На костях

Один из самых осуждаемых видов бизнеса – это добыча слоновой кости. За последние 15 лет она выросла почти в три раза за счет ажиотажного спроса на сувениры из бивней слона на азиатских рынках. США несколько лет подряд инициируют бессрочный запрет на добычу слоновой кости, хотя в прошлом основным центром производства товаров из этого материала считались именно они. 

С середины XIX в. 90% мировой добычи бивней шло в городки Дип Ривер и Эссекс в североамериканском штате Коннектикут, про которые говорят, что их построили слоны. Местное производство изделий из слоновой кости стало индустрией и заткнуло за пояс зарубежных конкурентов, хоть и держалось на вековом соперничестве «костяных баронов» – Pratt, Read & Co. и Comstock, Cheney & Co.

В апреле 2016 г. в Национальном парке Найроби сожгли рекордное количество слоновой кости – больше 100 т. Костры из конфискованных у браконьеров бивней животных президент Кении Ухуру Кениата поджег собственноручно. Это национальная традиция, которую установил в 1989 г. тогдашний президент страны, вознамерившийся положить конец двадцатилетнему браконьерскому буму. Принятый в том же году запрет на убийство слонов и продажу бивней помог остановить истребление этих животных. Но ненадолго: по просьбе Намибии, Ботсваны и других африканских стран запрет несколько раз снимался – по официальной версии, чтобы распродать бивни животных, умерших в силу естественных причин. Это только стимулировало деятельность браконьеров, запасавших бивни в промышленных количествах в расчете на очередную легализацию. К началу 2010-х около 30 000 слонов в одной только Африке стало жертвами огромной браконьерской индустрии. Цена за фунт слоновой кости в Китае, на который приходится около 70% черного рынка, превышает $1000; стоимость одного бивня может быть выше годового дохода среднестатистического африканца более чем в 10 раз. 

Слоновую кость некоторые сравнивают с бриллиантами: их ценность определяется социальными стереотипами, область их применения ограничена, а, следовательно, значимость их как сырья вне понятий статуса и достатка невысока. Но сравнение справедливо только частично. В отличие от бриллиантов, над культовым имиджем которых потрудились рекламщики De Beers в XX в., слоновая кость ценилась в течение тысячелетий. В том же Китае артефакты с резьбой по слоновой кости, найденные археологами в провинции Чжэцзян на раскопках дворца династии Шан, доказывают, что это сырье признавалось статусным еще в VI в. до н.э. Но спрос на слоновую кость вплоть до XX в. объяснялся не только эстетическими причинами: все это время она, по сути, заменяла не существовавшую тогда пластмассу.

Дети расчески 

По сравнению с костью других крупных животных – моржей, носорогов, гиппопотамов, нарвалов – слоновая кость легко режется, не дает трещин и при этом отличается прочностью. Пряжки, пуговицы, ручки столовых приборов, гребни и заколки для волос из слоновой кости появились в Европе столетия назад, но все они были сделаны вручную. Даже колонизация Африки, во время которой в Европу импортировалось до 1000 т слоновых бивней в год, ситуацию не изменила – резьба по кости оставалась кустарным промыслом.

Эру массового производства изделий из слоновой кости открыли американцы, и началось все с появления технологии, автором которой был изобретатель Финеас Пратт – часовщик и кузнец из Коннектикута, в 1770-х прославившийся разработкой часового механизма для первой в США подводной лодки. В 1798 г. Пратт переключился на повседневные мирные нужды и именно здесь добился результата. Через год он получил патент на машину для изготовления расчесок, в действительности – циркулярную пилу для механического нарезания зубцов на кости. Технология Пратта, упрощавшая процесс изготовления расчесок, подала пример механизации всем мастерам, занимавшимся резьбой по кости. Сам Пратт вместе со старшим сыном Абелем в 1800 г. открыл производство гребней, но идею подхватили его родственники и соседи – некоторым оборудование досталось по праву родства, другие же модифицировали станки, обезопасив себя таким образом от возможных исков по поводу нарушения авторских прав. 

Географическое положение играло на руку импортерам кости: речное судоходство устья реки Коннектикут процветало. Сын хозяина одной из местных верфей Эзра Уильямс основал компанию по выпуску костяных гребней через два года после Пратта и благодаря семейному капиталу стал успешнее пионера индустрии. Но последующие поколения Праттов и их родственников взяли реванш, превратив Дип Ривер в кластер обработки слоновой кости по принципу семейного подряда. Младший сын Пратта Джулиус основал собственную фирму Julius Pratt & Co., сыновьям Абеля Улиссу и Алексису досталась дедовская компания, которую они переименовали в Pratt Brothers & Co. Джордж Рид, приходившийся шурином Финеасу Пратту, стал бизнес-партнером Эзры Уильямса и унаследовал бизнес после его смерти, в 1818 г. Эти три компании в начале 1860-х объединились и стали одним из двух крупнейших обработчиков слоновой кости Pratt, Read & Co.

