Новые «тигры» на старте: какие страны через 15 лет могут удивить своим экономическим ростом

«Экономические тигры» — красивое название для стран, сделавших рывок в своем развитии и демонстрирующих высокие темпы роста. Популярность этого сравнения пришлась на 1990-е и 2000-е годы, когда только ленивый не упоминал «азиатских тигров» как символ триумфа капитализма и фукуямовского конца истории. Однако с тех пор мир очень сильно изменился. Начиная с 2008 года идет затяжной мировой кризис. Усталость от него ощутима во всех сферах, несмотря на бурное развитие некоторых отраслей. И эта усталость начала уже порождать обратные тренды: миру надоело хандрить и человечество ищет надежду на лучшее. Вместе с надеждами оживают и подзабытые концепты, такие как — «новые экономические тигры». 

Доктор экономических наук, главный научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН Александр Красильщиков пришел к выводу, что в современной ситуации предпосылок для появления «новых тигров» практически нет. По его мнению, в мире отсутствовали все основные условия, позволяющие ряду малых и бедных стран провести успешную модернизацию и достичь высокого уровня развития. Но это было в 2020-м. Сейчас на дворе 2024-й, и состояние мира за четыре года в корне изменилось. Даст ли это свои плоды?

Где в мире начнется следующий экономический бум? Может, в странах Ближнего Востока или Латинской Америки, а может, Африка удивит стремительным ростом какой-то своей части? Не стоит списывать со счетов и старушку Европу. Вдруг Венгрия или Чехия удивят.

Ближний Восток

Саудовская Аравия недавно подтвердила свои планы по диверсификации экономики, снижению зависимости от экспорта нефти. Наследный принц и глава правительства Мухаммед ибн Салман поручил бывшему топ-менеджеру Dell Technologies Амиту Мидхе возглавить новую инвестиционную компанию Alat c капиталом в $100 млрд. Средства из Фонда государственных инвестиций пойдут на создание центра по производству полупроводников мирового класса.

КСА, вдохновляясь определенными успехами соседа-конкурента ОАЭ, реализует амбициозную программу Saudi Vision 2030. Королевство хочет научиться зарабатывать на всем: от высоких технологий до авиаперевозок и туризма. Инвестиционный фонд накопил для этого $700 млрд, а в следующем году намерен располагать уже триллионом долларов. Помимо полупроводников, КСА хочет создать центр производства электромобилей, чипов для них и аккумуляторов.

Руководство Королевства также бросает вызов ОАЭ как месту расположения штаб-квартир множества иностранных компаний, ведущих бизнес в регионе, отмечает Дмитрий Жантиев, доцент Института стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова. Правительственные чиновники КСА уже третий год подряд требуют от работающих в Королевстве компаний перевести свои головные офисы на саудовскую территорию. Сейчас 76 % штаб-квартир крупных компаний находятся в Абу-Даби и Дубае, и они не спешат их покидать.

И амбициозная программа лидерства Саудовской Аравии уже начала сбоить. Поразивший весь мир план строительства футуристического мегаполиса Neom на побережье Красного моря, похоже, будет серьезно скорректирован, если не свернут полностью. Грандиозный проект включал «линейный город» длиной 170 км, морской и горный курорты, а также промышленный и торговый центры мирового масштаба. Он должен был практически во всем соперничать в привлекательности с Дубаем. Но в итоге КСА сильно поубавило свои амбиции. К 2030 году будет построено только 2,4 км проекта, а вместо ожидаемых 1,5 млн жителей к тому моменту хорошо, если наберется 300 тысяч. Суверенный фонд все еще не утвердил бюджет Neom на 2024 год.

