Осколки «Сколково»

«Сколково» уже давно скомпрометировало себя неоправданно высокими расходами. Чего стоит только один скандал с депутатом Госдумы Ильей Пономаревым, получившим за лекции $750 000. В попытке оправдать и сохранить свое существование «Сколково» вот уже пару лет пытается сократить расходы. Однако и это благое намерение становится очередным булыжником дороги, ведущей в ад.

Начали за здравие

Сокращать расходы руководство наукограда решило за счет резидентов. «В 2010 г., когда „Сколково“ только формировалось, фонд активно зазывал к себе перспективные компании, обещая им западный венчурный подход, минимум бюрократии, а также поддержку не только на стадии разработок, но и на стадии коммерциализации, — рассказывает совладелец компании „Фарма Био“ Юрий Дейгин. — И надо признать, что в первые годы существования фонда все эти обещания выполнялись. Но в 2013 г. ситуация изменилась».

«Фарма Био» — результат многолетней деятельности двух поколений семьи Дейгиных. Владислав Дейгин возглавлял одну из лабораторий Института биоорганической химии им. М.М. Шемякина и Ю.А. Овчинникова АН СССР и принимал участие в разработке заказанного Минобороны иммуномодулятора «Тимоген». В 1989 г. препарат успешно вышел на рынок, а немного позднее Дейгин-старший создал первый в Академии наук СССР Всесоюзный инженерный центр пептидных препаратов и достаточно быстро смог найти зарубежного партнера. Так постепенно появилась ГК «Пептос».

Разработки Владислава Дейгина относятся к пептидным препаратам. Пептиды — небольшие фрагменты белков, состоящие из 2–50 аминокислот. По словам Юрия Дейгина, если в остальной фармацевтике российские лекарства уже давно уступили первенство зарубежным, то пептидная компетенция в нашей стране до сих пор находится на мировом уровне.

В 2010 г. представители «Сколково» предложили положить фармацевтические разработки Дейгиных в основу одного из флагманских проектов биомедицинского кластера фонда. Уже тогда произносились патриотические речи об импортозамещении и о том, что отечественные разработки не должны уходить за рубеж. Поддержку в «Сколково» обещали масштабную, и профессор Владислав Дейгин согласился возглавить специально созданную под проект компанию «Фарма Био», которая вошла в самую первую группу из 16 резидентов. В активе нового проекта было целых пять инновационных разработок, в числе которых и препарат для борьбы с болезнью Альцгеймера. Стоит отметить, что такой препарат очень актуален в Европе и США. В этих странах большая продолжительность жизни, а болезнь Альцгеймера — это болезнь пожилых, за профилактику и лечение которой там готовы платить.

«До сколковского проекта мы уже потратили на разработку этих препаратов более $12 млн. А по условиям грантового соглашения со «Сколково», мы должны были привлечь дополнительные инвестиции в размере 60 млн руб., чтобы получить грант на 541 млн руб., — рассказывает Юрий Дейгин. — Эти средства мы смогли привлечь от нашего канадского инвестора. Работа пошла. В 2011 г. «Сколково» с помпой отмечало подписание нашего лицензионного договора с крупным международным концерном «Берлин-Хеми».

Официальный пресс-релиз на сайте «Сколково» гордо провозглашал: «Генеральный директор технопарка «Сколково» Сергей Курилов высоко оценил достигнутое соглашение, отметив, что активность «Фарма Био» в работе с фондом и технопарком сыграла существенную роль в этом успехе стартапа.

Работы велись по следующей схеме: сначала были определены цели грантового соглашения, на которые фонд выделял деньги. Затем «Фарма Био» направила в фонд предварительный план работ и исследований, необходимый для их достижения. Далее из этого плана формировались смета расходов и календарный план, включающий майлстоуны по каждому этапу, которые подписывались сторонами в качестве приложений к соглашению о предоставлении гранта. При условии успешного выполнения всех майлстоунов компания получала следующий транш. «Если какие-то майлстоуны календарного плана не были выполнены, то, по условиям договора, деньги мы получить просто не могли, — рассказывает Юрий Дейгин. — Поэтому мы сразу договорились с фондом, что в календарный план будет включен только тот минимальный набор мероприятий, длительность которых можно с большой долей уверенности предсказать. Но помимо пяти-шести мероприятий, прописанных в календарном плане, для достижения целей проекта нам, конечно же, необходимо было делать и кучу других вещей — например, проводить промежуточные или дополнительные исследования наших препаратов».

Альцгеймер в «Сколково»

В 2013 г. в «Сколково» сменилось руководство. «Новые руководители собрали резидентов „Сколково“ и объявили, что „политика партии“ изменилась, — вспоминает Юрий Дейгин. — По сути, было объявлено, что ранее провозглашенная антибюрократическая политика окончена, и отныне каждое действие и каждая трата резидентов будут сначала документально согласовываться, а затем тщательно проверяться. И не только отныне, но еще и задним числом новая политика будет применена к деятельности резидентов за все прошлые годы».