Игра в четыре руки 

Расческами производители не ограничились. Ассортимент предметов из слоновой кости варьировался от запонок до ручек столовых приборов. Но источником самой большой прибыли оказалась любовь жителей США к музыке. С середины
XIX в. рояль в гостиной стал непременным атрибутом американского среднего класса,
а потом пианино появились и в барах для рабочих. Этот бум подогревали издатели нот и отсутствие устройств воспроизведения, ведь послушать музыку в то время можно было лишь вживую. Взлет популярности клавишных инструментов немедленно отразился на спросе на слоновую кость – она считалась лучшим материалом для изготовления клавиш. По сравнению с деревом (даже дорогих пород), являвшимся тогда единственной альтернативой, кость давала идеальное сцепление с пальцами пианиста, причем профессионалы придерживались этой точки зрения очень долго. Фирма Steinway, например, прекратила выпуск клавиатур из слоновой кости только в 1982 г., разработав совместно с Политехническим институтом Ренсселера полимер RPlvory. Компания Yamaha примерно в то же время выпустила свой вариант имитации слоновой кости – Ivorite – c добавлением молочного белка казеина. Белизной клавиш пришлось озадачиться еще Pratt, Read & Co. В 1860-е материал выбеливали на солнце. Акры принадлежавших компании земель покрыли оранжереи с блоками слоновой кости вместо растений внутри. Объем производства был такой, что пылью от распилки кости стали удобрять окрестные поля. Бивней одного взрослого слона хватало примерно на 45 клавишных инструментов. Большая часть производителей роялей, включая Baldwin, Chickering, Wurlitzer, Everett и Sohmer, заказывали клавиши у мастеров из Коннектикута. 

Но Пратты и Рид наслаждались тучными годами не в одиночку. На производстве клавиш для музыкальных инструментов вырос их основной конкурент – компания Comstock, Cheney & Co. в соседнем Эссексе, где она со временем построила район для своих рабочих под названием Айворитаун – Город слоновой кости.

Сэмюэль Комсток, родившийся в 1809 г. в Эссексе, когда Финеас Пратт уже почти десять лет как был в бизнесе, начал свою карьеру в мастерской, производившей отвертки с ручками из слоновой кости. В 1834 г. Комсток научился делать костяные гребни, в 1847 г. основал фирму S. M. Comstock & Company, которая, согласно рекламе, выпускала из слоновой кости расчески, столы, зубочистки и игрушечные гребни. В 1862 г. Комсток продал часть компании нью-йоркскому экспортеру Джорджу Чени, в прошлом трейдеру слоновой кости на Занзибаре, тогдашнем центре африканской торговли этим сырьем. Инвестиции Чени как раз и позволили теперь уже Comstock, Cheney & Co. приступить к производству клавиш и составить конкуренцию Pratt, Read & Co.

Пластмассовая капитуляция 

Между 1891-м и 1903 г. эти две компании, поглотившие мелких конкурентов в округе, обработали 2,5 млн фунтов слоновой кости. Угрызения совести по поводу убийства такого числа животных в индустриальном обществе испытывать было не принято. Более того, еще одна неприглядная сторона этого бизнеса – использование чернокожих рабов при транспортировке бивней в Африке – не мешала владельцам американских фабрик хорошо себя чувствовать (притом что многие из них ратовали за отмену рабства в США). 

Закат империи слоновой кости настал, когда появились пластмассы. Одним из первых уступили прогрессу бильярдные шары, тоже ранее изготавливавшиеся из слоновой кости. Отец американского бильярда и сооснователь фирмы Phelan & Collender, производившей бильярдные столы, Майкл Фелан уже к началу 1870-х заметил, что делать шары из дорогостоящей слоновой кости – на один набор для игры в бильярд требовались бивни двух животных. Фирма предложила награду в $10 000 тому, кто сделает хороший бильярдный шар из альтернативного материала. Вдохновленный этим призом, изобретатель Джон Хайятт придумал целлулоид. Правда, награду он не получил: воспламеняющийся материал не очень подходил для бильярда – шары взрывались, ударяясь друг о друга. Но вместе с братом Исайей Джон начал продвигать материал как имитацию слоновой кости – пусть не для бильярда, но для производства тех же расчесок, рам для зеркал и т.д. Так на потребительском рынке появился синтетический пластик. 

Но окончательно производителей товаров из бивней слонов погубило падение спроса на пианино. После 1910 г., на который пришелся его пик, началось внедрение губительных для рынка клавиш инноваций. Граммофон и радио заменили живые инструменты, появление кино и автомобилей позволило людям меньше времени проводить дома. Во время Великой депрессии изготовители клавиш из кости значительно пострадали. Например, прибыль фирмы Праттов и Рида к 1932 г. сократилась на целых 90%. После долгих переговоров в 1936 г. два конкурента решили объединиться под вывеской Pratt, Read & Company. 

После войны слоновая кость начала расти в цене из-за дефицита – популяция слонов не успевала восстанавливаться в результате бесконтрольного браконьерства. Производство становилось все менее выгодным. Последняя поставка слоновой кости в Айворитаун, где тогда располагалась объединенная компания, случилась в 1954 г. После этого компания, как и многие другие, стала делать клавиши из пластмассы. Pratt-Read Tools, как теперь называется бывший переработчик слоновой кости, располагается в штате Иллинойс и производит отвертки – как когда-то Сэмюэль Комсток, а его праправнук руководит компанией.