Вероятно, денег Королевству на все задумки не хватает. И технические сложности проекта, о которых говорили с самого начала, остаются серьезным тормозом для его реализации. Большая часть наиболее амбициозных планов отодвинута в неопределенное будущее. «Королевство до 2030 года явно ожидает „гонка преследования“ по отношению к ОАЭ, но вопросы о конкурентных преимуществах КСА в этой гонке остаются открытыми, а планы вызывают немало скепсиса в экспертном сообществе. Перспектив „экономического чуда“ пока что явным образом не просматривается», — сказал журналу «Компания» Дмитрий Жантиев.

Хотя в стране принят новый свод законов о развитии предпринимательства, защите прав инвесторов и сокращении затрат на ведение бизнеса, а количество новых инвестиционных сделок за последние годы выросло в два раза, прогнозы по ВВП на 2024-й едва ли можно назвать впечатляющими. Нефтяные доходы остаются решающими для поддержания бюджетного баланса и реализации инвестиций «Видения — 2030».

Латинская Америка

Страны Южно-Американского континента последние сто лет одержимы идеей модернизации, что делает их объектами пристального внимания как экономистов, так и социальных философов. Но помимо модернизационных инициатив, континент был охвачен революциями и мятежами. Ответить на вопрос, в какой именно стране запрос на модернизацию найдет свое наиболее благоприятное воплощение — и найдет ли вообще, — становится все труднее.

Фактическое отсутствие опыта и знаний по организации промышленного производства и созданию технологий, ничтожно развитые инфраструктура и финансовые институты, отсутствие системы современного образования характеризовали латиноамериканскую экономику последние сто лет. И все-таки страны ЛА сделали серьезные шаги в своем развитии: в регионе удалось создать собственную базу для технологического развития, есть задел для наращивания предпринимательских и технических знаний. Проблема в том, что наиболее развитые страны ушли далеко вперед и отставание Латинской Америки пока еще является ее существенной характеристикой.

Регион остается крупнейшим в мире нетто-экспортером продовольствия и сельскохозяйственной продукции, причем обладающим значительными ресурсами неосвоенных сельскохозяйственных земель и пресной воды.

Безусловно, в числе лидеров в Латинской Америке будут традиционно самые сильные экономики региона — Бразилия, Аргентина, Чили. Однако нам интересны страны, чей потенциал намного выше сегодняшних показателей, кто может существенно нарастить свою экономику, а не создавать мизерный прирост к текущему уровню.

Сейчас всеобщее внимание приковал Сальвадор. Эта маленькая сельскохозяйственная страна предпринимает непрекращающиеся попытки выйти из зависимости от внешних сил, диверсифицировать экономику страны, создавая связи, альтернативные американскому доминированию. И в этом ставка сделана на главную угрозу долларовой системе — криптовалюту.

Раньше в Сальвадоре добывали золото и серебро, но деятельность главной добывающей компании, канадской Pacific Rim Mining, была прекращена при большой поддержке населения. За неимением других финансовых ресурсов новый президент Сальвадора Наиб Букеле решил рискнуть — легализовал биткоин. Он официально стал законным платежным средством в стране с 7 сентября 2021 года.

Поначалу иностранцам разрешили постоянное проживание в стране за три биткоина. В дальнейшем стоимость гражданства подскочила — сейчас за него надо выложить $1 млн в биткоинах или USDT. Правительство Сальвадора хочет получать до $1 млрд в год по этой программе — привлекая таким образом цифpoвыe aктивы без трат бюджетных дeнег. На текущий момент Сальвадор владеет 3144 монетами биткоина (купленными и привлеченными), а их рыночная оценка составляет примерно $ 195 млн.

Хотя основным источником BTC в Сальвадоре пока является программа гражданства, ее дополнил еще один эксперимент: строительство города Биткоин-Сити. По замыслу, его жители не будут платить налоги на доходы, имущество и прирост капитала и смогут майнить криптовалюты с помощью энергии вулкана Кончагуа. Средства на строительство планируется привлекать с помощью торговли первыми в мире биткоин-облигациями, которые начнут выпускать в 2024 году.

