Подковерное многоборье
После избрания Лондона местом проведения летних Олимпийских игр 2012 года представители городов-конкурентов обвинили англичан в давлении на жюри. Страсти достигли такого накала, что даже лондонские теракты прозвучали зловещим эхом очередного олимпийского скандала.
Мэр Парижа Бертран Деланоэ рассказал французским телезрителям, что видел своими глазами, как члены МОК, чьи голоса определили победу Лондона в последнем туре голосования, накануне вечером выходили из апартаментов британского премьера Тони Блэра. Глава Олимпийского комитета Франции Анри Серандур довольно прозрачно намекал на возможный подкуп или шантаж представителей латиноамериканских стран в МОК.
Взрывы, прогремевшие в Лондоне спустя 20 часов после оглашения вердикта МОК, породили волну слухов об их возможной связи с выбором олимпийской столицы. Несколько официальных лиц в России, США, Испании и Франции высказали предположение, что теракты могут рассматриваться как месть Лондону за нечестную игру на выборах или даже как новый способ манипуляции решениями МОК. Основным преимуществом британской столицы перед другими претендентами считалась ее относительная защищенность от возможных террористических атак, поэтому после серии терактов и введения чрезвычайных мер безопасности в Лондоне Международному олимпийскому комитету не остается ничего другого, кроме пересмотра своего решения.
Впрочем, лозаннские олимпийцы пока держат оборону: президент МОК Жак Рогге отказался признать возможную связь взрывов с решением комитета и, чтобы не создавать опасного прецедента «террористической манипуляции», оставил в силе результаты выборов олимпийской столицы 2012 года.
Без денег и политики
С 1889 года, когда знаменитый французский атлет и прогрессивный публицист Пьер де Фреди барон де Кубертен обратился к правительствам европейских стран с проектом возрождения античных состязаний, спорт начал превращаться в инструмент выяснения отношений между странами и международными группами влияния. Ни одни Олимпийские игры, начиная с первых афинских, не обходились без громкого политического скандала.
Кубертен, автор идиллической «Оды спорту», мечтая о всемирном спортивном празднике, который бы сближал враждующие народы, нес мир, культуру и прогресс, имел довольно размытые и противоречивые представления о том, как воплотить эту утопию в жизнь. Он считал, что участие частных спонсоров компрометирует спортивные состязания, превращая их в коммерческий тотализатор, и в то же время опасался, что, если расходы по организации игр возьмут на себя правительства, Олимпиады станут инструментом политической пропаганды и демонстрации национального превосходства. Барон презирал профессиональный спорт и настаивал на том, что спортсмены не должны получать вознаграждение за участие в играх, в то же время его беспокоило, что Олимпиада в таком случае будет закрыта для представителей бедных стран и сословий.
Политика компромиссов и обещаний позволила Кубертену собрать в 1894 году представителей 13 стран на учредительной конференции Международного олимпийского комитета. Еще более 20 атлетических ассоциаций письменным согласием подтвердили свое участие в первой возрожденной Олимпиаде, которая должна была состояться в 1900 году в Париже. Барону удалось найти вариант организации игр, который, по его мнению, в наименьшей степени противоречил принципу «спорт – вне денег и политики»: Олимпиада становилась одним из дотационных мероприятий Всемирной выставки и финансировалась из ее организационного фонда.
Афинский розыгрыш
Эта идея возмутила представителя Греции Деметриуса Викеласа, заявившего, что возрожденным играм не место на задворках торговой ярмарки, и единственное достойное место их проведения – древняя олимпийская столица Афины. Инициатива греков, поддержанная большинством членов МОК, как позже выяснилось, исходила от греческого короля Георга I Глюксбурга. Отпрыск датской королевской династии, посаженный на греческий трон объединенными усилиями Великобритании, Франции и России, готовился вступить в очередную схватку с Османской империей за остров Крит. Олимпиада должна была укрепить патриотический дух будущих солдат, в связи с чем ее открытие было назначено на апрель 1896 года, когда греки праздновали годовщину освобождения от турецкого ига.
