Пансион от Чубайса
РАО «ЕЭС России» на днях утвердило стратегию негосударственного пенсионного обеспечения холдинга. Свыше 600 000 человек фактически отдаются в распоряжение НПФ электроэнергетики (НПФЭ), который уже на сегодняшний день по количеству вкладчиков занимает второе место среди негосударственных пенсионных фондов. Впрочем, как утверждает президент НПФЭ Заур Ганиев, его фонду мало одной лишь энергетики.
Редкий российский пенсионер не винит в своем полунищенском существовании председателя правления РАО «ЕЭС» Анатолия Чубайса. Главный энергетик, а в прошлом главный приватизатор, за последние 10 лет сделал немало, чтобы вызвать недовольство у наименее социально защищенных слоев населения.
Тем более примечательно, что именно в хозяйстве Чубайса появился НПФ электроэнергетики, претендующий на звание крупнейшего частного пенсионного фонда страны. Помимо предприятий РАО, в которых работают в общей сложности около 600 000 человек, НПФЭ собирается сотрудничать с работодателями из других отраслей.
Совокупная доля «неэнергетических» учредителей фонда составляет сейчас 5%, но в дальнейшем руководство фонда собирается ее увеличивать. И поскольку президента НПФЭ Заура Ганиева довольно сложно назвать «человеком Чубайса», можно поверить в искренность утверждений о том, что скупка акций РАО в пользу топ-менеджеров энергохолдинга в задачи НПФЭ не входит.
Мало кто заподозрит Анатолия Чубайса и других его коллег из РАО «ЕЭС» в альтруизме. Просто в отличие от руководителей иных российских корпораций Чубайс действительно играет «вдолгую». Вне зависимости от того, как и когда завершится реформа РАО, останется ли он сам на посту председателя правления энергохолдинга, ресурсы охватывающего максимальное число отраслей пенсионного фонда всегда будут в распоряжении его создателя.
«Ко»: Как вы оцениваете состояние, в котором находится пенсионная реформа? Она скорее жива или мертва?
Заур Ганиев: Думаю, что жива. Есть неприятные нюансы, связанные, например, с выводом из-под реформы людей, родившихся до 1967 года (правительство таким образом компенсировало потери Пенсионного фонда России от снижения ЕСН. – Прим. «Ко»). Пенсионная реформа преследует не тактические, а стратегические цели. Правила игры должны быть понятны и постоянны. Нельзя их менять по ходу.
Эту тему мы, представители Национальной ассоциации негосударственных пенсионных фондов,хотим обсудить с руководителем Федеральной службы по финансовым рынкам Олегом Вьюгиным.
«Ко»: А почему не с министром здравоохранения Михаилом Зурабовым?
З.Г.: Пока – с Вьюгиным. Он же регулятор.
Пенсионная реформа – одна из самых важных. Во всем мире пенсионные фонды являются крупнейшими институциональными инвесторами. Банки вряд ли могут стать локомотивом нашей экономики. У них «короткие» деньги. А у НПФ – «длинные».
«Ко»: В российской пенсионной индустрии доминируют не частные фонды, а ПФР и Внешэкономбанк, выполняющий функции государственной управляющей компании.
З.Г.: Есть такой момент. Чувствуется, что государство не хочет выпускать из рук пенсионные деньги. Это видно было и по тому, как ПФР затягивал с рассылкой так называемых писем счастья и по связанной с реформой информационно-разъяснительной работе, которая фактически не ведется. Хотя деньги под этот проект выделялись отнюдь не маленькие.
Вот и получается, что во многом из-за отсутствия информированности населения деньги остаются у государства.
Однако рано или поздно НПФ займут свою нишу. Сегодня государственная пенсия в среднем составляет 1500 руб. НПФ могут обеспечить дополнительную прибавку к этой сумме в виде негосударственной пенсии, которая, кстати, может быть значительно выше. Все зависит от материальных возможностей вкладчиков. НПФ позволяют людям самим участвовать в накоплении пенсий и обеспечивать себе достойную старость.
«Ко»: Во что вы собираетесь инвестировать свои деньги, чтобы обеспечить вкладчикам пенсию более высокую, чем 1800 руб.? На российском финансовом рынке не так уж много надежных и доходных инструментов.
З.Г.: Это тоже проблема. На сегодняшний день мы пока размещаем средства в России. С одной стороны, это, наверное, правильно. Но, с другой стороны, как бы ни был диверсифицирован портфель, все равно остаются страновые риски. А в России они довольно высоки. Я недавно встречался с руководителями крупнейших европейских пенсионных фондов. Они очень удивились, узнав, что мы не имеем права инвестировать свои средства в зарубежные активы.
«Ко»: Но по сравнению с другими рынками Россия растет сейчас быстрее.
