Осмысленный и беспощадный
Мультикультурная молодежь, громившая в конце октября парижские кварталы, начала расходиться по домам после того, как президент Жак Ширак обещал поддержать санкции США в отношении Сирии. Народные бунты в очередной раз доказали свою эффективность в качестве инструмента политической манипуляции.
Сожженные машины и разбитые витрины оказались куда более весомым аргументом для французского руководства, упорствующего в своем видении ближневосточных проблем, чем доклады американских экспертов и тезисы Совета Безопасности ООН. Арабские погромщики помогли Вашингтону получить надежного союзника в решении сирийского вопроса. Парижские обыватели побаиваются выходить на улицы, биржевые спекулянты сбрасывают евро и акции французских компаний. На этой волне Соединенные Штаты могут рассчитывать даже на поддержку Шираком военной операции против Ирана. Многих экспертов настораживает тот факт, что парижские бесчинства напрямую послужили решению задач американской внешней политики. Конспирологическая версия о причастности госдепартамента США к недавним событиям во Франции становится все более популярна.
Погромы в арабских гетто в конце 1970-х годов вынудили французское руководство развернуть ряд социальных программ поддержки мигрантов с Ближнего Востока и из бывших африканских колоний. Миллиарды франков, потраченные в последующие 30 лет на ассимиляцию и социализацию мигрантов, должны были бы окончательно решить «арабский вопрос». Переселенцы легко получали гражданство, муниципальное жилье, работу и страховку, но культурная нетерпимость между «старыми» и «новыми» французами только нарастала. Недовольство последних проявляется едва ли не каждый год в форме уличных беспорядков.
На этот раз поводом к социальному взрыву послужила гибель двух трудных подростков-арабов, которые спрятались от преследующих их полицейских на электроподстанции и получили разряд тока. «ЧП районного масштаба» через несколько недель отозвалось даже в инертной Греции. Система социальных гарантий, на которой держалось более или менее мирное сосуществование народов, населявших европейские страны, дала трещину, и местные политики с надеждой прислушиваются к заокеанскому «большому брату», взгляды которого на этнические проблемы еще недавно казались им грубыми и недальновидными.
Автобусные споры
Немало масштабных исторических процессов начиналось с нелепых случайностей и локальных конфликтов вроде гибели двух арабских хулиганов. Позднее за ними вырисовывались заказчики, которые либо сами «бросали первый камешек», либо вовремя успевали «оседлать» вызванную им лавину. Так, кампания за отмену расовой сегрегации в США началась со спора за место в автобусе, в который со временем вступили федеральные чиновники во главе с президентом, ФБР, правозащитники, Ку-Клукс-Клан и еврейское лобби.
Весной 1963 года в городишке Монтгомери, штат Алабама, пожилая негритянка Роза Паркс отказалась уступить место в автобусе белому мужчине. Местный суд, основываясь на сегрегационных законах штата, приговорил ее к штрафу в $14 000. За год с лишним апелляция Паркс прошла все судебные инстанции США и оказалась в верховном суде. Большому жюри пришлось признать, что закон о сегрегации штата Алабама не соответствует конституции страны. Негритянский юрист и проповедник Мартин Лютер Кинг, консультировавший сторонников Паркс, воспользовался этим решением, чтобы развернуть борьбу против расовой дискриминации в Южных штатах. Она вылилась в народное восстание, получившее название «Лето свободы».
Летом 1964 года, когда Белый дом и Капитолий вовсю готовились к новой избирательной кампании, в Миссисипи вспыхнул новый расовый скандал. Власти штата самовольно установили имущественный порог и ценз грамотности при регистрации избирателей, которые смогли пройти лишь 6,7% темнокожего населения штата.