Кроме явного пропагандистского подтекста первые Олимпийские игры вскоре приобрели также и скандальный финансовый бэкграунд. Глюксбурги, считавшиеся одной из богатейших династий Европы, хранили состояния в английских банках, туда же стекались практически все казенные доходы из Греции. Поддерживая идею проведения игр в Афинах, король Георг, однако, не намеревался тратить на них капитал династии. В этих условиях греческий премьер-министр Кариалос Трикулис обратился к представителям МОК с просьбой пересмотреть решение о месте проведения игр, ссылаясь на то, что «страна, обремененная огромными долгами, не может пускаться в расходы на удовольствия».
Глава оппозиции Теодор Делианис поспешил использовать олимпийский фактор для отстранения премьера от власти. Кубертен невольно подыграл ему, сделав заявление о том, что, если Греция откажется принять олимпийцев, игры будут проведены в Будапеште в рамках празднования тысячелетия Венгрии. Делианис легко убедил наследника престола Константина, герцога Спартанского – юного романтика и увлеченного спортсмена – в том, что располагает источниками внебюджетного финансирования, позволяющими собрать более 2 млн драхм, которые «спасут Грецию от позора». В результате наследный принц категорически заявил королю Георгу: «Выбирай: я или Трикулис?». Премьер был отправлен в отставку, а лидер оппозиции получил не только поручение организовать финансирование игр, но также и право сформировать новый кабинет министров.
Барон де Кубертен был крайне разочарован, узнав, из каких источников греки собираются оплачивать олимпийские расходы: Делианис привлек к играм частных спонсоров из числа своих союзников и предоставил им «околоолимпийские» коммерческие привилегии. Братья Сакарафосы получили право выпустить серию олимпийских марок, под доходы от их продажи казна выдавала оргкомитету 0,5 млн драхм, которые так никогда и не были компенсированы. На страницах олимпийского альманаха Афинских игр можно обнаружить рекламу фирмы, поставлявшей в Грецию английские револьверы. Миллион драхм на реставрацию античного стадиона Ликурга пожертвовал магнат Георгий Аверов – при Трикулисе он попал в опалу, и смена власти наконец позволила ему вернуться из эмиграции.
Олимпиада, оказавшаяся эффективным инструментом внутриполитической борьбы, для решения стратегических задач короля Георга оказалась бесполезна. Почти все награды завоевали иностранные спортсмены (греки победили лишь в марафонском забеге), что не способствовало росту патриотических настроений и сплочению нации. Начатую в 1897 году войну с турками греки тоже проиграли.
Британский спортивный дух
Впрочем, Англия может не менее заслуженно, чем Греция, претендовать на звание родины олимпийского скандала. На лондонских летних играх 1908 года олимпийская арена впервые была использована в качестве площадки для сведения политических счетов между странами – членами МОК. За год до начала игр резко ухудшились отношения между «атлантическими кузинами»: считается, что поводом к этому послужило применение американским судом антимонопольного акта к железнодорожному тресту NorthernSecurities, который контролировали финансисты Сити. Те в ответ начали организованно скупать наличные доллары, чем обрушили американскую биржу.
В Лондоне от делегации Национального олимпийского комитета США заранее ожидали демарша, в котором должны были выплеснуться антибританские настроения разоренных американских вкладчиков. Однако первыми ударили англичане. На церемонии открытия обнаружилось, что организаторы, украшая стадион White City национальными символами стран-участниц, забыли про флаг США. Судейские коллегии, которые традиционно формировались оргкомитетом страны, принимающей игры, крайне предвзято оценивали результаты состязаний, где встречались американские и английские спортсмены. В результате НОК США, увозивший большую часть «золота» и «серебра» с предыдущих игр, завоевал в Лондоне лишь 47 из 330 наград, британцам же досталось 145 медалей.
Американцы обратились к президенту МОК с жалобой на неспортивное поведение английских судей. Факты подсуживания были настолько очевидны, что олимпийский комитет почти единогласно проголосовал за изменение правил: с тех пор судейская коллегия формируется из представителей всех стран – участниц соревнований. Это решение нанесло непоправимый ущерб репутации английских олимпийцев, в МОК долгое время действовало своего рода негласное табу на проведение игр в Великобритании, которое было снято лишь после второй мировой войны. В 1948 году мэрия Лондона выступила с инициативой проведения игр, несмотря на то, что город лежал в руинах после фашистских бомбежек, а его жители получали продукты по карточкам. Других претендентов на проведение первой послевоенной олимпиады просто не было.
