Лекарства от жадности

В апреле и октябре из аптек пропали противовирусные препараты, антибиотики, антикоагулянты, противомалярийные таблетки — всё, что используется для лечения и профилактики коронавирусной инфекции. Ситуацией умело воспользовались критики маркировки потребительских товаров, которую вводит государство: в дефиците обвинили новорожденную систему цифрового мониторинга движения лекарственных средств.

Очевидно, что у идеи усиления госконтроля на рынке немало противников, уверены эксперты, опрошенные «Компанией», особенно с учетом того фактора, что в отраслях, где маркировка уже пилотируется, доля нелегального оборота превышает четверть.

Немаркированный дефицит

Обвиняющие во всем систему маркировки (реализующий ее Центр развития перспективных технологий создан в 2017 году холдингом USM, ГК «Ростех» и «Элвис-Плюс групп») явно игнорируют временной фактор: система мониторинга была запущена 1 июля, а впервые с нехваткой лекарств покупатели аптек столкнулись весной — тогда, по данным аналитической компании DSM Group, спрос подскочил на 25 %. Очередные перебои с поставками — в конце сентября — совпали со второй волной коронавируса и новым витком ажиотажного спроса. Народ в панике скупает всё, вплоть до барсучьего жира, так как он якобы помогает при ковидных пневмониях. По оценкам сервиса «Мегаптека.ру», число запросов на некоторые препараты выросло в девять раз: если в сентябре на «Левофлоксацин» приходило 50 запросов в день, то в октябре — более 450.

Аналитики уверены, что лекарственный рынок попал в ситуацию идеального шторма: резко подскочивший спрос, неготовность фармпроизводителей его удовлетворить, зависимость отечественного бизнеса от иностранных субстанций, желание государства регулировать ценообразование и, наконец, новые правила реализации, которые и стали последней каплей.

В Минпромторге, который курирует проекты по маркировке, отвергли ее влияние на скорость движения товаров от дистрибьюторов к аптекам и доступность медикаментов. Однако, чтобы снизить возможный негативный эффект, 2 ноября маркировку перевели «на упрощенку»: теперь она носит уведомительный характер. Кроме того, в Росздравнадзоре создана комиссия, которая занимается допуском на рынок немаркированных препаратов, произведенных после 1 июля.

Но это не помешало шумной кампании в прессе и социальных сетях. Выступления в СМИ ряд экспертов считают спланированной акцией по дискредитации самой идеи маркировки.

«Когда в массмедиа началась волна истерии насчет дефицита лекарств, мы провели свое исследование, охватив практически все крупнейшие регионы, и выяснили, что проблемы с лекарствами наблюдались максимум в 20 % аптек. При этом те препараты, что отсутствовали в одной торговой точке, можно было купить в соседней. Для нас в какой-то момент стало очевидно, что это была согласованная PR-акция, которая была пролоббирована силами, не заинтересованными в маркировке, — подчеркивает глава ассоциации "Общественная потребительская инициатива" Олег Павлов. — Они решили повесить всех собак на это техническое решение, вместо того чтобы заранее спрогнозировать потребление, подготовиться к ажиотажному спросу, сформировать запасы или выйти в легальное поле».

Кроме того, благодаря исследованию «Общественной потребительской инициативы» выяснилось, что часть проблем с поставками лекарств возникли из-за нежелания участников товаропроводящей сети обучить сотрудников работе с новым софтом.

Это объяснимо: бизнес заинтересован в снижении издержек. Зачастую оборотная сторона оптимизации — ухудшение качества продукции, наличие контрафакта или фальсификата. Только в этом году, несмотря на приостановку проверок на время пандемии, Росздравнадзор изъял 363 серии лекарственных средств, качество которых не соответствовало установленным требованиям.

Глобальная практика борьбы с контрафактом и фальсификатом — очень разная, но использование информационных систем для отслеживания всей цепочки движения товаров — передний край рынка, подчеркивает Олег Павлов. Потребителю это дает возможность поверить происхождение любого товара с помощью смартфона.

«Возьмем для примера обувную продукцию. Раньше надо было прочитать десяток сайтов, чтобы выяснить, как определить, что кроссовки не поддельные, выписать 20 признаков и потом сравнивать в магазине швы, этикетки и пр. Сейчас сканируешь QR-код и понимаешь, кем и где сделана эта конкретная пара кроссовок. Аналогичная ситуация с фототехникой. Потребитель с большей готовностью начинает покупать такую продукцию, как следствие — выросли обороты интернет-торговли этими категориями товаров», — рассказал «Ко»глава ассоциации «Общественная потребительская инициатива».

Миллиардные плюсы маркировки

Первый бенефициар маркировки — государство: сектор обеляется, появляются налоги, как с организаций, которые вынуждены выходить из тени, так и с людей, которые работают в этих организациях. Ориентиром для выявления отраслей, где требуется маркировка, становится объем незаконной торговли.