З.Г.: Да. Но НПФ – это же не банк. Мы за доходами не гонимся. Наша первостепенная задача – сохранить деньги от инфляции и других катаклизмов. Приумножение на втором месте. Вложения в те инструменты, которые дают большую доходность, более рискованные. А мы не имеем права рисковать.
«Ко»: В какие бумаги вы бы вкладывались, если бы вам разрешили инвестировать в зарубежные активы? С западными корпорациями тоже не все в порядке. Вспомните про Enron, Parmalat, Shell.
З.Г.: Риск всегда есть. Ровно те же самые вопросы я задавал руководителям голландского пенсионного фонда. Это второй по величине пенсионный фонд в мире. Управляет $185 млрд. Они говорят, что в прошлом году заработали 11%, а в позапрошлом потеряли 7%. Это нормальное для них явление. Потому что, исходя из опыта только одного года, нельзя сказать, правильная выбрана инвестиционная стратегия или нет.
После 2010 года российские НПФ должны получить право инвестировать в зарубежные активы.
«Ко»: Какова доля акций РАО «ЕЭС» и ее дочерних компаний в портфеле НПФ электроэнергетики?
З.Г.: Мы сами практически не размещаем средства. НПФ могут инвестировать средства напрямую, а могут доверить их управляющим компаниям. Каждый должен заниматься своим делом. Задача фонда принимать взносы и платить пенсии. Задача по инвестированию и приумножению пенсионных средств возложена нами на управляющие компании. Это их бизнес, их работа, которую они делают очень хорошо.
Вот уже третий год НПФЭ проводит открытые тендеры на право управлять своими активами. На сегодняшний день около 60% наших активов находятся в управлении у семи управляющих компаний. Это «Тройка-Диалог», «НИКойл», «Капиталъ», «ОФГ-инвест», «Паллада эссет менеджмент», «Пиоглобал эссет менеджмент» и «Креативные инвестиционные технологии».
До конца этого года доля активов, передаваемых управляющим компаниям, достигнет 80%. Оставшиеся 20% – это то, что согласно нормативным документам регулятора мы можем вкладывать в государственные облигации или размещать на банковских депозитах.
Что касается акций РАО, то мы сами в принципе не имеем права вкладывать в этот вид ценных бумаг, а вот наши партнеры – управляющие компании – имеют. Они формируют портфель в соответствии с утвержденной инвестиционной декларацией и самостоятельно определяют перечень инвестиционных инструментов. У них в портфеле могут быть акции РАО и ДЗО. Стратегических инвестиций в акции наших учредителей у нас нет.
«Ко»: Многие НПФ владеют крупными пакетами акций учредивших их корпораций. Например, «Газфонд».
З.Г.: Действительно, есть НПФ, которые учредители используют как финансовый инструмент. Но у нас другая ситуация. Мы нацелены на выполнение основной функции: привлечение взносов, инвестирование пенсионных накоплений и выплату пенсий. Наш фонд не является инструментом. Никаких специальных заданий у нас нет.
Мы очень благодарны руководству РАО, позволившему нам выйти за рамки электроэнергетической отрасли и взять курс на трансформацию в открытую и публичную организацию. НПФЭ – единственный фонд такого масштаба, учредителями которого могут стать не только компании, входящие в РАО, но и другие предприятия, не связанные с электроэнергетикой. Попробуйте войти в качестве учредителя в НПФ «Газпрома» или ЛУКОЙЛа. Не пустят.
Сейчас доля неэнергетических предприятий в пенсионных резервах НПФЭ составляет 5%. Я буду счастлив, если число наших «сторонних» клиентов будет расти. Электроэнергетика, наверное, самая большая отрасль. Но это отрасль. А наша цель – стать фондом для всех.
«Ко»: Акции РАО или его «дочек» вы не покупаете. Какие же выгоды получат ваши учредители?
З.Г.: Никаких. НПФ – это некоммерческая организация, призванная решать социальные вопросы. Любому учредителю участие в нашем фонде дает право контроля над использованием пенсионных ресурсов. Дивидендов он не получает.
«Ко»: Контроль над денежным мешком – это тоже немало. Вы не опасаетесь, что по мере роста фонда у некоторых учредителей НПФЭ может возникнуть желание единолично распоряжаться его активами?
З.Г.: Мы и сейчас со $100 млн достаточно лакомый кусок. Но не может быть так, чтобы кто-то просто захотел и получил полный контроль над фондом. Уже были попытки приобрести контрольный или блокирующий пакет НПФЭ. Но они ни к чему не привели.
«Ко»: При отсутствии учредителя с доминирующим пакетом серьезно возрастает роль руководства фонда. Пенсионный фонд России (ПФР) тоже никто не может купить. Поэтому пост председателя ПФР всегда вызывает такой интерес у различных групп влияния.
