Либо бизнес, либо популярность

В МИНУВШУЮ пятницу, уже после того как этот номер «Ко» был подписан в печать, президент Владимир Путин должен был принять трудное решение: подписывать или нет два закона о ввозе в Россию отработанного ядерного топлива (ОЯТ), разрешающие переработку атомных отходов на территории страны. В четверг вечером еще было неясно, какое будет принято решение и когда. По нашей информации, наиболее вероятным представлялось такое развитие событий: президент не одобряет два закона, а дожидается, пока Совет Федерации представит ему на подпись третий, «экологический» закон из «ядерного пакета». После этого президент сможет взять пару недель на анализ всех трех документов. Первые два закона по ОЯТ Совет Федерации не обсуждал, и согласно Конституции эти документы через две недели после принятия Думой поступили на подпись к президенту как «автоматически» принятые Советом Федерации. Общественный протест против переработки ядерного топлива в стране настолько силен, что обсуждение в Совете Федерации не сулило законам ничего хорошего. Поэтому их просто не включили в повестку. Третий закон, касающийся экологической реабилитации загрязненных территорий, сенаторы должны были обсуждать тоже в минувшую пятницу. Противникам утилизации отходов удалось добиться и обсуждения первых двух законов, но лишь в рекомендательном ключе – без решения о том, принимать эти законы или отклонить. Заводилой «антиядерного бунта» в сенате выступил кемеровский губернатор Аман Тулеев, который провел стремительную и эффективную атаку на коллег. В телеграмме Егору Строеву он написал, что спикер «поступил безнравственно, устранив сенаторов от голосования за проект закона». Примерно то же Тулеев рассказал Путину. Мнение Тулеева об опасности ядерного проекта разделяют мурманский губернатор, татарский и ингушский президенты и некоторые другие руководители. По словам Руслана Аушева, группы, лоббирующие ввоз отходов, руководствуются исключительно сиюминутными ведомственными интересами: «Видимо, у них произошло помутнение в голове при цифре в $20 млрд, которые Россия получит в течение 20 лет. Но случись какая-либо катастрофа, нам придется заплатить $220 млрд на ее ликвидацию», а катастрофа вполне возможна «при нашем ставшем уже притчей во языцех разгильдяйстве». Насчет $220 млрд Аушев, конечно, загнул, но общественное мнение выразил очень точно. Минатому тем временем пришлось заняться пиаром проекта – иначе он обречен. С каждым днем все больше пропагандистских речей о том, что переработка ядерного топлива – это вовсе не страшно и очень выгодно. Министр Александр Румянцев призывает журналистов и депутатов проводить разъяснительную работу («многие люди боятся этого, и надо их разубеждать»). Глава Минатома заявляет, что ядерные отходы на самом деле не отходы, а высокотехнологичный продукт, на 97% состоящий из топлива, которое после переработки может быть использовано на наших атомных станциях или продано за рубеж. В Минатоме считают, что опасность для страны таит в себе вовсе не ОЯТ, а радиоактивные отходы, скопившиеся в России за все время военного и мирного использования силы атома. Этих отходов в России сейчас много больше, чем ОЯТ, которое предполагается ввезти. Однако у Минатома нет средств на утилизацию радиоактивных отходов – поэтому он выходит на рынок, стремясь заработать деньги, необходимые для выполнения государственных задач. Иначе «система рухнет». Пока же денег нет даже на вывоз негерметичного топлива из Курчатовского института, расположенного в центре Москвы. По словам руководителей Минатома, рынок переработки ядерного топлива является очень прибыльным (его емкость оценивается в $230 млрд – $340 млрд) и конкурировать даже за 10% рынка придется с Францией и Великобританией (больше ни у кого таких технологий нет, и только в США они могут в скором времени появиться). Так что, по словам чиновников, ввезти в Россию чересчур много ОЯТ не дадут конкуренты, а перерабатывать мы сможем две-три тыс. тонн ОЯТ в год, получая за это $2 млрд – $4,5 млрд (по $1 тыс.– $1,5 тыс. за 1 кг). Интересно, что даже в случае одобрения законов парламентом и президентом ввоза ОЯТ в Россию может не последовать. Дело в том, что примерно 90% топлива, о котором идет речь, произведено в США, и использовавшие его страны должны получить соответствующее разрешение правительства США, прежде чем отправлять ОЯТ в Россию на переработку или хранение. А Штаты могут разрешения не дать из-за ядерного сотрудничества России с Ираном: ключевое соглашение между Россией и США о сотрудничестве в ядерной области до сих пор не подписано. Возможно, впрочем, что компромисс будет достигнут после ужесточения стандартов безопасности, в том числе стандартов по перевозке топлива. Кроме того, от Минатома потребуют поделиться полномочиями по распоряжению заработанными средствами. Как бы то ни было, парламентская неразбериха вокруг ОЯТ приводит к тому, что на плечи президента взваливается еще одно – наряду с реформой РАО «ЕЭС» – политически непопулярное решение. Выбирать, как и всегда, приходится между бизнесом и популярностью.