Почти юбилейное

Сто лет назад, в августе 1905 года, Государь издал Манифест, объявляющий о создании особого законосовещательного учреждения – Государственной Думы.

Опубликованные в тот же день Устав Думы и избирательный закон на практике никогда не применялись. Заседание Первой Государственной Думы России состоялось 27 апреля 1906 года, что стало воплощением и Манифеста 17 октября, и новых основных законов от 23 апреля (многими рассматриваемых как первая российская Конституция) – все верно. Как верно и то, что Устав Думы от 6 августа, несмотря на вроде бы «законосовещательный» характер этого органа, впервые предполагал хотя и умеренное, но бесспорное ограничение абсолютной власти монарха в законодательной области. Согласно статье 49 Устава, если тот или иной законопроект отвергался большинством в две трети голосов, Государь был более не властен своим утверждением придать ему исполнительную силу. Казалось бы, привычная практика Государственного Совета – но в этот орган в отличие от Думы люди назначались, а не избирались. Замечательно по поводу возникающей правовой коллизии выразился петербургский генерал-губернатор, товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией и командующий отдельным корпусом жандармов Дмитрий Трепов: «Предложение о возвращении министру отклоненных законопроектов несомненно представляет ограничение Самодержавия, но ограничение, исходящее от Вашего Величества и полезное». Многие вельможи сегодня желают быть подобострастными, но ныне им не удается быть столь велеречивыми, как наследственный петербургский градоначальник (Вера Засулич стреляла в его отца).

Можно сказать, что Манифест 6 августа стал если не днем рождения Государственной Думы, то «моментом зачатия» уж точно. Впрочем, это  событие отмечает лишь Саратовский областной музей краеведения. Весной следующего года торжества пройдут в Таврическом дворце – по всем бюрократическим канонам отметят вековой юбилей народного представительства.

Сегодня парламентаризм в России не в чести, это не новость. А как может быть иначе? В представительное народовластие не верят «либералы от экономики», уповающие в деле проведения «насущных, но непопулярных» рыночных преобразований на силу государственного авторитаризма.  «Политические либералы» грезят о победах не в парламенте, а на улице, тем самым проявляя историческую безграмотность относительно собственных перспектив в условиях революции. «Новые левые» опасаются – впрочем, весьма справедливо, – что их приверженность всяческим меньшинствам может не найти поддержки среди широких масс населения. Остаются коммунисты. Сегодня удивительно наблюдать, как они чудесно стали защитниками «честных выборов» и «свободы слова», но все же их традиции в принципе настолько чужды любому конкурентному диалогу, что в искренность этой защиты мало кто верит.         

Некому, некому возлюбить парламентаризм в России, кроме бюрократической  власти. Вот она и сжимает народных избранников в жарких объятиях (ох, не только в Таврическом дворце!). Впрочем, самим «объектам страсти» эти объятия могут показаться  весьма привлекательными и удобными.

Другое дело, что «дитя любви» в таком случае получается уродцем. Дмитрий Трепов (знаменитый своим «Патронов не жалеть!») говорил о возможности ущемления двумя третями принципа самодержавия. Нынешние парламентарии двумя третями готовы самодержавие установить.