Между светом и тенью
Российские "подпольные миллионеры", в общем-то, обыкновенные люди. На их визитных карточках стоит невзрачное: "Президент компании Х". Зачастую никакой должности не указывается вовсе, а в углу написано неброско "Группа Росинвесттраст" или "Продтехмаркет-холдинг". Они редко дают интервью, мало общаются с коллегами-миллионерами, их не узнают в лицо в дорогих клубах. Их телефон почти всегда занят, при этом они редко сидят в своих офисах. Иногда их имена на слуху, но чаще нет.
Когда Борис Березовский в интервью западным СМИ оценивает принадлежащие ему капиталы в $3 млрд, трудно не удивиться. Казалось бы, всего-то крупный пакет акций компании-автодилера, немножко "Аэрофлота", немножко Объединенного банка, немножко ОРТ... И все? Не самые большие владения. Вовсе нет. "Олицетворение мирового зла" - всего лишь владелец контролируемой им сотоварищи структуры, которую можно назвать "группой компаний". Неподготовленного человека может изумить тот факт, что в августе 1998 года кредиты "СБС-Агро" на десятки миллионов долларов получило, например, ЗАО "Нотная типография". Нет, Александр Смоленский, ударенный по голове обломками собственного банка, не впал в страстную любовь к Рахманинову и Мендельсону. Просто "СБС-Агро" - вершина одного из айсбергов под названием "группа компаний".
Большие деньги (а тем более заработанные в России большим и долгим трудом) не любят яркого света. Поэтому бизнесмены не удивляются, когда неизвестно откуда появившаяся "Группа компаний Егоров, Улугбеков, Нахмансон и Ко" готова потратить миллиард на покупку крупнейшего в стране химического завода. Компании, конечно, малоизвестные. Зато лица известные. По крайней мере у конкурентов вопросов не возникает. Вы что, Нахмансона не знаете?
Группы компаний, объединенные общими владельцами, менеджментом, капиталом, бизнесом, - явление, распространенное во всем мире. Тут мы не уникальны. Причины, по которым владельцы средних и крупных корпораций строят под единой вывеской сложные сети отдельных юридических лиц, в России и на Западе во многом совпадают. Это и оптимизация налогообложения, и страхование рисков, и нежелание разных владельцев сливать в одну компанию личные капиталы. Однако практика "группостроительства" в России, пожалуй, как нигде в мире близка к совершенству. Российские корпорации, организованные как группы компаний (ГК), являются лидерами в большинстве конкурентных отраслей экономики - начиная от импортно-экспортных операций и заканчивая управлением флагманами промышленного производства. В группах компаний, зачастую того и не подозревая, трудятся большая часть работников негосударственного сектора экономики. Владельцы многих крупных ГК уверенно войдут в верхние строчки как рейтинга самых обеспеченных людей страны, так и рейтинга наиболее эффективных российских менеджеров.
Тем не менее группы компаний - не столько находка для экономики, сколько ее головная боль. Когда Госкомстат публикует оценки доли ВВП, производимые так называемым теневым сектором, не следует думать, что теневые обороты - деньги бандитов с большой дороги, торгующих на досуге гранатометами, анашой и фальшивыми векселями. Большая часть незарегистрированных денег - это не "черные", а "серые" деньги известных корпораций, которые не могут вернуться в легальную экономику. По крайней мере до тех пор, пока на свету в этой стране их владельцам будет менее уютно, чем в тени.
Inсorporated по-русски
С формальной точки зрения практически 100% российских компаний - это вовсе не одно юридическое лицо. Вне зависимости от формы собственности работа в пределах одной компании слишком тесна для бизнеса. Тем не менее подавляющая часть западных компаний, как публичных, так и частных, имеют четко выделенную головную структуру (которая, собственно, и занимается основным бизнесом) или же состоят из нескольких сравнимых по оборотам компаний, в которые выделены отдельные направления бизнеса. Особый случай - дочерние структуры в других странах и регионах. Так, одна из крупнейших в мире компаний Microsoft открыла в России две структуры - "А.О. Майкрософт" и представительство Microsoft Ireland Overseas. Первая - региональная "дочка", вторая - офис компании, которой подчиняются европейские торговые подразделения компании Билла Гейтса. К слову, руководит обеими российскими "Майкрософтами" один и тот же человек - Ольга Дергунова, что еще раз показывает, насколько условно понятие "юридическое лицо" для бизнеса. Несмотря на это, Microsoft - единая компания, а вовсе не ГК.
