Не дай мне повод!
В ночь с 30 сентября на 1 октября 1965 года боевики экстремистского движения «Конфронтация» похитили, а затем утопили в заброшенном колодце на окраине Джакарты шестерых генералов – членов высшего командования вооруженных сил страны. Чрезвычайные меры и реформы, с помощью которых власти урегулировали политические последствия этой дерзкой акции, стали основой для одного из самых жестких тоталитарных режимов XX века.
События 30 сентября застали страну врасплох. Президент Ахмед Сукарно в этот момент лежал под наркозом в центральном военном госпитале Пекина, где китайские хирурги делали ему сложную операцию на сердце. В гостях у Мао также находились почти все члены кабинета министров, приглашенные на официальные торжества по случаю очередной годовщины революции.
Трудно было понять беззаботность высшего руководства страны, допустившего вакуум во власти. Тем более что незадолго до этого резко обострились противоречия между двумя главными силами индонезийского общества – армией и коммунистами, на компромиссе которых держался режим Сукарно. Лидер индонезийской компартии (PKI) Мусо резко раскритиковал офицерский корпус армии (ABRI), который, по его словам, «делает бизнес, вмешивается в политику и занимается чем угодно, кроме обороны страны».
«Наши вооруженные силы превратились в громадный капиталистический концерн – своего рода «государство в государстве», – заявлял Мусо. – Люди в погонах контролируют добычу и экспорт нефти, производство кофе и каучука. Если какое-либо решение правительства оказывается для них экономически невыгодным, они его просто саботируют».
Большая пайка
Справедливости ради нужно заметить, что обвинения в «экономической ангажированности», которые Мусо выдвинул в адрес военных, были вполне применимы и к самой PKI. В управлении компартии находились нефтяные компании Permigan и Pertamin, которые, так же как и подконтрольная армии компания Permina, до провозглашения независимости Индонезии и национализации имущества колонизаторов принадлежали концерну Shell. «Отцы-основатели» Индонезии Ахмед Сукарно и Мохаммед Хатта в 1950-х годах передали большую часть объектов экономической инфраструктуры, экспроприированных у европейцев, своим союзникам по борьбе за независимость: китайским диаспорам, исламским радикалам, коммунистам и националистическим военным организациям.
Одни исследователи считают, что Сукарно и Хатта за доли в колониальном наследстве «покупали» поддержку своей программы «Панча сила» («Пять заветов») и курса на светскую парламентскую республику. Партия мусульманского большинства «Сарикат ислам» отказалась от программы превращения Индонезии в шариатское государство лишь после того, как получила в управление огромные земельные владения на Яве и Суматре. Другие полагают, что специфическая система «партийно-ведомственного капитализма» возникла по причине того, что первое национальное правительство долго не могло создать эффективную фискальную систему и федеральный бюджет. Собирать налоги в государстве, которое представляет собой архипелаг из более чем 13 000 островов, далеко не просто, а после «раздела наследства» правительство сняло с себя большую часть обязательств по содержанию армии и социальным программам. Последние теперь финансировались из средств партийных компаний.
Наконец, есть мнение, что «отцы-основатели» надеялись предотвратить конфликты между идейно противопоставленными силами нового индонезийского общества, связав их общими деловыми интересами. Предполагалось, что PKI, в активах компаний которой большую часть составляли месторождения и неразработанные запасы нефти, будет лучше относиться к военным, в руки которых попали основные перерабатывающие и экспортные мощности Shell. До начала 1960-х годов схема работала, отношения между коммунистами и ABRI были вполне толерантными, а потом началась странная война на Калимантане.
Перемены на западном фронте
В северной части острова георазведка «коммунистической» Pertamin обнаружила несколько крупных месторождений, однако в условиях перенасыщения мирового рынка они не разрабатывались. В 1962 – 1963 годах при активной поддержке США и других западных держав в Океании было создано новое государство – Малайзия, которая стала основным посредником в поставках нефтепродуктов компании индонезийских военных Permina на мировой рынок. Одновременно Малайзия предъявила претензии на территорию северного Калимантана и начала разжигать сепаратистские настроения в регионе.
Сюда по приказу Сукарно в 1963 году был введен стотысячный индонезийский контингент во главе с генералом Кемалем Идрисом. В его задачи входила борьба против повстанцев и выступавших на их стороне британских и австралийских диверсионных групп. Но вместо этого индонезийские военные продавали сепаратистам оружие и грабили вместе с ними местное население. Когда из Джакарты пришел приказ нанести удар по базам повстанцев на малайской территории, Идрис проигнорировал его.
