропорта. Это посольство Соединенных Штатов Америки. Конструкции из железобетона и бронированного стекла окружены рядами колючей проволоки, а ночью освещаются мощными прожекторами. Кто знает, сколько просуществует новое колониальное посольство?
Главное отличие советско-колониальных времен от нынешних – в детали, которая может показаться кому-то совсем незначительной: тогда комендантский час в Кабуле начинался в 18.00. После шести вечера улицы пустели, жизнь замирала. Сегодня лавки на новом городском рынке открыты до десяти вечера, работают рестораны, освещены улицы.
Можно возвращаться домой и после одиннадцати вечера, как это сейчас делаю я, возвращаясь в Guest House – маленькую частную гостиницу. Но при условии, что с тобой идут люди, которые знают пароли и отзывы, меняющиеся каждый вечер. Риск велик, ошибка не прощается.
На каждом перекрестке машина останавливается диким криком «Стой!». В лучах автомобильных фар возникает солдат с автоматом Калашникова, нацеленным на тебя. Понятно, что из темноты на тебя «смотрят» еще пять-шесть стволов. Вплотную к автомобилю подходит начальник патруля и еле слышно, почти шепотом, что-то спрашивает. Пароль и отзыв знает только он, поэтому говорит так тихо, чтобы его слов не слышали даже подчиненные. В его зловещем шепоте чувствуются недовольство и угроза: что это за чужаки смеют разъезжать здесь на машинах?
Произносить пароль надо также тихо, не делая лишних движений. Если случайно ошибешься в произнесении нужного слова – ты труп.
Если же ты сказал то, что надо, начальник патруля произносит еще одно слово. Ты вновь должен отвечать без права на ошибку. Только в этом случае раздается дикий вопль, на сей раз возвещающий о том, что можно ехать – до следующего перекрестка, где вас ждет все тот же ритуал. Ехать желательно на малой скорости, без лязга и скрипа тормозов. Солдат устал все время держать палец на спусковом крючке – в какой-то момент его нервы могут и не выдержать. В таком случае ему все простится, даже если будут жертвы. Во имя безопасности, понятное дело.
Прошло 23 года со времени ввода советских войск в Афганистан. Это случилось как раз в канун Рождества 1979 года. Никто тогда толком и не понял, зачем это было сделано и чего хотели добиться советские вожди. За 23 года многое изменилось, самого Советского Союза уже не существует. Российское посольство разместилось в маленьком незаметном особнячке на окраине Кабула. Его даже не охраняют солдаты нового афганского правительства.
Остался комендантский час, который порой кажется опереточным. В остальном же все по-прежнему. Я имею в виду – в остальном Афганистане, поскольку Кабул сегодня играет ту же роль, что и Москва: здесь происходят основные события, но они не имеют ничего общего с остальной страной.