Заступ за линию
До начала эры телевидения и телерекламы Олимпийские игры оставались крайне затратным предприятием для организаторов. Тем не менее уже в 1920 – 1930 годах борьба за право проведения следующих игр велась весьма азартно, нередко с использованием запрещенных приемов. В этот период МОК выбирал олимпийскую столицу из множества городов-претендентов, строго оценивая их по ряду критериев: от уровня развития спортивной и городской инфраструктуры до поддержки олимпийской заявки широкими слоями населения.
Участие в этой гонке позволяло правящим группам ведущих держав продемонстрировать друг другу экономическое благополучие и политическую стабильность, которые позволяют накапливать огромные излишки ресурсов и тратить их «на удовольствия». Победить – означало возглавить своего рода рейтинг самых процветающих государств, составленный авторитетной и независимой международной организацией.
МОК чрезвычайно дорожил подобным статусом, однако в 1924 году его неангажированность и неподкупность впервые оказались под большим сомнением. Спортивный мир строил догадки, какие неофициальные рычаги давления использовали французы, чтобы получить сразу две Олимпиады вопреки нормам и принципам олимпийской хартии.
В 1921 году в гонке за право проведения игр, приуроченных к 30-летнему юбилею олимпийского движения, определились два финалиста: Лос-Анджелес и Амстердам. Неожиданно президент МОК барон де Кубертен потребовал вне конкурса отдать Олимпиаду Парижу, который выбыл на ранних этапах отбора. Столица Франции в 1900 году уже принимала Олимпийские игры, а согласно традициям, установленным самим основоположником «олимпизма», игры каждый раз должны проводиться в новом городе.
Также президент МОК лоббировал идею проведения зимней Олимпиады в глухой деревушке Шамони, расположенной во Французских Альпах, что с точки зрения большинства членов комитета выглядело полным бредом: древние греки не катались ни на лыжах, ни на коньках.
Версий о мотивах волюнтаристских решений существовало множество: одни спортивные функционеры объясняли их стремлением подчинить олимпийскому движению независимые спортивные ассоциации скандинавских стран, которые проводили собственные зимние состязания, другие считали, будто Кубертен оказался втянутым французским премьером Гастоном Видалем в некие сомнительные махинации с олимпийскими фондами. Наконец, было распространено мнение, что престарелый президент МОК просто «немного не в себе». Вскоре по завершении Парижских игр скомпрометированный основатель олимпийского движения вышел на пенсию, но после его ухода скандалы с участием МОК лишь набирали обороты.
Толчковая правая
С началом «холодной войны» государства в открытую стали использовать олимпийскую арену для политической борьбы, а решения МОК рассматривать в качестве дубинки, которой можно наносить ощутимые удары по международной репутации наиболее вероятного противника.
Смутные времена начались с политически мотивированной отставки президента МОК шведа Зигфрида Эдстрема. В 1947 году он заявил, что без участия советских и китайских спортсменов игры теряют значительную часть зрелищности и состязательности и не могут претендовать на статус всемирных. Эдстрем обратился во Всесоюзный спорткомитет и пригласил советскую делегацию на лондонскую Олимпиаду 1948 года. В 1950 году он рекомендовал советским спортивным функционерам учредить Национальный олимпийский комитет, что позволит Советам иметь своего представителя в МОК. Хотя олимпийский комитет СССР являлся, в сущности, фиктивной организацией, не имевшей ни штата, ни устава, зампред Всесоюзного спорткомитета Константин Андрианов в 1952 году был представлен на очередной сессии МОК как лидер олимпийского движения Советского Союза.