В принципе то, что ГК с характерными длинными цепочками компаний-владельцев и запутанными финансовыми потоками на Западе не так много, понятно. Особенно их мало среди крупных компаний. Все они привлекают деньги на открытом рынке, выпуская акции, и "разделять" компанию, выводя активы в формально независимые компании, - значит просто снижать рыночную капитализацию. Конечно, в составе того же Microsoft есть и офф-шорные дочки, и кэптивные страховые компании на каких-нибудь Багамах, однако их вес в бизнесе компании не так велик. Это "технические" юридические лица. Кроме того, неконсолидированность бизнеса вызывает проблемы при слияниях и поглощениях, а это сейчас основной механизм сокращения издержек и роста рыночной доли у всех крупных компаний. Есть, конечно, исключения - например, скандинавские трастовые фонды и их "империи" или "конгломераты независимых компаний" типа Airbus Industries. "Airbus стремится превратиться в единую публичную компанию. Это приоритетная цель", - неизменно говорят участники концерна. ГК для мировых рынков скорее анахронизм, чем альтернативная единой компании форма организации бизнеса.
В России все происходит почти наоборот. Рыночная капитализация большей части российских предприятий - вещь совершенно условная, так как фондовый рынок (за редчайшими исключениями) представлен акциями промышленных предприятий. "Слияния и поглощения в России - процесс нехарактерный по множеству причин. ОАО как форма собственности в России приносит акционерам в основном проблемы, а не дивиденды. А так как альтернатива - только лучше защищенные от акционерных разборок ЗАО, акции которых не обращаются на рынке, то и вопрос о размещении ценных бумаг отпадает", - считает представитель консалтинговой компании A.T. Kearney.
"В начале 1998 года мы рассматривали вопрос о выходе группы на рынок акций, - говорит бывший менеджер ГК "Партия" (сеть розничных магазинов по торговле бытовой электроникой). - Однако, подсчитав плюсы и минусы, мы решили, что развивать региональный бизнес безопаснее, привлекая кредиты и продавая франшизы". Интересно, акции какой именно компании группы предполагалось вывести на рынок? Логичнее всего было бы продавать акции мало кому известной "Московской объединенной финансовой группы" (МОФГ), так как продажа любой из существовавших компаний с названием "Партия" - нонсенс: группа представляет собой единый механизм, и покупка только доли в московских магазинах (ЗАО "Партия-Москва") не давала бы инвестору почти ничего. А ведь "Партия" - ГК, достаточно несложная по своему устройству. Пока же, по сведениям "Ко", фактический владелец МОФГ Александр Минеев не склонен реструктурировать схему "Партии" и пускать туда сторонних инвесторов, предпочитая вести переговоры о партнерстве с другими ГК. Так в России проще и понятнее, как бы западным банкирам ни был удивителен этот факт.
Сети, холдинги, цепочки...
На практике российские группы компаний настолько разнородны, что классифицировать их можно сотнями возможных способов. Объединяет всех лишь то, что группа компаний не имеет акционеров, а имеет владельцев - юридических и физических лиц - и генерирует прибыль только всей структурой в целом. Отдельные элементы ГК - лишь части многомерного puzzle, которые сами по себе имеют ограниченную ценность.
Однако более или менее характерные формы российских ГК выделить все же можно (см. схемы).
Например, весьма характерна "холдинговая структура" ГК, когда существует единая владеющая всем компания, которая "учреждает" все дочерние структуры,. Самым характерным примером могут служить группа "Партия" или рекламная группа "Видео Интернэшнл". Как правило, "дочки" выделяются по признаку функциональности: если существует элемент технологической цепочки, например ремонт компьютеров по гарантии у компании, производящей вычислительную технику, то создается сервисная компания. При этом часть акций "дочек" может быть передана руководителям "дочки" - к примеру, часть акций дочерней охранной компании может принадлежать главе службы безопасности. Так поступила группа "Вимм-Билль-Данн", в дочерней транспортной компании которой - ЗАО "ВБД Транс" - более 60% акций принадлежат ее руководителям.
Другая схема - разделение разных компаний внутри группы на "владеющие", "финансовые" и "функциональные". Чаще всего такая схема (как в группе "Мост", например) складывается исторически - сначала появляется банковский бизнес, потом часть активов выводится в property holder через "финансовые" ЗАО, затем возникают новые направления бизнеса, которые требуют выделения в отдельную структуру. В результате получается сложное хитросплетение хорошо известных и совершенно неизвестных компаний, владеющих друг другом, в котором ориентируется только тот, кто все это создал.
