Махнем по последней, или Монополии на вынос

Псевдовопросы

Неделю назад правительство одобрило план реформы Министерства путей сообщения и во второй раз почти одобрило план реформы РАО «ЕЭС». С обеими монополиями вопрос практически решен. На очереди «Газпром». Здесь предполагается начать с объединения рынков акций и, возможно, со смены команды управленцев. А в конце года правительство, по словам замминистра экономразвития Андрея Шаронова, собирается рассмотреть концепцию развития рынка газа и начать реструктуризацию «Газпрома». План «формирования рыночных механизмов в газовой отрасли» уже готов - он разработан ФЭК и, естественно, «Газпромом». Однако главные вопросы – собственности для акционеров и тарифов для потребителей – ни в одном из планов не решены. К сожалению, вопросы реформы монополий обычно обсуждаются с точки зрения того, «кто победил». Причем и журналисты, и рядовые граждане проявляют совершенно необъяснимое участие к судьбе Чубайса, Вяхирева и Аксененко. Сопереживание руководителям монополий не знает предела, как будто это не CEO, а герои любимого всеми сериала. На самом деле в таком тоне говорить о реформе монополий абсолютно бессмысленно. Дурным кажется и второй популярный заход, когда основным становится вопрос о том, когда и как уйдет государство из энергетики, железнодорожного транспорта и газовой отрасли, и куда и в какой степени пустят частный капитал. Понятно ведь, что в рамках нашей «инсайдерской» модели капитализма предприятием владеет не акционер, а управляющий. Именно с этим в монополиях все в порядке, и ничего тут не изменится, кого управляющим ни поставь. Так что приватизация – это не привлечение нового собственника, а просто легализация уже приватизированного, как уже было в начале 90-х. Что же касается реальной приватизации и демонополизации (если таковую действительно решат провести), то в кратко- и среднесрочной перспективе для экономики, честно говоря, почти безразлично, сколько именно компаний добывают нефть, газ или производят электричество – одна, две или несколько тысяч. Важно это только для хозяев компаний, а для потребителя газ, добываемый подразделением «Газпрома» и «Итерой», одинаков.

