архив

Перезагрузка всего, что есть

Россиийские и зарубежные экономисты, собравшиеся в Высшей школе экономики, пришли к удивительному консенсусу: как будет развиваться кризис – не ясно, сколько он продлится – неизвестно, но лечиться от него надо расчисткой банковских балансов.

Прошедшая на минувшей неделе ежегодная научная конференция Высшей школы экономики (ВШЭ) собрала лучшие интеллектуальные силы России и мира, чтобы они расписались в своем бессилии. Главное, что объединяло всех пришедших на мероприятие  чиновников, экономистов и представителей международных финансовых организаций, – честное признание своей некомпетентности. Все понимали, что ничего не понятно, что кризис никто не мог предсказать, что сегодня никто не может предвидеть, как он будет развиваться, и если правительства сейчас предпринимают какие-то меры – то не потому, что «должно помочь», а потому, что ничего лучшего не могут придумать. Помощник президента Аркадий Дворкович извинялся, что год назад сам злоупотреблял в отношении России такими словами, как «тихая гавань» и «остров стабильности». Министр образования Андрей Фурсенко признал, что учебные заведения готовят не тех, кого нужно, но кого нужно готовить – никто не знает, мир похож на скорый поезд, в последний вагон которого мы не успеваем, и вообще нам предстоит «полная перестройка или, как сейчас говорят, перезагрузка всего, что есть». Президент Сбербанка Герман Греф говорил, что «люди, которые считались пессимистами на грани психического здоровья, оказались самыми умными, и даже их прогнозы слишком оптимистичны».
Экономисты из международных организаций представляли свои прогнозы не иначе как оговариваясь, что предсказания, разумеется, неверные. Как сказал вице-президент Всемирного банка Шигео Кацу, в наше время всякий, кто дает твердые прогнозы, «выходит за пределы своих интеллектуальных возможностей». Правда, вице-президент Всемирного банка и Международной финансовой корпорации Майкл Клейн пообещал было прояснить то, что будет после кризиса – но тут же поправился: «мы разработали 4 сценария». Естественно, сценарии были от «все хорошо» до «все плохо», и, по словам Клейна, вероятность наихудшего варианта развития событий была не меньше, чем трех остальных. Выслушав это, ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов философски заметил, что «мы можем расширить набор сценариев вплоть до возвращения в каменный век».
Единственное, в чем совпадали мнения всех выступающих, так это в том, что помогать надо финансовому, а не реальному сектору. Нобелевский лауреат Эрик Маскин из Принстонского университета подробно объяснил, чем финансовый сектор отличается от сельского хозяйства: в агропроме нет «эффекта домино». «Россия, которая помогает своим банкам, ничем не отличается от других государств мира, и это хорошо, – сказал Герман Греф и добавил: – Поиск третьего пути связан с тем, что мы не знаем первых двух». У банков нужно расчищать балансы, хотя никто точно не понимает, каким способом это лучше сделать. В любом случае, по словам Грефа, выход из кризиса будет «долгий и болезненный» – исторический опыт показывает, что период восстановления в 2 раза длиннее периода падения. На этом фоне странным диссонансом прозвучало бодрое выступление зампреда ЦБ Алексея Улюкаева. «Что такое дно? – спросил он. – То, что для млекопитающих пропасть, для рыб – нормальная среда обитания. Может быть, это не дно, а нормальное развитие». Вот предыдущие 8 лет ускоренного роста были ненормальными, а теперь мы пришли в норму, так что рубль, скорее всего, в этом году больше девальвироваться не будет, а инфляция окажется ниже официально запланированных 13%.
Отдельную дискуссию на пленарном заседании конференции вызвала судьба госкорпораций. Аркадий Дворкович, которого попросили прокомментировать этот вопрос, долго пытался уйти от однозначного ответа, признавал, что «возможно, мы увлеклись развитием этой формы», но не надо что-то «менять на ходу», поскольку «вести охоту за ведьмами сейчас было бы потерей времени». Герман Греф в отличие от президентского помощника был на редкость определенен. Он заявил, что государственные корпорации мешают конкуренции, и вообще «вопрос о госкорпорациях является во многом риторическим».