После того как в СМИ была опубликована эта цифра, в штат Миссисипи начали съезжаться тысячи черных активистов, представителей правозащитных организаций, хиппи, студентов и просто скучающих молодых людей, предчувствовавших возможность поучаствовать в «большой антиправительственной буче». Целью акции, по заявлению организаторов, стало «обеспечение реализации 15-й поправки к конституции», которая устанавливала равные избирательные права гражданам США.
Методы поначалу использовались вполне мирные. Правозащитники, например, открыли в Миссисипи 30 «школ свободы», где темнокожие, которые не прошли проверку грамотности, могли до окончания регистрации избирателей научиться читать и писать, а также прослушать лекции по истории Черной Америки и философии Движения за гражданские права. Классы были переполнены: занятия посещали более 3000 человек.
Организатор кампании – Совет федеративных организаций Миссисипи – также применял в борьбе за права афроамериканцев классические политтехнологии – например «размывание электората». Кандидаты от демократической партии, которая традиционно позиционировала себя защитницей этнических меньшинств и опиралась на их поддержку, получили серьезного конкурента. Новая Партия Свободы Миссисипи, в списки которой вошли популярные черные активисты, на выборах победить конечно же не могла, но рост ее рейтингов вынудил местных демократов искать сотрудничества с организаторами акции.
Проповедник и агнцы
Превращение безобидного правозащитного мероприятия в акцию неповиновения, а затем и в массовые народные волнения произошло по вине местного Ку-Клукс-Клана, который почему-то первым открыл огонь. Негритянские активисты Джеймс Эрл Чейни, Эндрю Гудман и Майкл Швермер в рамках кампании начали расследование недавнего поджога негритянской церкви в Филадельфии. Поскольку опыта подобной работы правозащитники не имели, их расследование сводилось в основном к тому, чтобы бомбардировать информационными запросами местное отделение полиции.
Полицейских, многие из которых по ночам надевали белые колпаки, это заставляло нервничать. Один из них – помощник шерифа Сесил Прайс однажды остановил за превышение скорости машину, в которой ехали правозащитники. Прайс выписал им штраф и отпустил, после чего связался со своим другом – проповедником Эдгаром Рэем Килленом, находящемся на более высокой ступени посвящения в ККК. Тот сообщил Прайсу, что еще в апреле 1964 года «великий дракон» Миссисипи Сэм Боуэрс издал «директиву №4», смысл которой сводился к необходимости истребления правозащитников и негритянских активистов. Прайс, Киллен и несколько вызванных на подмогу членов ККК догнали машину с Гудманом, Швермером и Чейни, столкнули ее с шоссе, а затем расстреляли правозащитников из полицейских дробовиков.
Эта история всколыхнула всю страну. Погромы, впрочем, начали сами белые южане. Они отстреливали на улицах «распоясавшихся» темнокожих, нападали на «школы свободы». За лето были сожжены или закиданы самодельными бомбами 37 церквей, прихожанами которых являлись афроамериканцы, а более 1000 черных активистов арестованы и жестоко избиты офицерами полиции. В ответ начались марши протеста, студенческие демонстрации и на этот раз уже черные погромы.
Если местные власти сквозь пальцы смотрели на «белый реванш Юга», и даже содействовали ему, то Вашингтон видел в борьбе с расовой дискриминацией возможность положить конец «самостийности» Южных штатов и всячески поддерживал черное движение.
Расследование дела об убийстве Гудмана, Швермера и Чейни было поручено ФБР, и, хотя его директор Эдгар Гувер сам не жаловал радикалов, саботировать приказ президента Линдона Джонсона он не решился. К началу зимы по подозрению в причастности к убийству были арестованы 19 человек, семь из которых жюри присяжных верховного суда США признало виновными. Глава ККК в Миссисипи Сэм Боуэрс получил семь лет тюрьмы. Проповедник Киллен тогда избежал возмездия – одна из присяжных отказалась судить святого отца. Уже в наше время общественные организации Миссисипи возобновили процесс, и он получил 60 лет тюрьмы за тройное убийство.