В каком веке мы живем

Спор на самом деле не про это. Дело в другом: перспективы развития экономики страны жестко завязаны на роль, которую в экономике будут играть сырьевые производства и монополии. Возьмем прошлый год: благоприятнее некуда. $105 млрд – экспортная выручка, $60 млрд – платежное сальдо (экспорт минус импорт). Казалось бы, попади хотя бы половина этого сальдо в реальную экономику – и вот он, инвестиционный и экономический бум. В первые месяцы года что-то похожее на бум даже было: инвестиции выросли на 17-18%. Но при этом половина инвестиций – в абсолютном выражении более чем скромных – ушла в ТЭК и транспорт (в 1999-м в эти отрасли ушло 40% инвестиций). При этом доля этих секторов в ВВП вовсе не 40-50%, а, как и полагается, 20%. Но ведь понятно, грустно замечают эксперты Бюро экономического анализа, что экономика страны, претендующей на достойное место в XXI веке, не может себе позволить поглощать столь значительные ресурсы для поддержания уровня добычи природных ресурсов и их транспортировки. А теперь представьте, что РАО «ЕЭС» получило инвестиции в соответствии с неумеренными желаниями ($40 млрд – $70 млрд), многократно озвученными топ-менеджментом компании. Или что примерно $2-миллиардная ежегодная прибыль МПС вся ушла в рельсы, а не в смежные проекты, как это обычно бывает. Все остальные просто отдыхают. Возникает колоссальный разрыв между экспортерами энергоресурсов и монополиями с одной стороны и остальной экономикой – с другой. Выходов из этой ситуации два: либо государство берет на себя роль агента, выполняющего перераспределение доходов, как в СССР (но иррациональность такой системы доказана исторически), либо оно же создает условия для того, чтобы капитал добровольно оставался в стране и инвестировался в непрофильные производства. Так уж получилось, что львиная доля национального дохода генерируется в отраслях, явно не подходящих на роль локомотивов постиндустриальной экономики (не примите это за намек на МПС). К сожалению, намечаемые правительством реформы – как и большинство альтернативных концепций – этого главного обстоятельства не учитывают: авторы различных моделей реформы слишком поглощены тем, как бы удачнее «распилить», или, выражаясь корректно, демонополизировать остатки советского хозяйства. И эту проблему, вне сомнения, так или иначе решить удастся. Вот только ни к чему все это. Крайне интересна и подоплека вопроса об инвестициях. Вот Чубайс прямо объявляет привлечение инвестиций целью реформы. Спор, сколько на самом деле нужно вложить в энергетику, чтобы она нормально работала, уже навяз в зубах. Как только утвердили программу МПС, отметился и Аксененко: надо, говорит, привлечь в ближайшие пять лет в программу обновления железнодорожного транспорта примерно 760 млрд руб. Аксененко скромнее, чем Чубайс, которому требуется примерно по $5 млрд в год. И это при годовом обороте в $10 млрд. «Газпром», как все знают, осваивать инвестиции тоже умеет – может быть, даже лучше остальных. Короче, они хотят наших денег, предупреждая, что иначе не смогут обеспечить промышленность своими «промежуточными» товарами и услугами, без которых нельзя произвести все остальное. Угроза страшная, но проблема, опять же, явно надумана. Ну не могут сейчас тепло, огонь и перевозка быть основной проблемой современности. Хотя с энергетикой у нас чуть сложнее. Действительно, рост выработки энергии в последние годы отставал от общих темпов роста. Но если это признается проблемой – надо сделать отрасль привлекательной для инвестиций. Это значит – демонополизировать отрасль, а не оставлять сеть в государственной собственности, делая любого инвестора принципиально зависимым от решений чужого дяди, у которого совсем другие планы. Не случайно же многие акционеры восприняли даже спорную концепцию реструктуризации РАО «ЕЭС» как очевидное благо. К примеру, член совета директоров РАО «ЕЭС», глава Национального резервного банка Александр Лебедев (НРБ владеет 4% акций РАО) уверен, что выработан приемлемый для миноритарных акционеров и государства компромисс. Главное для акционеров, подчеркивает Лебедев, чтобы окончательный вариант признавал их интересы при любых структурных реформах. То есть относительно разграничении прав и полномочий все-таки можно договориться. На очереди тарифный вопрос

Монопольная «сбыча мечт»

Предположим, монопольные мечты сбылись. Тариф не регулируется либо повышается в соответствии с инвестиционными запросами, а время от времени кусочек хозяйства еще и удается продать наивным иностранцам. Благодать! И инвестиции растут. Но ресурс-то ограничен. В наше время чем больше инвестиции в ТЭК и базовые отрасли типа энергетики и транспорта, тем медленнее экономический рост. В СССР тоже инвестиции в ТЭК непрерывно росли, а темпы экономический рост почти так же непрерывно снижались. Проблема, как всегда, в том, что это навсегда или надолго. Причину формулируют те же эксперты БЭА: «В современной России, как практически и во всех ресурсодобывающих странах, бизнес-элита, имея стабильный доход от экспорта природных ресурсов, практически не заинтересована в развитии других отраслей экономики». Получается простая картина. Три монополии плюс экспортеры-сырьевики выкачивают из экономики большую часть прибыли, оставляя остальным обноски с барского плеча. Все, что можно, инвестируется в развитие собственного производства. Все лишнее – вывозится. Еще некая часть инвестируется в смежные производства. Впрочем, сначала производства присоединяются безо всяких инвестиций. Зачем покупать акции, когда столько возможностей забрать потребителя за долги? Примерно так совершалось большинство «рыночных приобретений» Газпрома и РАО «ЕЭС» – нефтехимия, металлы, уголь и т.д. О вертикальном холдингостроительстве в рамках МПС говорить труднее, так как эта структура все еще является министерством и отчетов о структуре активов и пассивов не дает. Известны, впрочем, интересы околоэмпээсовских предприятий на рынке строительства, а также в добыче сырья в Сибири и на Дальнем Востоке. В приписанной когда-то МПС зоне БАМа месторождений хватает – кроме прочего, там есть титано-ванадиевые руды и крупнейшее в России Удоканское месторождение меди.

