Мешок с опоссумами
Пролистывая жизнью очередной юбилей какого-нибудь политико-исторического события, невольно задумываешься о роли личности в истории. Ибо вопрос и по сию пору открыт: история ли выдвигает на авансцену ту или иную личность, дабы решить свои недоступные человеческому осознанию астрально-мистические проблемы, или тот или иной человек, оказавшийся у власти ввиду стечения случайных обстоятельств, переворачивает историю стран и континентов с ног на голову.
Пятнадцать лет тому назад путчисты не стали личностями в истории. Им не удалось притормозить процесс развала империи, хотя, как выясняется, это было возможно. Почему же Горбачеву с Ельциным оказалось под силу страну раздробить, а Путину пока удается удержать ее от дальнейшего термоядерного распада? Если быть беспристрастным и опираться на объективные данные, то приходится признать наличие некоторых особых обстоятельств.
Все восьмидесятые годы массовое сознание было настроено по отношению к первым лицам совершенно безразлично. А потому Горбачев, преисполненный самых добрых намерений, в одночасье сдал страну на милость обескураженного победителя. И она никак не прореагировала, ибо жила без любви, и все ей было безразлично. Личность сделала историю благодаря тотальной апатии населения, но ее инициативу мгновенно пресекли.
В 1991 году настроения несколько изменились: на первый план вышел Ельцин, мало-мальски пассионарный элемент. И пока ничтожная в процентном отношении кучка ограниченных энтузиастов и неизлечимых романтиков толпилась у Белого дома, ожидая страшной расправы и массовых арестов, народ пусть слегка, но все же оживился. В противостоянии победил более страстный и менее рефлексирующий политический элемент. В политике, как и в любви, часто побеждает тот, кто меньше думает и сильнее чувствует.
Итак, барышня-страна без сожаления рассталась с нелюбимым мужем и соединила свою судьбу с тем, кто ее сильнее всего хотел. Царь Борис унес кость просто потому, что путчистам и Горбачеву не хватило страсти. Однако роман с Ельциным не сложился – тот был слишком поглощен собой. Напропалую заигрывал с другими. Кокетничал с западными лидерами и местными предпринимателями, отнюдь не милыми сердцам миллионов. Поэтому и его инициативы быстро пресекли.
И появился новый объект страсти. Путин. Который до краев заполнил собой чувственную валентность государственного масштаба и стал, по сути, любимым мужчиной всея Руси. Человеком, на которого западный мир смотрит, как видные женихи на неказистого избранника – растерянно и с недоумением: «Как так, ведь я же круче!» Однако же в любви тональность задает не внешнее, а неосознанно невербальное. Главное, что объекту страсти прощают многое. С ним и в шалаше рай. И без колбасы нормально. Лишь бы любил. И не был предателем. Поэтому, пока есть у электората вера в любовь, историческая личность может творить все, что ей угодно. И она творит.
Сегодня роль личности в истории определяется не только историей и не только личностью, а нежным, трепетным, даже, можно сказать, эротическим чувством, которое люди, живущие одновременно в одной стране, испытывают к человеку, ими распоряжающемуся. Есть любовь – и личность может самовыражаться, пока эту привязанность своими руками не загубит. Нет любви – плохо и с личностями. Они просто не успеют оформиться. Претенденты на руку и сердце жрут друг друга, как опоссумы в мешке охотника. Пока в живых не останется ровно один. Самый злой и агрессивный. «Гэкачеписты» не были ни злыми, ни агрессивными, ни страстными. Их не полюбили. Потому и пролетели бедные с ролью личностей в истории.