Спустя несколько месяцев после избрания Андрианова членом комитета, Эдстрем, сославшись на состояние здоровья, передал полномочия председателя исполкома американцу Эвери Брендеджу. Ультраправый промышленник из Чикаго, незадолго до этого возглавивший Олимпийский комитет США, не скрывал своей пристрастности и открыто проводил линию Белого дома в международном спорте. Первые состоявшиеся при нем игры (Мельбурн, 1956) стали рекордными по числу политических скандалов: Испания, Швейцария и Нидерланды бойкотировали игры в знак протеста против подавления советскими войсками венгерского восстания. Встреча русской и венгерской команды на соревнованиях по водному поло завершилась дракой в олимпийском бассейне. Египет, Ирак и Ливан, возмущенные англо-израильской оккупацией Синайского полуострова, бойкотировали Мельбурнские игры. Олимпийский комитет КНР разорвал отношения с МОК, обнаружив, что спортсмены из чанкайшистского Тайваня официально зарегистрированы на играх как «представители Китая».
В 1960 – 1970-х годах СССР начал создавать собственные рычаги влияния в международном олимпийском движении. В этот период число стран, представленных в Комитете, выросло в 2,5 раза за счет бывших колоний, получивших национальную независимость, многие из которых попали в орбиту международного влияния Советского Союза. К середине 1970-х годов «красный полюс» в МОК был представлен 2 голосами представителей СССР и 11 голосами представителей стран СЭВ и государств «третьего мира», зависимых от Советов. Еще полтора десятка олимпийских функционеров из Азии, Африки и Латинской Америки готовы были поддерживать позицию СССР за ценные подарки и личные одолжения.
Хотя говорить о ситуации политического паритета в МОК еще было рано, этих голосов хватило, чтобы сместить в 1972 году с президентского поста одиозного Брендеджа, заменив его компромиссной фигурой известного ирландского спортивного деятеля Майкла Килланина. В том же году Москве удалось завоевать право проведения летних Игр 1980 года.
Впрочем, главным фактором, решившим судьбу Московских игр, стал мировой энергетический кризис: западные страны – импортеры энергоносителей не могли конкурировать с купавшейся в нефтедолларах Москвой. Советский оргкомитет заявил, что готов потратить на игры более $3 млрд, при этом большая часть олимпийских объектов уже готова, и Москва может принять Олимпиаду «хоть завтра». Также весомым аргументом стало то, что русских мало интересовал вопрос окупаемости организационных затрат, это давало Лозанне надежду изменить в свою пользу сложившийся порядок распределения доходов от продажи телевизионных прав.
В 1956 году, после олимпиады в Мельбурне, МОК принял решение, что олимпийские города обязаны перечислять в Лозанну фиксированную сумму – 100 000 швейцарских франков, а остальными доходами от продажи прав телетрансляции организаторы могут распоряжаться сами. К середине 1970-х годов стоимость пакета олимпийских телеправ выросла до $15 млн, и отчисления МОК на этом фоне выглядели просто смешно. Москва же впервые предложила Международному комитету процент от доходов.
Заявку Москвы поддержали большинство стран западного блока, что в разгар «холодной войны» выглядело более чем странно. Представитель Канады в Международном олимпийском комитете Дик Паунд объяснял недоумевающим журналистам: «Выбирая место проведения игр, мы не оглядываемся на интересы военно-политических блоков, мы голосуем за города, которые чем-то нас очаровали, и за людей, с которыми мы чувствуем себя комфортно».
Ласковый Мишка
Систему взаимовыгодных отношений МОК и советских спортивных ведомств сотрясло заявление госсекретаря США Сайруса Вэнса, сделанное им зимой 1980 года на сессии МОК в Лейк-Плэсиде. Он сообщил, что Соединенные Штаты объявляют бойкот Московской олимпиаде в связи с агрессией СССР в Афганистане и призывают все страны свободного мира присоединиться к этой акции протеста.
Формально американский бойкот не противоречил Олимпийской хартии: Советский Союз развязал войну, а согласно заветам Кубертена агрессор лишался права принимать Олимпиаду. Прецеденты, которыми МОК руководствуется в своих решениях не реже, чем хартией и другими основополагающими документами, на этот счет были довольно противоречивы: во время мировых войн Игры не проводились, Германия дважды исключалась из Международного олимпийского комитета за развязывание захватнических войн. В то же время в годы Вьетнамской кампании вопрос о бойкоте американского олимпийского движения не поднимался.
