Над углем развеивается пыль: Россия переосмысляет недропользование

В российском недропользовании происходят масштабные перемены. Возможно, дойдет и до разбора угольных отвалов, накопленных за десятилетия эксплуатации месторождений. 

Законодательная база в области добычи полезных ископаемых в РФ в 2023 и 2024 годах значительно изменилась. Новшества появились в Законе «О недрах» в части проведения аукционов, апробации прогнозных ресурсов, использования отходов недропользования, техногенных образований. Изменились все формы отчетности, произошла цифровая трансформация государственного регулирования недропользования. 

Итог этих перемен обсудили на конференции «Актуальные вопросы недропользования: от теории к практике», которую в Ростове-на-Дону провели Госкомиссия по запасам полезных ископаемых и Федеральное агентство по недропользованию.

Эксперты констатировали, что анализ месторождений и их балансовую ценность нужно будет провести заново, поскольку база создавалась в течение последних 100 лет. Так называемые старые запасы были утверждены в 50–70-х годах прошлого века и сегодня во многих случаях не имеют инвестиционной привлекательности. Тем не менее они находятся на учете. 

Цифровизация недр

Переосмыслению запасов будет способствовать также цифровая трансформация государственного регулирования недропользования, в том числе лицензирования, отчетности, государственной экспертизы, согласования проектной документации. 

Сейчас практика использования цифровых технологий еще не устоялась и не является привычной. Но уже сделаны первые шаги в этом направлении. При проведении электронных аукционов часть процедур уже осуществляется на электронной площадке. Возможность подавать заявки через личный кабинет облегчила действия потенциальных недропользователей. В 2022 году доля таких заявок составляла всего 3%, в 2023-м — уже 44%.

При этом в цифровую форму переведена только треть лицензий. В основном отстают лицензии на подземные воды — это связано с трудностями определения границ участков. В отрасли надеются на создание единого водного реестра, в котором, предположительно, будет информация о согласованных зонах санитарной охраны, что должно упростить задачу этого определения. 

Ликвидация последствий добычи

Изменения в законодательстве коснулись отходов недропользования и техногенных образований. Один из регионов, для которых эта тема наиболее актуальна, — Ростовская область, где находится большой и старый угледобывающий район. Более чем за столетний период добычи в регионе пройдено 225 шахтных стволов и глубоких шурфов. Действовало 19 обогатительных фабрик, и за весь этот период сформировано 452 шахтных отвала. Из них более половины не подлежат выгодной переработке, а значит, должны быть разобраны и утилизированы, что требует больших финансовых вложений. 

По оценкам, которые производились 20 лет назад, объем складированных пород — то есть фактически отходов — только в Ростовском регионе составляет более 273 млн кубометров. И более 50% отвалов располагается вблизи жилых зон, что негативно сказывается на экологической обстановке в них. 

Но разобрать эти отвалы не так просто в силу несовершенства алгоритма ликвидации последствий деятельности шахт. Существующие правила не позволяют заняться ликвидацией отвалов, если прекращено право пользования объектом. Даже при наличии желания бывший владелец не может приступить к этим работам. Сейчас нормативную и техническую базы планируется изменить. 

Но есть и другая сложность. Опрошенные «Компанией» эксперты однозначно отмечают, что,если предприятия обязать утилизировать отходы, это повысит затраты, другими словами, увеличит себестоимость добычи. Если на угольщиков повесить эту обязанность, то им это не понравится, считает ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков. 

«Сейчас у угольной отрасли и так сложные времена, цены на уголь падают, надо везти далеко. Они, конечно, взвоют. Поэтому непонятно, кто будет этим в итоге заниматься», — сказал Юшков журналу «Компания».

К тому же во всем мире происходит ухудшение качества месторождений, отмечает эксперт. Простых больших месторождений все меньше, нужны новые дорогие технологии, чтобы повышать отдачу старых месторождений, и это касается не только угля, но нефти и газа. В итоге себестоимость добычи постоянно растет. И та же так называемая сланцевая революция — не от хорошей жизни, подчеркнул Юшков. Для России все проблемы старых месторождений не менее актуальны, включая утилизацию отходов, для которой особенно нужны дорогостоящие технологии.

«Проблема экономики угольной отрасли в том, что мировое потребление вскоре начнет сокращаться, а уже сейчас сжимается географически. Оно смещается в Азию. Цены на рынке снижаются, а доставка дорожает. И у кого высокая себестоимость добычи и доставки, тот первый на выход. В итоге в какой-то момент у государства станет вопрос, что мы получаем от добычи угля, вместе с проблемами экологии и здравоохранения. К тому же транспортные магистрали перегружаем», — сказал Юшков.

Пока все эти проблемы находятся в замороженном состоянии, но однажды чаша весов склонится в сторону радикальных мер, считает эксперт. При этом он выразил сомнение, что у самих угольных компаний найдутся средства для утилизации отвалов. Скорее всего, все равно придется все это ликвидировать за государственные средства, но не в ближайшие годы. А до тех пор угольщики даже могут лоббировать изменения законодательства, чтобы снять с себя ответственность за отходы, отметил Юшков.

Директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин также не видит скорого решения проблем утилизации. Даже государственное субсидирование может не помочь.

«В России компании по полвека не живут. Сегодня они будут получать финансовые ресурсы на ликвидацию, а завтра их просто не станет. И в долгосрочные истории на десятилетия вперед я не сильно верю. Решением может быть специальный счет под управлением государства, куда компании будут делать отчисления. И целевое расходование может быть только то, которое указано», — сказал «Компании» Пикин.

Он добавил, что сейчас любые проекты в недропользовании испытывают минимум две сложности — «рынки сбыта и стоимость денег». Если эти вопросы решены, то у любого проекта появляется инвестиционная привлекательность, в том числе с учетом необходимости ликвидировать негативные последствия разработки месторождений.