С точки зрения военных, защищать здесь было нечего. Малайцы предлагали отличную сделку – гарантированные объемы закупок нефти в обмен на избыточные запасы сырья. В PKI, разумеется, были возмущены позицией ABRI: коммунисты стали создавать на Калимантане свои вооруженные отряды – движение «Конфронтации». Они жестоко расправлялись со сторонниками малайского протектората, атаковали пограничные посты и даже несколько раз вступали в сражения с частями индонезийской регулярной армии.
Тем временем в Пекине состоялась историческая встреча Ахмеда Сукарно с председателем Мао Цзэдуном, в ходе которой индонезийскому президенту была предложена роль лидера нового политического блока стран Юго-Восточной Азии и Океании НЕКОЛИМ. Предложение было крайне заманчивым, тем более что КНР гарантировала новому блоку широкую военную, финансовую и политическую поддержку для борьбы с мировым империализмом.
Встреча с великим кормчим выбила Ахмеда Сукарно из колеи: в Китай он уезжал убежденным либералом, а вернулся начинающим коммунистическим диктатором. Он объявил, что демократия должна быть управляемой, начал конституционную реформу, которая выводила кабинет министров из-под парламентского контроля и наделяла президента правом назначать губернаторов. Сукарно отменил выборы и назначил себя пожизненным президентом. Те депутаты парламента, которые громче всех возмущались новым курсом, оказались в тюрьме по сфабрикованным уголовным делам.
Началась подготовка к широкомасштабной войне с Малайзией, что способствовало росту влияния «Конфронтации». Из самых одиозных ее боевиков была сформирована новая служба президентской охраны – «Сакрабирава», а руководитель движения генерал Супарджо стал одним из ближайших советников Сукарно. Два года спустя президентские телохранители во главе с бывшим полевым командиром уничтожили высших руководителей вооруженных сил.
Когда бегают генералы
Был ли этот заговор санкционирован президентом? Имел ли к нему какое-либо отношение Мусо? Какую роль в нем играли Пекин и Москва? На эти вопросы до сих пор нет ответов. 1 октября 1965 года единственный выживший генерал высшего командного состава - глава COSTRAD (стратегическое командование сухопутных войск Индонезии) Мохаммед Сухарто во главе подразделения армейского спецназа ворвался в офис столичной радиостанции (RRI) и озвучил в эфире свою версию событий, которая оставалась официальной последующие 32 года его правления.
Он заявил, что произошла попытка коммунистического переворота. PKI обезглавила армию, чтобы свергнуть президента и отменить конституцию. По всей стране вооруженные отряды коммунистов захватывают административные здания и водружают над ними красные флаги. Повсеместно происходят зверские убийства военных и гражданских чиновников.
Что в действительности происходило в тот момент в Индонезии? Сейчас, спустя почти 40 лет, установить это уже невозможно. Во всяком случае, никаких достоверных сведений о потерях со стороны армии (за исключением тех шести генералов) не сохранилось. Возможно, путч действительно имел место; не исключено, что ABRI разыграла грандиозную антикоммунистическую инсценировку, а может быть, Сухарто так перепугался, когда за ним пришли из «Сакрабирава», что выдумал целый переворот, а когда сбежал от убийц, сам в него поверил. В любом случае его взволнованная речь, звучавшая из радиоприемников, заставила сотни тысяч индонезийцев выйти на антикоммунистические демонстрации.
Отважный генерал, бывший десантник, отличившийся в войне за независимость, который теперь практически в одиночку сражается с ордами коммунистов-заговорщиков, мгновенно стал главной политической фигурой страны. Он был человеком, которому можно доверить свою безопасность. Так начиналась большая охота на экстремистов генерала Сухарто, и это стоило, по разным подсчетам, жизни от 1 до 2,5 млн человек.
Торговля индульгенциями
В первые недели путч подавляли части армейского спецназа, позже к ним присоединились другие рода войск, а в ноябре начали формироваться отряды исламской милиции. Задача, поставленная Сухарто и поддержанная не только армией, но и большинством населения страны, состояла в том, чтобы ликвидировать социальную базу политического экстремизма. Поддержку коммунистам, по мнению Сухарто, оказывали китайские диаспоры и значительная часть сельского населения центральных островов.