Чтобы привлечь зарубежных инвесторов, власти Сальвадора начали решительную борьбу с преступностью, уровень которой был одним из самых высоких в ЛА. В рамках кампании уже задержано около 52 тысяч человек, и преступность действительно резко пошла на спад: со 103,6 убийств на 100 тысяч человек в 2015 году до 7,8 убийств на текущий момент.

Сообщения о появлении первого жителя Биткоин-сити появились в августе 2023 года. Майнер из Штатов Корбин Киган поселился там, не дожидаясь окончания строительства города. Он уверен, что «это место станет лучшим на Земле», а «биткоин распространится по всему миру, и всем придется адаптироваться к нему, как это происходит в Сальвадоре».

Африканские львы

Несмотря на традиционный в отношении Африки скепсис, конкуренция за присутствие в ней растет. Но смогут ли африканские страны воспользоваться ростом внимания к себе, чтобы преобразиться из слабых котят в мускулистых и когтистых хищников?

До пандемии коронавируса выделяли «шесть африканских львов развития»: Кению, Эфиопию, Гану, Нигерию, Мозамбик и ЮАР. При этом на все африканские страны в 2020-м году приходилось только 2,2% мирового экспорта и 2,9% импорта. За время кризиса все они экономически просели, и львы как раз сильнее других — из-за наибольшей вовлеченности в мировую торговлю, которую разрушила пандемия. В настоящий момент все прежние оценки можно отбросить и начать заново проводить ревизию на предмет перспектив.

Сейчас Африка участвует в глобальном производстве в основном в качестве источника углеводородов и других полезных ископаемых. Экспортеры сырья часто демонстрируют самые низкие темпы роста, поскольку больше всего подвергаются неоколониальной эксплуатации. А доля континента в мировой торговле промежуточными товарами составляет лишь 3%. По оценкам Всемирного банка, в глобальные производственно-сбытовые цепочки в обрабатывающей промышленности интегрированы лишь Кения, Марокко, Намибия, Танзания, Тунис, Эфиопия и ЮАР. Основным драйвером роста для Марокко и Туниса выступает Европа, которая сама переживает не лучшие времена, а для Кении, Танзании и Эфиопии — Азия, находящаяся на подъеме.

По-прежнему норма прибыли в Африке выше, чем в других развивающихся регионах. В отдельных странах этот показатель может быть существенно выше. Традиционно в этот список попадала Кения. И сегодня эта страна остается в числе претендентов на быстрые темпы роста.

Согласно данным МВФ, страны Восточноафиканского сообщества (ВАС), куда входит и Кения, продемонстрируют самый высокий рост ВВП — 6,7%. Ее близость к центрам нового глобального интеграционного объединения — БРИКС тоже будет играть свою роль.

Страна демонстрирует успехи в области инновационного развития, креативных индустрий, входя в тройку лидеров вместе с ЮАР и Нигерией. Но именно продовольственная ориентация — один из локомотивов развития для Кении. Страна является как производителем продуктов, так и крупным хабом для всего континента. Помимо прочего, у Кении есть развитая инфраструктура, сеть железных и автомобильных дорог, в том числе связывающая ее с соседними странами.

При этом темпы вовлечения Кении, Танзании, Эфиопии в глобальные рынки сопоставимы с темпами рубежа 1990-х и 2000-х для Вьетнама и Польши, добившихся очень хороших результатов в своем экономическом развитии.

В то же время у Кении наблюдается внешнеторговый дефицит (–$13 млрд). Страна вынуждена импортировать в большом количестве нефть, нефтепродукты, промышленное оборудование, сельскохозяйственные машины и транспортные средства, черные металлы, синтетические смолы, лекарственные препараты. Выравнивать баланс довольно трудно, поскольку экспорт страны ориентирован на такие же бедные страны, как и она сама.