Руководство кластеров тоже менялось: в 2012 г. пост директора IT-кластера неожиданно покинул Александр Туркот, спустя некоторое время его место занял Игорь Богачев; в 2014 г. поменялось руководство в кластере космических технологий и телекоммуникаций — Сергея Жукова сменил Алексей Беляков. В 2013 г. новый директор появился и у кластера ядерных технологий, им стал бывший директор по стратегии и инвестициям «Росатома» Игорь Караваев. Но чаще всего власть менялась в биомедицинском кластере. «Я работала в команде „Сколково“ в 2011–2013 гг., — на условиях анонимности рассказывает бывший сотрудник фонда „Сколково“. — За эти годы поменялись два официальных директора биомед-кластера (Игорь Горянин, 2010–2012; Дзики Марек, 2012–2013; с 2013 г. — Кирилл Каем. — Прим. „Ко“), а также был исполняющий обязанности директора кластера сотрудник. Изначально задачей кластера было создать инновационную среду в сфере биотехнологий в России, поддержать стартапы в области медицины и медицинских девайсов, дать им дорогу в бизнес. С годами грантовая политика, регулирующая выдачу и трату грантов, претерпевала изменения, в нее вносились поправки. Перед получением гранта компания — участник проекта, пройдя независимую экспертизу и грантовый комитет, подписывала со „Сколково“ соглашение, в рамках которого определены этапы, работы, затраты. Так как ранние НИКОР-проекты всегда живые, что-то приходится в них менять по ходу работы, например, перераспределять бюджеты одобренных ранее статей трат и пр. К примеру, если намеченные научные испытания не показывали ожидаемой эффективности, компания всегда имела право обратиться к своему куратору в кластере и пройти процедуру одобрения внесения изменений в ранее установленный план проекта. После одобрения подписывалось дополнительное соглашение, и команда продолжала работу. Понятно, что любые выданные государственные средства всегда проходят проверку на целевое расходование. И конечно, любые выданные гранты внимательно отслеживались, отслеживалась работа команды, делались выездные проверки, внимательно проверялись отчеты».

Со временем работа с отчетностью явно стала превалировать над возможностью что-то менять на ходу в живых проектах.

Через некоторое время компании «Фарма Био» сообщили, что последний транш гранта (113 млн руб.) «Сколково» выплатит только наполовину, да и то при условии, что компания сможет сначала найти соинвестиции на оставшуюся половину. «Фарма Био» согласилась на такие условия и нашла соинвесторов, но деньги до сих пор так и не получила. А вместо этого получила сначала одну проверку в октябре 2013 г., которая, впрочем, никаких значимых нарушений не выявила, а в апреле 2014 г. — другую, которая, уже не мелочась, объявила нецелевыми расходы в размере 59 млн руб., потраченные в 2011–2012 гг. на клинические исследования двух препаратов проекта, обосновывая это тем, что в перечне майлстоунов данные исследования не значились. В мае 2014 г. на компанию был подан иск в суд, и через некоторое время по ходатайству «Сколково» ее счета оказались замороженными.

«После этого наш канадский инвестор попросил нас выкупить его долю и зарекся еще когда-либо работать в России, — рассказывает Юрий Дейгин. — Но мы не сдаемся. Правда на нашей стороне, и мы знаем, как нужны пациентам разрабатываемые нами препараты. Например, один из них — для профилактики и лечения болезни Альцгеймера — уже почти готов к тестированию на людях, но средств нет, и вся научная деятельность компании приостановлена. Если бы „Сколково“ те деньги, которые оно потратило на зарплаты своих юристов, выступающих против нас в суде в течение двух лет, направило на завершение разработки нашего препарата против Альцгеймера, мы бы уже начали его клинические исследования. Но новые приоритеты „Сколково“ отлично видны на сайте арбитражного суда: в системе значится более десятка исков „Сколково“ против своих резидентов. Более эффективного средства уничтожения инновационной экосистемы в нашей стране представить трудно. Какой инноватор в здравом уме после этого захочет сотрудничать с такими „институтами развития“?»

Пресс-служба «Сколково» прокомментировала ситуацию кратко: «Фонд „Сколково“ считает необходимым воздержаться от каких-либо комментариев до решения суда».

Голодные игры

В 2011 г. компания Parallels получила от «Сколково» грант в размере 150 млн руб. на разработку «облачной» программной платформы. На эти средства Parallels планировала нанять 140 инженеров и закупить оборудование. 225 000 руб. Parallels потратила на обеспечение питания в офисе: чай, печенье, фрукты... Правила фонда не запрещали использовать гранты в том числе и на питание сотрудников в офисе. Но «печеньки» вышли Parallels боком.

И даже не важно, что срок действия гранта закончился в первой половине 2012 г., а аудит проводился в конце 2013 г. Важно, что за это время правила фонда изменились — теперь грант не может расходоваться на питание в офисе, и за давно съеденные «печеньки» Parallels должна заплатить «Сколково» 225 000 руб.