З.Г.: Существуют механизмы, препятствующие переходу НПФЭ под контроль какого-либо одного лица. У нас же есть в конце концов совет фонда, который ежегодно переизбирается. В этом году, несмотря на то что доля центрального аппарата РАО «ЕЭС» в совокупном вкладе учредителей была всего 2,5%, почти 28% голосов отдали Якову Уринсону. Потому что это уважаемый человек. Кроме того, механизм публичности тоже позволяет нейтрализовать последствия тех волюнтаристских решений, которые может принимать менеджмент. Как я уже говорил, НПФЭ публичный, открытый фонд. Мы, например, единственные из НПФ выпускаем годовой отчет. Люди видят, как мы растем. Мы ничего не скрываем. Кстати, встречный вопрос: о ПФР вы много знаете?
«Ко»: А как получилось, что вы возглавили НПФЭ?
З.Г.: Я и многие нынешние руководители фонда работали в Собинбанке. Нас привлекли к разработке компенсационной программы для сотрудников РАО «ЕЭС», которые увольняются в связи с реорганизацией холдинга. Кроме того, мы разрабатывали опционную программу для высшего руководства РАО «ЕЭС». Наши идеи понравились руководству энергохолдинга, и мне предложили возглавить НПФЭ. Я сначала вообще не понимал, что это такое. Когда подробно изучил, стало интересно.
Поскольку руководство РАО уделяет социальным вопросам очень большое внимание, НПФЭ была поставлена задача по разработке стратегии негосударственного пенсионного обеспечения для сотрудников энергохолдинга. В настоящий момент стратегия утверждена руководством РАО, фонд приступил к ее реализации. Безусловно, все эти мероприятия позволяют сгладить социальную напряженность в процессе реформирования отрасли. Как говорит Анатолий Чубайс, хорошо, что рядовые сотрудники не замечают реформу.
«Ко»: Если я правильно понимаю, вы знаете размер опционов Анатолия Чубайса?
З.Г.: Нет. Наши предложения по опционной программе положили под сукно. Почему – не знаю. Мне кажется, очень интересные предложения были.
«Ко»: Минздрав собирается допустить к пенсионному обслуживанию страховщиков. Как их появление может отразиться на деятельности НПФ?
З.Г.: Несмотря на то что страховые компании могут предложить рынку похожий продукт, я особой конкуренции не вижу. Пенсионные фонды, будучи социальными институтами, работают иначе, чем страховые компании, которые являются коммерческими организациями. У нас разные задачи. Мы не зарабатываем деньги для акционеров. Практически весь инвестиционный доход от размещения вновь поступает в пенсионные резервы. За исключением тех 15%, которые направляются на финансирование деятельности фонда.
В прошлом году мне задавали аналогичные вопросы, когда 55 управляющих компаний были раньше НПФ допущены к пенсионным накоплениям. И много они привлекли вкладчиков? Они не для этого предназначены.
Принимать пенсионные вклады – наша задача. У нас есть соответствующая инфраструктура, которая позволяет привлекать и обслуживать большое количество клиентов: 19 филиалов, специальное программное обеспечение, служба актуарных расчетов, целый пул специалистов для оказания информационно-консультационных услуг. В ближайшие несколько лет количество филиалов планируется увеличить до 100, мы должны быть представлены в каждом субъекте РФ.
«Ко»: Вы же, наверное, используете инфраструктуру РАО «ЕЭС» для продаж своих продуктов?
З.Г.: Мы уже десять лет работаем с энергетическими предприятиями, и на сегодняшний день около 65% дочерних энергосистем РАО нами охвачены. Однако за время функционирования фонда административный ресурс никогда не использовался. Близость НПФЭ к РАО лишь дает каналы доступа к потенциальными клиентам.
«Ко»: Кого вы считаете своим главным конкурентом, если не считать, конечно, ПФР?
З.Г.: НПФ Сбербанка. Если он с его филиальной сетью начнет реализацию проекта по инвестированию накопительной части государственной пенсии, очень тяжело будет конкурировать по инфраструктуре.
По географическому охвату очень развита сеть у НПФ «Благосостояние» (учрежден ОАО «Российские железные дороги». – Прим. «Ко»), что также нами учитывается. Остальные НПФ не такое большое внимание уделяют филиальной сети. Эта характеристика для нас очень важна, поскольку фонд в ближайшей перспективе планирует активно выходить на розничный рынок. Первым шагом будет его участие в инвестировании накопительной части трудовой пенсии.
Если посмотреть на исследования предпочтений основных клиентов пенсионных фондов, проведенные американской консалтинговой фирмой Mercer, видно, что для предприятия значим в первую очередь имидж фонда – чей он, кто за ним стоит? А частный вкладчик обращает внимание прежде всего на географическую доступность фонда.
Психологически для человека очень важно, когда он может сам прийти в филиал НПФ и посмотреть на тех людей, которым он собирается доверить свои деньги. Да, сейчас российские НПФ работают главным образом с корпорациями. Но будущее пенсионного рынка за частными вкладчиками.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