Сельское хозяйство страны может быть существенно модернизировано, что должно привести к росту урожайности. Для модернизации требуются технологии вместе со специалистами, инвестиции, стабильность и предсказуемое развитие. Однако скептическое отношение к Африке в целом и даже к ее лидирующим странам трудно преодолеть.

Если Кения только знакомится с возможностями объединения БРИКС, то ЮАР уже непосредственно участвует в нем. Однако и это не позволяет рассчитывать на существенный рывок в развитии Южно-Африканской Республики, считает африканист, профессор НИУ ВШЭ Ирина Филатова. По ее мнению, ситуация в этой стране далека от стабильности.

«В Африке вообще вряд ли появятся сильные экономики в традиционном смысле. Если и будет наблюдаться рост, это все равно не индустриальное развитие. В Африке не будет развитой промышленности в привычном понимании, как это было в Юго-Восточной Азии», — сказала Филатова.

Конечно, Африка должна быть богаче, отмечает эксперт. Постоянно появляются данные о новых месторождениях полезных ископаемых, их добывают все больше, но кругом идут конфликты, снова пошли перевороты. Какую-то часть населения африканских стран, таких как Намибия и Ботсвана, где более спокойно, торговля полезными ископаемыми сделает богаче, считает Филатова. Но в ЮАР спокойствия пока не видно, причем на данном этапе вся политика страны с антизападными демаршами не идет ей на пользу, а систематически разрушает прежние достижения, подчеркивает эксперт.

Африканист, кандидат исторических наук Александр Зданевич также считает, что говорить об африканских странах в контексте появления «новых экономических тигров» некорректно. «По тем показателям, что у нас на руках, из всех доступных источников прорывов ни в ДРК (одной из самых богатых природными ресурсами стран), ни в Кении, ни в других странах не наблюдается. Кения входит в зону разрыва между бывшей метрополией, Великобританией, и китайским проектом „Один пояс — один путь“, и она абсолютно несамостоятельна», — сказал Зданевич журналу «Компания».

По его мнению, те капиталы, которые попадают в Африку, практически не улучшают, а чаще всего ухудшают положение дел. Пока африканские страны не могут быть достаточно субъектны, чтобы стать «тиграми» или «львами». У них может быть какой-то рост в отдельных кластерах, но это всегда благодаря серьезным внешним усилиям. И как считает Зданевич, Африка будет еще долго объектом, а не субъектом.

«Африка кипит и бурлит, но это не то бурление, которое мы наблюдали в 90-х, когда речь шла о Юго-Восточной Азии», — сказал Зданевич.

Европейский «зверинец»

Если с традиционно отстающими регионами все более-менее понятно, то как обстоят дела с «тиграми» в некогда самой развитой части мира — Европе? Ведь ее восточная часть и была интегрирована в западную с прицелом на существенные экономические улучшения.

Безусловно, Польшу можно считать страной, которая выиграла от интеграции, став наиболее развитым государством бывшего Восточного блока. Но наиболее ярким примером действительного рывка, возможно, будет Венгрия. До кризиса 2008 года страна демонстрировала один из лучших показателей экономического развития среди «молодых» членов ЕС. И к 2014-му вновь вышла на лидирующие позиции. Такие успехи сделали Венгрию наиболее привлекательной для инвестиций в странах Европы. Среди 50 крупнейших компаний Венгрии бóльшая часть принадлежит иностранному капиталу — Германии, Японии, Нидерландам, Великобритании, США, Южной Корее, Сингапуру. Венгрия привлекает не только европейских инвесторов, активно сотрудничая с самой развитой экономикой мира — КНР. К тому же она стремится занять высокие позиции на рынке высокотехнологичной продукции. В 2022 году в стране был открыт завод Lenovo (Китай) по производству высокопроизводительных рабочих станций и серверов. За год им был произведен 1 млн устройств, продукция экспортируется в 69 стран мира. В Венгрии развита также автомобильная промышленность, металлообрабатывающая, химическая. Также Венгрия производит продовольственные товары — 7% от всего экспорта, достаточно высокий показатель.