Зачастую владельцы ГК выделяют в группе "имущественные" и "управляющие" компании. Так, в сети магазинов "Седьмой континент" собственно гастрономы объединены в АО "Столичные гастрономы", а управление ритейловым бизнесом осуществляет ЗАО "Седьмой континент". В принципе компании неразделимы, однако в "Седьмом континенте" учредителем благоразумно выступает кипрская компания. Это элемент разумного хеджирования бизнеса и безопасности его владельцев.
Характерна и схема полного выделения различных элементов технологической цепочки в отдельные юридические лица. Так поступили, судя по всему, владельцы группы "Р.и К." - крупнейшего на российском рынке производителя и продавца компьютерной техники. ЗАО "Р. и К." и ряд других компаний занимаются производственными и оптовыми операциями; ЗАО "Аэртон", учредителем которой является мало кому известное "Бюро 2001 год", - ритейлом в собственной сети магазинов. И "Р. и К.", и "Бюро" принадлежат владельцам группы. Такая схема близка к структуре некрупных европейских ГК. По мнению вице-президента группы Николая Можина, такая структура выгодна тем, что сравнительно легко и эффективно управляется и контролируется.
Многим ГК структура достается "по наследству" - ВАО "Интурист", к примеру, было группой компаний еще в советские времена. Впрочем, роль "исторического фактора" в формировании структур ГК, по мнению специалистов западных аудиторских компаний, в России зачастую преувеличивается: владельцев ГК устраивает непрозрачность всей группы, поскольку это помогает решать многие проблемы. Группа компаний может вообще формально состоять из полностью независимых юридических лиц. Вспомним, сколько было попыток "ЛогоВАЗа" получить контроль над авиакомпанией "Трансаэро". Между тем борьба эта велась в основном вокруг ОАО "Акционерная компания "Трансаэро", тогда как немалая доля активов и "центров рентабельности" группы - в частности, дочерняя туристическая компания "Трансаэро Тур" или агентство VIP - контролировалась английскими и американскими "однофамильцами" Transaero (а иногда и вовсе не однофамильцами). ГК лучше, чем единое ОАО или ЗАО, защищена от попыток агрессивного поглощения или просто от "наезда", кем бы ни были "наезжающие" - бандитами или налоговой полицией.
Как показывает практика, вхождение ГК в другие образования, например холдинги, отнюдь не изменяет характера группы. Тот же "Интурист" теоретически входит в АФК "Система" - классическую ГК - на правах составного элемента, однако от этого не теряет ни независимости, ни единых владельцев. Зачастую ГК формируются уже внутри официальных холдингов. Так, пивоваренная группа "Балтика", в состав которой входят АО ПК "Балтика", "Донпиво" и ряд сервисных и торговых структур, является элементом холдинга BBH.
Кстати, пример "Балтики" во многом показателен. В большинстве российских ГК владельцы и менеджеры - одни и те же лица. Глава "Балтики" Теймураз Боллоев - яркое исключение: команда менеджеров компании представляет для BBH огромную ценность, поэтому именно его, а не шведов и финнов принято величать "хозяином крупнейшей пивоваренной компании"
Группа испуганных физических лиц
Эффективность "семейной" структуры российских ГК заставляет аналитиков западных хэдхантинговых компаний делать два противоречивых утверждения: уровень менеджмента в России очень высок; профессиональных менеджеров в России катастрофически не хватает. На самом деле противоречие это мнимое. Просто значительная часть столь профессионально управляющих корпоративными структурами людей - вовсе не менеджеры, а владельцы этих структур. А вот с профессиональными наемными менеджерами в стране действительно туговато. Хотя бы потому, что за последние 10 лет значительная часть потенциальных управляющих-профи уже успели стать реальными хозяевами своего бизнеса.
Мнения по поводу этого явления разделяются. Так, аналитики PricewaterhouseCoopers считают, что управление компанией ее владельцами менее эффективно, чем работа независимых управленцев. По крайней мере такова мировая тенденция: в последние два года, в частности, стала менее популярна опционная система мотивации топ-менеджмента компаний - становясь акционерами, они, по мнению многих, теряют в гибкости принятия решений и в агрессивности. С другой стороны, владельцы российских ГК не видят ничего плохого в том, что они руководят всеми важными направлениями работы групп сами, доверяя профессионалам только специализированные участки. "У самого хорошего наемного менеджера в России опыта все же меньше, чем у владельца, - сказал "Ко" один из совладельцев крупной фармацевтической компании. - Создатели компаний, конечно, не настолько компетентны, чтобы заниматься размещением акций или факторингом, однако они в любом случае чувствуют рынок лучше, чем выпускник бизнес-школы". Кроме того, участие владельцев в управлении группой позволяет эффективно контролировать действия наемного менеджмента - в условиях отсутствия корпоративной культуры это очень важно. Даже если наемный специалист работает в ГК на высокой должности, общим остается правило: "Последнее слово за хозяином". Свобода действий менеджера в ГК - дело вкуса владельцев. Впрочем, сами менеджеры отмечают, что в последний год "свободы" прибавилось - не в последнюю очередь из-за того, что август 1998 года показал многим, насколько "жесткие" владельцы проигрывают в эффективности "коллективам менеджеров и собственников".