Кремль немедленно озвучил версию о внутриполитической подоплеке американского бойкота. В США, как объяснял глава оргкомитета «Москва-80» Игнатий Новиков, началась президентская предвыборная кампания, в которой у нынешнего президента Джимми Картера очень мало шансов на победу. Избиратели считают его вялым, инертным политиком, из-за размытости позиций которого американские граждане оказались заложниками исламских революционеров в Тегеране. Бойкот должен продемонстрировать гражданам, что Картер умеет быть принципиальным и непримиримым в решении внешнеполитических задач, что, вероятно, принесет ему несколько процентов голосов избирателей.
Сессия МОК единогласно (кроме олимпийского комитета США) голосовала против бойкота, а Килланин назвал американскую инициативу «недопустимым политическим давлением» и «попыткой использовать международный спорт для достижения личных политических целей». Президента МОК такая ситуация погрузила в тяжелую депрессию, в частных беседах он высказывал мнение, что этот конфликт уничтожит авторитет Лозанны и приведет к распаду олимпийского движения. Он намеревался подать в отставку, однако по рекомендации советских представителей пока не распространялся об этом. Информация о готовящейся отставке Килланина московский оргкомитет довел до сведения испанского посла в СССР Хуана Антонио Самаранча. Один из самых влиятельных членов исполкома МОК давно мечтал о президентском кресле, теперь Кремль предлагал ему сделку: если Олимпийские игры-1980 состоятся в Москве, он получит поддержку советской «машины для голосования» в МОК.
Еще одним рычагом давления на Международный олимпийский комитет в этот период являлись многочисленные альтернативные спортивные движения. В 1980 году высоко взошла звезда Томаса Хеллера, председателя Генеральной ассамблеи международных спортивных федераций (AGFIS). По обе стороны «железного занавеса» рассматривалась возможность признать AGFIS лидером международного олимпийского движения в случае если МОК окажется ангажирован противником.
Триумф воли
Американский госдепартамент не смутило неприязненное отношение МОК к идее бойкота московских Игр. Сайрус Вэнс отправился в мировое турне, целью которого было добиться присоединения к бойкоту олимпийских комитетов ведущих стран мира: проведение Олимпиады в Москве потеряло бы всякий смысл, если бы их проигнорировали ведущие спортсмены. Вэнсу удалось добиться поддержки американской инициативы правительствами девяти стран, но их спортсмены не собирались становиться по стойке смирно, а давление со стороны властей только вызывало раздражение в спортивных ассоциациях.
Беспрецедентные меры безопасности в олимпийской Москве тоже являлись результатом интриг Вэнса. По его рекомендации министр юстиции США Бенджамин Сивилетти неофициально сообщил советскому послу, что располагает информацией о готовящихся терактах в Москве. Он предложил в период подготовки и проведения Игр установить негласный рабочий контакт между КГБ и американскими специальными службами для обмена данными о террористах. Вопрос рассматривался ЦК КПСС, который принял решение вести профилактику терактов собственными силами. Москва на время Олимпиады стала закрытым городом; десятки тысяч сотрудников КГБ и МВД несли дежурство под видом дворников, водителей и продавцов, обслуживающих Игры; был установлен особый режим пограничного и визового контроля: более 3000 иностранцев, в отношении которых у КГБ возникли малейшие подозрения, не были допущены в СССР. Для США внушенная ими же паранойя советского оргкомитета представляла отличную тему для пропаганды: американские газеты упражнялись в остроумии по поводу «Олимпийских игр в столице архипелага ГУЛАГ».
Так или иначе, Игры состоялись. В день их закрытия Килланин передал президентские полномочия маркизу Самаранчу. Многие спортсмены, принявшие участие в Олимпийских играх 1980 года, в годы его правления сделали блестящую карьеру. В их числе и нынешний президент МОК – бельгиец Жак Рогге. Советы взяли политический реванш, проигнорировав Олимпийские игры в Лос-Анджелесе в 1984 году. После завершения «холодной войны» советская «машина для голосования» в МОК была брошена на произвол судьбы.
Подписывайтесь на нас:
Еще по теме