Зачистка на Юге
Победа борцов за десегрегацию Юга во многом была предопределена благодаря союзничеству черных активистов с еврейскими религиозными и общественными объединениями, которые концентрировали мощные финансовые ресурсы и обеспечивали лоббистскую поддержку «Лета свободы» на высшем властном уровне. Эндрю Гудман и Майкл Швермер, павшие в борьбе за десегрегацию Юга, оказались членами еврейской общины Нью-Йорка, и вскоре на одном из маршей протеста Мартин Лютер Кинг был замечен рука об руку с раввином Авраамом Джошуа Хешелем. Акт о гражданских правах 1964 года и Акт об избирательных правах 1965 года, уравнявшие чернокожих в правах с этническим большинством, были написаны в конференц-зале Религиозного центра реформистского иудаизма.
Финансово поддерживать движение за равные гражданские права черного меньшинства еще в 1920 – 1930-х годах начал Юлиус Росенвальд, глава торговой компании Sears Holdings Corporation. Во многом благодаря его «правильной» политической позиции сегодня эта фирма контролирует третью в мире по величине после Wal-Mart и The Home Depot ритейлерскую сеть. На деньги Росенвальда и его единомышленников было создано более 2000 школ для чернокожих, а также три университета: Howard, Dillard и Fisk. В этих учебных заведениях в разное время проходили обучение до 40% чернокожих Юга. Sears также являлась финансовым донором ключевых организаций американских евреев – американского еврейского комитета, еврейского конгресса США и антидиффамационной лиги и, по сути, – генеральным спонсором «Лета свободы».
Благодаря Росенвальду Ку-Клукс-Клан стали воспринимать в Вашингтоне как оплот политического сепаратизма Южных штатов, угрожавшего целостности страны. При таком раскладе «омерзительные пережитки рабовладельческой эпохи» были обречены на поражение. В прогрессе цветного населения госдепартамент видел процесс, способствующий развитию федерализма, а глава Sears – отличный способ повысить свои политические ставки и заодно подмять под себя рынки на Юге. Символично, что в 1964 – 1965 годах обанкротилось множество компаний, которые считались спонсорами Ку-Клукс-Клана, в том числе и монополист в игорном бизнесе штата Миссисипи фирма Sambo, принадлежащая «великому дракону» Боуэрсу.
Мальчики кровавые в глазах
Восстания, которые вспыхивают стихийно, начинаются по инициативе снизу и не находят поддержки в группах бюрократической и деловой элиты, быстро подавляются и не влияют на мировые политические процессы. Ярким примером такого бунта могут служить события, начавшиеся в Великобритании 10 апреля 1981 года.
В этот день полицейский патруль обнаружил в южном лондонском районе Брикстоне – прибежище темнокожих и белых маргиналов – подростка, истекающего кровью от ножевого ранения. «Бобби» попытались доставить его в больницу, но пострадавший решил, что его хотят арестовать, и сбежал от них. Не прошло и суток, как полицейские вновь грубо вторглись в специфический уклад жизни жителей Брикстона: они остановили и обыскали подозрительного типа, который что-то поспешно прятал в свой носок. Оказалось, что это были его собственные скудные сбережения.
Чаша терпения местных жителей была переполнена. Брикстон взорвался: там начались погромы, нападения на полицейских и пожарные расчеты, которые пытались тушить подожженные дома и машины. В беспорядках принимали участие порядка 5000 человек: они спалили около 120 автомобилей и почти 150 зданий, в ходе уличных боев пострадали 229 полицейских и 65 местных жителей.
К началу следующего дня район был полностью блокирован силами полиции: из окон трущоб в «бобби» летели кирпичи и бутылки с «коктейлем Молотова». Еще несколько часов в Брикстоне грабили лавки и пабы, но к вечеру 12 апреля восставшие выдохлись, и силы полиции восстановили власть британской короны над южным Лондоном. В течение дня были выявлены и арестованы 82 зачинщика беспорядков – в основном мелкие уголовники и анархисты. Один из священников методистской церкви в Брикстоне поэтично назвал этот бунт «шаровой молнией зла»: она появилась из ниоткуда и исчезла бесследно, оставив после себя развалины и дымящиеся пепелища.