В российских условиях ГК, управляемые собственниками, действительно показывают высокую эффективность. К примеру, в таких секторах, как оптовая и розничная торговля, импортные операции, аудит и консалтинг, легкая промышленность, авиаперевозки, книгоиздательство, страхование, информационный бизнес, управляемые владельцами группы компаний являются явными лидерами. Впрочем, есть сферы, в которых наемный менеджмент более эффективен: банковская и инвестиционная деятельность, управление промышленными предприятиями, телекоммуникации, компьютерный бизнес, фаст-фуд.
Как правило, ГК в России эффективнее на рынках, где высок оборот средств и где решения, от которых может зависеть судьба компании, необходимо принимать ежечасно. Так, в виде ГК построен весь российский шинный бизнес, и, несмотря на то что по сути это промышленность, смена "действующих лиц" на сцене - обычное явление. По мнению представителя "Группы МВО", это можно объяснить огромной долей сбыта в бизнесе производственно-торговых групп шинной отрасли и отсутствием полного контроля над производителями. Характерна судьба холдинга "Росшина", создававшегося как ассоциация сбытовых и производящих компаний. По сути он был организован аналогично "Седьмому континенту": ряд шинных заводов и группа "Росшина-Инвест", созданная физическими лицами, затеявшими все холдингостроение. На сегодняшний день единой "Росшины", по словам одного из организаторов процесса - Леонида Шухина, практически не существует. Тем временем "Росшина-Инвест", которая "перепрофилировалась" из управляющей компании в торговую группу, продолжает более или менее успешно заниматься дистрибуцией и продажей продукции ряда российских шинных заводов, которые пыталась объединить.
Тут вам не холдинг!
Внутренние проблемы российских ГК, вытекающие из их устройства, между тем очень велики. И самая распространенная из них - это психология владельцев групп. В группе компаний акционеров не может быть по определению - есть только владельцы бизнеса в целом. Однако в структуру многих российских ГК - например, в состав нефтяных концернов, которые по многим параметрам можно смело причислить к ГК, - входят и публичные компании. И случаются казусы, которые принято за глаза называть "акционерными разборками".
Всего два примера. Первый - конвертация акций дочерних предприятий НК ЮКОС и перевод компании на единую акцию. Вспомним, в чем акционер нескольких дочерних компаний ЮКОСа Кеннет Дарт прежде всего обвинял Михаила Ходорковского* сотоварищи? В переводе финансовых потоков "дочек" в головную компанию. Логика Дарта понятна: все "дочки" ЮКОСа - независимые ОАО, и они, занимаясь добычей и продажей нефти, по определению должны быть рентабельны. Иначе зачем они эту нефть добывают? Однако если представить себе ЮКОС как типичную российскую ГК с едиными владельцами под разными названиями, то проблемы, в общем-то, отпадают: образование прибыли происходит не в отдельных юридических лицах, а во всей ГК.
Второй пример - объявленное на прошлой неделе сокращение доли компании Runicom в ОАО "Сибнефть" с 30% до 0,5%. Неудивительно, что ни один из участников сделки не называют цену, за которую Runicom продала добрую треть крупнейшего нефтяного концерна. В логике "Сибнефть" - это ГК" совершенно неважно, за какую цену Борис Абрамович продал самому себе акции. Для сомневающихся (как-никак, а ОАО) пресс-служба компании неофициально комментирует, что в дальнейшем не исключено увеличение доли Runicom в "Сибнефти". А возможно, и нет. Какая разница? Ведь понятно, что де-факто эти структуры нераздельны.