«Лишить фонд „Сколково“ права судиться с кем-либо никто не может, — считает управляющий партнер коллегии адвокатов „Старинский, Корчаго и партнеры“ Владимир Старинский. — Как известно, управление имуществом „Сколково“ вряд ли можно назвать блестящим. Если ранее были допущены ошибки и кто-то незаконно этим воспользовался и потратил деньги нецелевым образом, почему не посудиться?»

Parallels отстаивать права на чай не стала и предложила «Сколково» мировое соглашение, которое было подписано в ноябре прошлого года. 225 000 руб. фонд получил обратно. Но большинство резидентов «Сколково» пытаются отстаивать свои интересы.

Волков бояться, в суд не ходить

«На текущий момент фондом направлено 10 исковых заявлений (из них в 2015 г. — восемь) к участникам на общую сумму 152,3 млн руб. (из них в 2015 г. — на 107 млн руб.). — сообщила „Ко“ пресс-секретарь „Сколково“ Александра Барщевская. — Из рассмотренных исков удовлетворено семь — на 72,2 млн руб. Остальные иски находятся в стадии рассмотрения».

Некоторые из опрошенных корреспондентом «Ко» представителей компаний — резидентов «Сколково» от официальных комментариев отказались. «У нас были джентльменские соглашения с фондом, которые они нарушили, — объяснил „Ко“ хорошо знакомый с ситуацией представитель одного из резидентов. — Пока мы надеемся на честность нашей судебной системы и верим, что сможем обойтись без информационной войны».

Так, например, компания «Лазерпарк» в 2012 г. получила грант на проект «Волоконный фемтосекундный лазер с высокой стабильностью излучения для использования в медицинских и технологических целях» в размере 25 млн руб. Грант был поделен на два транша, первую часть компания получила в 2012 г., вторую — в 2013‑м. А в 2015 г. юристы «Сколково» подали иск «о взыскании неиспользованных денежных средств» на 2,5 млн руб. Руководство «Лазерпарка» с иском не согласилось, однако первый суд принял решение в пользу истца. Апелляционный суд в январе этого года также оставил жалобу без удовлетворения. В запасе у «Лазерпарка» есть еще две инстанции.

В 2011 г. компания «Оптоган» получила разрешение «Сколково» на открытие исследовательского центра для создания новых технологий в светодиодной промышленности. На грант фонда был разработан светодиодный модуль Optogan Х10, который компания запустила в производство уже в 2012 г. Optogan X10 позиционировался как совместная разработка компании «Оптоган» и инновационного центра «Сколково», не имеющая мировых аналогов. «Уникальная технология производства Optogan X10 позволяет создавать светодиодные модули, размеры и мощность которых адаптируются под конкретные требования заказчика и обладают высокой эффективностью и плотностью светового потока», — говорится на сайте «Сколково». Размер гранта, выданного «Сколково», «Оптоган» не раскрывает. Но в 2015 г. «Сколково» подало исковое заявление на 29 млн руб. «о взыскании денежных средств по соглашению о предоставлении гранта». В «Оптогане» корреспонденту «Ко» подтвердили, что будут отстаивать в суде свои интересы. Суд назначен только на апрель, заранее раскрывать свои козыри «Оптоган» не хочет.

«Как указывает истец — компания „Фарма Био“ — в своем встречном исковом заявлении к фонду „Сколково“, возможность возврата грантовых средств установлена только с 11 декабря 2013 г. в связи с внесением изменений в положение о грантах, утвержденное советом фонда 25 апреля 2012 г., тогда как ранее, в первоначальной редакции положения, было определено, что фонд не вправе требовать возврата грантовых средств, — комментирует иски „Сколково“ к резидентам управляющий партнер юридического бюро „Гамбит“ Александр Соколов. — Грантополучатели оспаривают одностороннее изменение фондом „Сколково“ процедуры аудита расходования средств».

Пока «Сколково» учится экономить и экспериментирует с грантовой политикой, жизнь идет своим чередом. Например, суды «Сколково» против «Фарма Био» продолжаются вот уже более двух лет. Работы не ведутся, разработки устаревают. Фармацевтика — быстроразвивающийся сектор: чтобы оставаться в лидерах, нужно держать темп. «В новые отечественные препараты, в импортозамещение, о котором сейчас столько говорится, мы вложили порядка $15 млн, и еще около $10 млн — государство, — рассуждает Юрий Дейгин. — Требуя возвращения десятой доли гранта через суд, „Сколково“ ставит под угрозу весь проект, рискуя превратить в прах все 541 млн руб. государственных денег. Ведь даже если суд поддержит требования „Сколково“ взыскать эту сумму, взять компании их будет неоткуда, и она вынуждена объявить о банкротстве. Из-за приостановления финансирования до заложенной в проект стадии коммерциализации (по плану должны были выйти на положительные денежные потоки в 2017 г.) мы так и не дошли. Сейчас регулярно общаемся с потенциальными инвесторами, интерес к нашим разработкам есть. Но все ждут, чем закончится конфликт со „Сколково“: никто не готов вкладываться в проблемный актив. При неблагоприятном развитии событий нам придется оставить эти разработки и начать развивать другие наши идеи. Но сроки появления отечественных препаратов вместо импортных отодвинутся еще лет на десять».