Как замечает заместитель директора Института государственного и муниципального управления Высшей школы экономики Сергей Плаксин, самый простой способ определить долю нелегального оборота, которая есть в отрасли, — опираясь на официальные данные Росстата, посмотреть разницу между статистикой производства и статистикой продаж, с поправкой на экспорт-импорт и формирование запасов.

«По тем видам продуктов, по которым правительство уже ввело систему цифрового мониторинга или планирует сделать это в ближайшее время, доля нелегального оборота очень значительна. Среди молочной продукции она составляет около 25 %, по минводе — 30 %, на рынке парфюмерии — порядка 60 %, или несколько сотен миллиардов рублей в год», — отмечает эксперт.

В настоящий момент стартовала маркировка уже по нескольким товарным группам: одежда из натурального меха, табачная продукция, обувь, парфюм и туалетная вода, фототовары, шины и лекарственные препараты. Как считает сопредседатель комитета по цифровым инициативам АКОРТ Анна Орлова, делать выводы по некоторым товарным группам преждевременно, так как запуск системы в обязательном режиме стартовал только в этом году, но по мехам и табачной продукции эффект уже заметен.

«За первый год действия маркировки в сегменте меховых изделий легальный товарооборот увеличился в 10–13 раз. В табачной отрасли за 2020 год уже легализовались 18 производителей. Поступления акцизов в бюджет за восемь месяцев текущего года выросли на 17,5 %, это около 60 млрд руб.», — рассказала Анна Орлова «Ко».

Плюсы для бизнеса — выход на поле честной конкуренции. Как подчеркивает первый вице-президент «Опоры России» Павел Сигал, официальные производители смогут увеличить прибыль на 50–75 % за счет того, что через границы перестанут провозить немаркированные товары, и они не будут поступать на полки магазинов. Это несет и еще один положительный аспект — наполняемость бюджета увеличится (те, кто торгует фальсификатом, не платят налоги в казну, а законные производители не только платят деньги, но и дают работу тысячам россиян).

При этом Павел Сигал понимает и опасения бизнеса: «Предприятия столкнутся с дополнительными расходами (на покупку дополнительного оборудования и обучение сотрудников), что может привести к увеличению стоимости товаров. Также вероятно возникновение сбоев в поставках товаров, пока все операции будут упорядочены у самих производителей и у торговых точек, где будет реализован товар».

Бизнес стремится выйти из тени

Однако пока претензии бизнеса по поводу того, что маркировка — это дорого и технически трудно, не оправдываются. Для внедрения системы маркировки розничная компания должна иметь принтер, двухмерный сканер штрихкода, онлайн-кассу, усиленную квалифицированную электронную подпись, зарегистрироваться в системе маркировки и интегрировать с ней свою учетную систему. У многих розничных компаний уже есть все необходимое.

Для производственных площадок и площадок дистрибьюторов разработаны готовые решения по маркировке, комплексы оборудования для выполнения всех операций, которые осуществляются в рамках национальной системы маркировки, такие как нанесение средств идентификации на производстве, агрегация, сериализация, складские операции.

Сергей Плаксин предлагает взвесить баланс выгод и издержек, который возникает в связи с маркировкой. В сентябре Минпромторг выпустил приказ, в котором прописал методику такого анализа.

«Согласно расчетам ВШЭ, максимальный рост цены для молочной продукции, связанный с введением маркировки, составит 2 %. Это с условием, что все дополнительные издержки лягут на покупателя, — подчеркивает Сергей Плаксин. — Но затраты, как и выгоды, не концентрируются в одном месте товаропроизводящей цепочки — дополнительная стоимость распределяется между всеми ее участниками».

В АКОРТ считают, что по тем товарным группам, по которым вводится маркировка, рынки высококонкурентные, именно поэтому внедрение маркировки не приведет к повышению цен, а в перспективе бизнес, реализующий маркированный товар, может получить и ряд преимуществ. Анна Орлова конкретизирует плюсы: доступ к аналитическим данным, льготный порядок получения беспроцентной отсрочки уплаты ввозного НДС, упрощение порядка получения российскими производителями маркированных товаров субсидий из бюджетов всех уровней и многое другое. Эти преференции для бизнеса, участвующего в обороте маркированного товара, уже активно обсуждаются.

Говоря о сложностях при реализации проекта, представитель АКОРТ отметила, что, помимо системы маркировки и прослеживаемости, предусматривается внедрение иных государственных информационных систем, выполняющих схожие функции.

«Для сетевого ретейла, который реализует широкий ассортимент товаров, это кратно увеличивает нагрузку по внедрению и эксплуатации этих систем. Поэтому очень важно, чтобы система маркировки по различным товарным группам была единообразной, исключала дублирование функций систем и предусматривала автоматизированную передачу отчетных данных из корпоративных систем в государственную учетную систему», — подчеркивает Анна Орлова.

Бизнес, по ее словам, готовит предложения для их дальнейшего согласования и проработки оператором системы.