Нос и коса
Расхожая историческая мудрость гласит: «Если бы нос Клеопатры был длиннее, изменилось бы лицо планеты». В переводе на человеческий язык это означает, что будь легендарная египетская царица не такой красивой, она вызывала бы меньшие страсти (как созидательные, так и разрушительные) и соответственно меньше влияла бы на ход истории.
Я вспомнил этот каламбур в прямой связи с Юлией Тимошенко, коса которой, на мой непросвещенный, но чувственный взгляд, вполне стоит носа Клеопатры. И дело, конечно, не в ее способности вызывать эротическое вожделение, а во всплеске эмоций, напоминающем всем нам о роли человеческого фактора в историческом процессе.
На страницы газет вновь прорвался живой человек, способный признаться в том, что он не спал всю ночь из-за переживаний и рыдал, разуверившись в людях…
Пассионария «оранжевой революции» (я полагаю, даже без помощи политтехнологов) в очередной раз продемонстрировала силу воздействия человеческих слабостей на психологию масс. Эффект, хорошо известный желтой прессе и создателям латиноамериканских (да и отечественных) сериалов. Пьянство и купание в ледяной воде Бориса Ельцина, актерство Владимира Жириновского, даже знаменитое путинское «Мочить в сортире» – все это механизмы завоевания и сохранения популярности.
Человеческие чувства, усиленно изгоняемые из политики, да и из повседневной жизни (благодаря нормам «культурного» поведения и пресловутой политкорректности), упорно врываются обратно через прорехи цензуры и культуры водоворотами страстей, не подвластных разуму. Анекдотическое «Ну не нравишься ты мне!» в этой сфере сосуществует с девочками в бане и фаворитками и разведчицами в постели. Впрочем, с фаворитами и разведчиками тоже. И с мальчиками, к которым питают столь понятную слабость замученные целибатом католические священники.
Кто знает, развалился бы Советский Союз, если бы Михаил Сергеевич и Борис Николаевич не поссорились из-за роли Раисы Максимовны в жизни страны? С другой стороны, любовь Горбачева к жене, ставшая началом его головокружительной карьеры, а затем – политического заката, после ее смерти вернула ему если не любовь, то сочувствие народа. Да и Ленина я начал понимать лучше, увидев в музее фотографию Крупской в молодости (не говоря об Инессе Арманд).
Конечно, эмоциональный дефицит, присущий повседневной жизни, в известной мере компенсируется в сфере художественного творчества и восприятия. Но и здесь высокомерие искусствоведа, который стремится рассмотреть художественный процесс «с точки зрения вечности», маскирует сложную амальгаму личных отношений, выстраивающих текущие иерархии. Чего стоит неожиданная гармония Лужкова и Церетели, во многом определяющая новый облик нашей столицы!
Индивидуализм эмоций и аффектов, влечений и отторжений, любви и ненависти парадоксально противостоит не только бюрократической имперсональности (и ее оборотной стороне – вполне персональным взяткам), но и средневековой клановости, которая вернулась в нашу жизнь вместе с тюремным этикетом и рыночной экономикой. И если уж ставить перед собой задачу борьбы с клановостью, то ключ надо искать не в укреплении вертикали власти (пораженной этим недугом не меньше кавказских гор), а в пассионарности индивидов и целых народов, и сегодня меняющих облик планеты. И хотя от Елены Прекрасной до Любови Слизки – дистанция огромного размера, именно страсти по-прежнему определяют превратности нашей судьбы, индивидуальной и коллективной. Думаю, я не ошибусь, предположив, что через какое-то время пассионарность и коса Юлии Тимошенко привлекут большее количество голосов избирателей, нежели рациональная геополитика Ющенко.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