Однако во взаимоотношениях с внешними партнерами, особенно иностранными, логика ГК иногда приводит к крупным скандалам. Так, производитель инсулина - датская Novo Nordisk судится с фармацевтической группой "Ферейн". С точки зрения юристов, Novo Nordisk, ЗАО "Ферейн" имело с компанией совместный проект - организация производства инсулина в Подмосковье, - и именно под этот проект Novo Nordisk передала ЗАО сырье, технологии и лицензии. Потом же произошло, с точки зрения датчан, невозможное: ЗАО "Ферейн" исчезло, а вместо него появилось сначала ЗАО "Брынцалов", а потом вообще ИЧП "Брынцалов-А" (зарегистрированное на Алтае), которым незаконно были переданы активы в совместном проекте. Когда Novo Nordisk попыталась прекратить непонятный ей процесс, с ней разорвали отношения, не вернув сырье, а лицензиями и технологиями пользуются третьи лица под неизвестно кем зарегистрированными торговыми марками.
По мнению же Владимира Брынцалова, никаких проблем с передачей лицензий просто не было: с точки зрения бизнеса группы "Ферейн" совершенно неважно, ИЧП или ЗАО производит инсулин с Novo Nordisk. Для владельцев это не имеет большого значения и зависит лишь от текущей ситуации. В конце концов ИЧП "Брынцалов-А" появилось на сцене вовсе не для того, чтобы обокрасть датчан, а для оптимизации налогообложения в "русском офф-шоре". Чего непонятного-то?
Налицо классическая "несовместимость менталитета". Непонятно только, во сколько она обошлась как Novo Nordisk, так и Брынцалову. Как бы там ни было, бывшие партнеры стали противниками, "Ферейн" строит собственную инсулиновую фабрику, а рынок инсулина лихорадит полгода.
В ожидании корпоративных революций
Впрочем, так или иначе, прошедший год показал, что группы компаний значительно более эффективны, чем их "старший брат" - финансово-промышленные группы (ФПГ). Большая часть ФПГ, которые строились главным образом за счет ресурсов входящих в них промышленных предприятий, благополучно рассыпались (кстати, осколки этих ФПГ, как и осколки финансовых пирамид в 1995 году, благополучно трансформируются в более эффективные ГК), тогда как группы компаний, создаваемые "изнутри" и на собственные деньги, лишь потрепаны кризисом. Такую эволюцию претерпевает, например, ТНК, фактически отделяющаяся от материнской "Альфа Групп"; из группы "Роспром", безудержно скупавшей в свое время любые промышленные активы, благополучно выделились МЕНАТЕП-СПб и группа ЮКОС.
Некоторым ФПГ повезло меньше - в частности, пока неизвестно, как будет в дальнейшем развиваться промышленно-торговый холдинг Инкомбанка. Практически продана более удачливым конкурентам металлургическая группа "Российского кредита". Олигархи по большей части в отставке, а главы даже крупных российских групп компаний вряд ли тянут на этот титул. Не потому, что беднее - обороты пищевых предприятий группы "Вимм-Билль-Данн" в 1998 году составили около $500 млн при достаточно высокой рентабельности, а в группу входят отнюдь не только пищевые предприятия, - а скорее потому, что владельцам групп компаний, практически не использующим государственных средств на развитие своего бизнеса, нет нужды лезть в большую политику. Они составляют сейчас костяк среднего и крупного российского бизнеса, то есть фактически основу экономики. Бизнес стал более свободен от государства, и группы компаний независимо от экономической политики правительства вполне способны создать и долгожданный экономический рост: на своем участке владельцы ГК выполняют эту задачу с самого начала.
Но в стабильности положения независимых групп компаний кроются и не меньшие проблемы. Продолжающееся открытие российских рынков для западных компаний с их огромными возможностями привлечения в российский бизнес сравнительно "дешевых" денег, с отработанными маркетинговыми технологиями, с деньгами, которые вкладываются в обучение персонала и рекламу, будет вынуждать группы компаний перестраиваться по западным стандартам. Как ни крути, а нынешние преимущества ГК ситуационны.
Впрочем, по мнению аналитиков ABN Amro, и на открытых рынках ряда европейских стран непрозрачным группам компаний, находящимся в частном владении, принадлежат огромные доли. Например, в Италии, Испании, Великобритании. Итальянская группа Merloni, обладающая не менее запутанной, чем "СБС-Агро", структурой собственности, остается одним из лидеров бытового машиностроения Европы. Английский HSBC, преобразовавшийся из банковской группы, пока не потерял титула крупнейшего банка мира. Radisson SAS, принадлежащая немногочисленной шведской семье, не намерена расставаться со званием самой прибыльной гостиничной сети мира.
В нашем прошлогоднем списке "20 лучших" преобладали именно группы компаний. Скорее всего, тенденция будет продолжена и в этом году. Кто будет лидировать через пять лет?
* признан в России иностранным агентом.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