В стране начались китайские погромы, армейские части депортировали крестьян с перенаселенных Явы и Сулавеси на отдаленные необитаемые острова. Земля «признанных причастными к коммунистическому движению» переходила под управление ABRI. Остались свидетельства того, что ABRI официально торговала свидетельствами о неучастии в событиях 30 октября, которые давали разрешение проживать на центральных островах архипелага. Китайская диаспора тоже довольно скоро открыла для себя возможность доказать свою лояльность: нужно было всего лишь допустить военных в банковский бизнес, торговлю пряностями и продуктами питания, которые контролировали китайцы.
Вскоре в Индонезии возник новый тип китайских предпринимателей, которых стали называть «чуконгами»: личные коммерческие операторы при том или ином высокопоставленном чиновнике новой администрации. Они назначались управлять компаниями, отобранными у «пособников коммунистов», или помогали своим патронам проворачивать незаконные операции с казенными деньгами. Из этой среды вышел, например, Лим Сиу Лионг, основатель Salim group – крупнейшего финансово-промышленного конгломерата Юго-Восточной Азии. Он достиг таких высот благодаря выпавшей на его долю чести стать личным чуконгом генерала Сухарто.
В нефтяной отрасли была восстановлена абсолютная монополия ABRI, за этим последовало прекращение конфликта с Малайзией – через Калимантан была проведена демаркационная линия. В конце 1960-х годов несколько генералов и их китайских операторов выступали с предложением приватизировать нефтяные компании Индонезии, однако после нефтяного кризиса 1974 года от этой идеи отказались: постоянно растущие доходы от нефтедобычи должны были обеспечивать стабильность режима.
Построенная вертикаль
11 марта 1966 года президент Ахмед Сукарно, который едва выжил после нового сердечного приступа, поразившего его сразу же по возвращении из Пекина, передал президентские полномочия генералу Сухарто для восстановления конституционного порядка и безопасности в стране. На следующий день генерал запретил деятельность PKI, распустил кабинет и внес в парламент предложение о составе нового кабинета министров. Все 300 членов правительства «нового порядка» были генералами армии.
Этот кабинет в 1967 году объявил об отмене чрезвычайного положения и о возвращении к конституционному правлению. В политическую систему при этом вносились некоторые «незначительные» поправки, которые обеспечивали гарантию от повторения ситуации 30 сентября в будущем. Они, в частности, предусматривали упрощение партийной системы.
Вместо 27 политический партий, действовавших при Сукарно, остались лишь две - исламская объединенная партия развития и христианская демократическая партия. Кроме того, была учреждена так называемая функциональная группа «Голкар», которая представляла интересы военных и гражданских чиновников, а также лиц, лишенных права участия в выборах, – фермеров и студентов. Для нее в парламенте резервировалось 200 мест. Кроме того, запрещалась деятельность партий в сельской местности.
Парламент превратился в ведомство, которое автоматически утверждало каждый проект, внесенный кабинетом. В соответствии с конституцией он переизбирался каждые пять лет, но это ничего не меняло. В 1968 году состоялись первые президентские выборы «нового порядка»: здесь уже не требовалось никаких поправок к конституции – выборы были безальтернативными. Кроме того, избирательные комиссии сопровождали вооруженные отряды, которым было поручено арестовывать каждого, кто откажется голосовать за Сухарто.
Устойчивости режиму Сухарто придал экономический рост, обеспеченный возросшими доходами от торговли нефтью, предпринимательским талантом чуконгов и широкой кредитной поддержкой со стороны США, для которых сухартовская Индонезия являлась основным стратегическим партнером в регионе. Рост ВВП и дохода на душу населения продолжался, несмотря на то что злоупотребления в среде военных и бюрократов достигли невиданных масштабов. Сам Мохаммед Сухарто, по данным Transparency international,* присвоил за годы правления до $35 млрд.
Безумные внешнеполитические выходки тоже не могли нарушить стабильности режима: в 1975 году Индонезия попыталась провести марионеточную партию на выборах в Восточном Тиморе – крохотной стране, получившей независимость от Португалии. Партия не собрала нужных голосов, после чего индонезийская армия оккупировала остров и уничтожила более четверти его населения. Еще один остров Индонезии понадобился потому, что там располагались неплохие плантации кофе.
Диктатура Сухарто рухнула лишь в 1998 году, когда до нее дошла волна азиатского экономического кризиса. Начались перебои с продуктами, и народ снова, как 32 года назад, вышел на улицы. Сухарто отправился в отставку, а затем под суд по обвинению в коррупции.
* Признана в России иноагентом, деятельность организации признана нежелательной на территории РФ.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