Антимонопольная сбыча мечт

Для потребителей товаров и услуг реформируемых монополий, как и для самих монополистов, главный вопрос – это не собственность, не структура рынка, а все-таки тарифы. С этой точки зрения ситуация выглядит совершенно по-другому. Как ни крути, цены на газ, электроэнергию и даже железнодорожные перевозки, без которых экономика существовать не может, определяются у нас не рынком, а государством. И цены эти в разы ниже аналогичных цен в большинстве стран мира. Соответственно потребители услуг монополий - российские предприятия - имеют сильные конкурентные преимущества перед иностранными. Чем выше доля энерготарифа, газа или транспортных затрат в себестоимости, тем больше выгода. Чем меньше базовые затраты, тем выгоднее вывести производство куда-нибудь подальше от России. Чем эффективнее и «современнее» в технологическом плане компания, тем меньше у нее преимуществ за счет российской дешевизны. Зато российские проблемы - все те же. Это создает, вообще говоря, неправильный стимул для компаний – получается, что чем более энергоемка твоя продукция, тем большую рентабельность в России ты можешь получить. Фактически многие российские экспортеры вывозят из страны не алюминий, медь, прокат, химию и т.д., а низкие транспортные и энергетически тарифы. Через Братский и Саянский заводы, замечает экономист Сергей Вакуленко, экспортируется мощь Ангары и Енисея, а через КрАЗ – уголь Экибастуза и Канска. Эта прибыль, пишет Максим Кваша, исчисляется даже не сотнями миллионов, а миллиардами долларов в год. В низких тарифах на электричество больше всех заинтересованы «нефтянка» и цветная металлургия (особенно алюминиевая промышленность). Таким образом, причины, по которым планы реформы МПС и РАО «ЕЭС» вызвали столько дискуссий, понятны: никому неохота терять прибыль. Но за бесплатные завтраки тоже кто-то платит – не сейчас, так потом. Недоинвестирование базовых отраслей ведет к потенциальному дефициту их мощностей. Хорошо, привлекаем инвестиции и аккуратно, чтобы не напугать население и отечественного товаропроизводителя, поднимаем тариф. Но потом инвестиции надо возвращать, да еще доплачивать за пользование чужими деньгами. Что и придется рано или поздно сделать все тем же потребителям. Получается, что каждый день задержки с повышением тарифов только увеличивает, по выражению Кваши, сумму, которую через несколько лет вся страна будет платить за то, что сегодня несколько сырьевых королей получают гигантские сверхприбыли. Никакая «МММ» не сравнится по эффективности с таким способом извлечения доходов. Проблема тарифов не решена ни в плане реформы РАО «ЕЭС», ни в плане реформы МПС. О Газпроме и говорить нечего. До 2004 года, на который прогнозируются очередные президентские выборы, с тарифами правительство будет предельно осторожно. Это означает, что ситуация никак не меняется, что потенциальные инвесторы продолжают получать неправильные сигналы, а проблема растягивается до бесконечности. Собственно, крупные потребители монопольных услуг хотят одного - низких цен. И чтобы держались они подольше. Ну, еще можно прикупить себе производство или, в случае с МПС, транспортную компанию с вагонным парком. Монополиям нужно прямо противоположное. Что нужно государству, и как должна формироваться цена на энергию, газ и перевозки – никто не знает. Несмотря на то что две программы из трех уже благополучно приняты.