Пожалуй, Венгрия — одна из немногих экономик второго или даже третьего эшелона, которая отличается характеристиками «новых тигров». Но как будет развиваться Венгрия дальше?

Сейчас в стране наблюдается спад промышленного производства, в декабре 2023 года оно сократилось на 8,7% из-за кризиса в Германии, а это крупнейший рынок Венгрии. Ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН Александр Стыкалин отмечает, что Венгрия экономически все еще очень сильно зависит от Евросоюза, от его внутреннего рынка, несмотря на шаги к большей экономической диверсификации. Общее состояние экономики ЕС будет влиять и на Венгрию. Причем, несмотря на усиливающееся фрондерство премьер-министра Виктора Орбана по отношению к властям ЕС, элиты Венгрии не готовы во всем поддерживать этот курс — слишком тесно они завязаны на другие европейские страны.

«Орбан игрок, но не авантюрист, он не будет совершать слишком резких жестов, способных слишком сильно противопоставить страну Европе, зная о том, что слишком явная фронда ослабит и его поддержку внутри страны, усилятся выступления оппозиции», — сказал Стыкалин журналу «Компания».

Примерно 78% венгерского экспорта приходится на страны Евросоюза, на Германию — 28%. Около 71% импорта поступает из ЕС, 24% — из Германии и только 9% — из Китая. Чтобы разнообразить направления своего экспорта и импорта, Венгрии нужно проводить независимую экономическую политику, а в условиях санкционной войны это затруднено. Тем более что Венгрия не имеет выхода к морю и ей будет очень трудно наладить альтернативные пути внешней торговли. Однако страна не оставит попыток улучшить свое положение. Советник по политическим вопросам и однофамилец премьер-министра Балаж Орбан, автор книги Hungarian way of strategy, подчеркнул в одном из интервью, что цель Венгрии на ближайшие десять лет — стать новой «средней силой» Европы.

На родине «тигров»

Юго-Восточная Азия уже показывала способность «рожать» наиболее успешные модернизирующиеся экономики, и процесс этот вовсе не заглох. Потенциал региона все еще огромен благодаря людским ресурсам и положению в мировой экономике. К новым участникам этой категории с разной долей условности уже можно приписать Малайзию и Таиланд, однако Вьетнам и Индонезия, наверное, больше всего заслуживают, чтобы в перспективе стать «новыми тиграми».

Вьетнам уже окрестили «ярким пятном» в Азии, противоречащим общим тенденциям замедления роста. И хотя пандемия нанесла экономике страны серьезный удар, все же она не смогла остановить поступательное развитие, которое страна демонстрирует уже три десятилетия. Явные амбиции Вьетнама — быть и оставаться одним из лидеров в микроэлектронике — подкреплены планом подготовить к 2030 году 50 тыс. инженеров. США планируют инвестировать до $8 млрд в производство микросхем во Вьетнаме. Страна активно развивает портовую и прочую инфраструктуру, включая законодательство и производственную базу.

Британские и американские аналитические центры пророчат Вьетнаму возможность стать одним из новых индустриальных центров мира. Такие гиганты, как Intel и Apple, переносят свое производство во Вьетнам. Страна становится конкурентом Китаю и Индии благодаря преимуществам в виде дешевой рабочей силы и привлекательных условий для иностранных инвесторов. Однако западные партнеры уже предупредили вьетнамское руководство, что недопустимо медлить с развитием инфраструктуры. Другими словами, амбициозность Вьетнама была замечена западными странами, но для реализации всех планов требуется более высокая интеграция в западный бизнес. На данном этапе это означает определенную политизацию экономики, от чего страдают многие страны, вынужденно выбирая альянсы.