Несколько месяцев спустя такая же «шаровая молния» залетела в Токстет – иммигрантское гетто Ливерпуля. Здесь, как и в Брикстоне, погромы начались со стычки полицейских и юного хулигана, однако быстро нейтрализовать их властям не удалось. За несколько дней беспорядки переросли в восстание: жители гетто выступали за отмену печально известного закона SUS (Stop upon suspicion), который позволял полиции останавливать и обыскивать любого подозрительного прохожего. По мнению жителей Токстета, полицейские злоупотребляли этим правом в отношении темнокожих эмигрантов.
По уже обкатанной в Брикстоне схеме бунтовщики атаковали магазины, закидывали офисные здания самодельными бомбами. Еще в первые дни погромов полиция впервые в истории Англии применила слезоточивый газ CS. За это ее жестко критиковали в течение долгих лет: очевидцы утверждали, будто газ был распылен непосредственно в толпу.
Через девять дней мятеж все-таки был подавлен, и власти подсчитали потери. Один человек погиб – его сбил полицейский автомобиль. Пострадало более тысячи полицейских, были разрушены 100 с лишним зданий, арестованы около 500 зачинщиков беспорядков, общее число участников которых подсчету не поддавалось.
Полиция отчаянно защищала свою репутацию, но мало кто в Британии сомневался, что именно отношение «бобби» к обитателям гетто вынудило последних выйти на улицы. В итоге даже шеф полиции Ливерпуля Маргарет Смайли признала, что «в подобных условиях токстетцы были бы безразличными идиотами, если бы не начали мятеж».
Правительственное расследование позднее сделало вывод, что полиция и жители взбунтовавшихся районов в равной степени несут ответственность за погромы.
Программа разбития городов
О беспорядках в Брикстоне и Токстете уже хотели забыть, когда «уличные бои» были перенесены в стены Вестминстера. Партия лейбористов обвинила в провоцировании расовых волнений премьера Маргарет Тэтчер и ее консервативный кабинет. «Железная леди» среагировала моментально: на волне критики она потребовала от парламента утвердить новую расходную строку бюджета на так называемую программу обновления городов и улучшение жилищных условий мигрантов.
Лейбористы заработали на бунтах дополнительные голоса избирателей, кабинет консерваторов – новые полномочия и финансовые ресурсы. Один только британский политик – министр без портфеля сэр Иэн Глимур продолжал атаковать своих коллег по кабинету, сравнивая социальные программы премьера с политикой сталинизма. От сэра-вольнодумца Тэтчер вскоре избавилась, но о проблемах с мигрантами ей пришлось вспомнить еще не раз.
Кость, брошенную жителям гетто в форме дотационной «программы развития городов», те восприняли как проявление слабости правительства. Переселенцы из бывших британских колоний начали выходить из-под контроля, антирасистские марши и погромы, учиняемые недовольными «этническими меньшинствами», повторялись в Британии в течение последующих 20 с лишним лет с завидным постоянством. И каждый раз правительство решало проблему с помощью новых затратных социальных программ.
Любопытно, что нынешней осенью, когда в Париже бушевала мультикультурная молодежь, поддержать французских арабов на улицы вышли бунтовщики сразу в нескольких странах континентальной Европы – Италии, Голландии, Бельгии и Греции, но в британских гетто при этом царили тишина и спокойствие. Причиной тому может служить недавняя чистка, проведенная в среде иммигрантских активистов Скотланд-Ярдом после терактов в лондонском метро. А может быть, все дело в том, что представители Великобритании в отличие от французов не противоречат американцам в Совете Безопасности ООН?
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