У Вьетнама традиционно хорошие отношения с Россией, в Ханое считают Москву одним из приоритетных союзников во внешней политике и определенным гарантом независимого развития. Вьетнам не поддерживает санкции против России, считая их несправедливыми. Однако западные страны продолжают оказывать давление на страну с учетом того, что товарооборот Вьетнама и США — $92,2 млрд против $7 млрд оборота с Россией.

Российскому бизнесу доступ на вьетнамский рынок фактически перекрыт — минимум на время проведения СВО, отмечает президент Национального координационного центра международного делового сотрудничества (НКЦ) Кирилл Бабаев. «И в принципе, получить прибыль выше среднего уровня, даже просто найти нишу, уже не удастся ввиду высокой конкуренции со стороны западных и восточноазиатских компаний: рынок не просто поделен, этим партнерам отдается полный приоритет со стороны власти. И доступ в стратегические отрасли вьетнамской экономики закрыт под давлением США», — сказал Бабаев.

Но вместе с тем, чтобы продолжить рост, Вьетнаму предстоит преодолеть ловушку среднего уровня доходов (он фактически в нее уже попал) и добиться преобладания качественных составляющих роста за счет перехода к инновационному этапу развития (цифровой революции в том числе), подчеркивает Бабаев. Не считая высоких темпов экономического роста, Вьетнам пока не дотягивает до звания «экономического тигра», имея лишь средние доходы на душу населения и низкую производительность труда. Страна даже не получила от международного сообщества статуса рыночной экономики. Бабаев отмечает, что темпы прироста ВВП Вьетнама начали снижаться и до конца 2020-х годов не превысят 4–5%, тогда как в последние 20 лет были на уровне 6–7%.

В более благоприятном положении остается экономика Индонезии, которая сейчас на 16-м месте в мире, но по прогнозам, выйдет на 4-е к 2045 году. И в отличие от многих других кандидатов в «тигры» — за счет промышленного производства. У Индонезии огромный потенциал внутреннего рынка — одно из важнейших условий развития национальной промышленности. Население уже — 270 млн человек, и оно растет. Также растет доля платежеспособного среднего класса: к 2029 году он составит приблизительно 100 млн человек. В стране возникает огромная емкость рынка для услуг в формате B2B. Уже сейчас в Индонезии более 60 млн малых и средних бизнесов, которым объективно нужны различные услуги. Консалтинг, образование, финансы, техническое обслуживание — все это потребует привлечения большого числа специалистов.

И российским предпринимателям, инженерам, программистам критически важно не упустить возможность взаимодействия с этой страной. Кирилл Бабаев отмечает, что перспективными для российских инвесторов в Индонезии могут быть и более традиционные сферы. В частности, добыча и переработка минерального сырья, золотодобыча, производство олова, добыча и переработка ильменита и рутила (источники диоксида титана). Также возможна организация сборочного производства востребованной в Индонезии российской военной техники, в частности БТР и БМП, грузовиков «Урал», а также специально модернизированного самолета «Супер Джет 100» на авиационном заводе в Бандунге. Инвестиции в рыбную промышленность, в частности в разведение креветок. Также не лишено смысла приобретение контрольного пакета частного индонезийского банка для обслуживания внешнеторговых операций и российских инвестиций в Индонезии.

Итоги

Надо отметить, что «новые экономические тигры» — категория весьма далекая от устойчивых характеристик, особенно это касается перспектив промышленного развития. Скорее, можно говорить о точках роста в отдельных кластерах, нежели о принципиальном изменении в экономическом статусе отмеченных стран. За некоторым исключением. Те, кто и так демонстрировал хорошие результаты, будут бороться за них и дальше. Те же, у кого очень низкие стартовые позиции, но есть потенциал для роста, будут и дальше зависеть от множества внешних обстоятельств, которые не факт, что сложатся в их пользу. В любом случае экономическое сотрудничество, инвестиции, партнерство с любой из перспективных стран — это довольно серьезные риски. И кто хочет сделать ставку на потенциальных «тигров», должен и сам быть «тигром», демонстрируя решимость и упорство.