Примеряя китайский френч: глобальный разворот на Восток и поиски своего стиля одежды
Российский бизнес вслед за политикой разворачивается на Восток. Китай — наш главный экономический партнер. О ренессансе в политических отношениях можно и не говорить. Визиты лидеров друг к другу между Россией, Китаем, Индией, Арабскими Эмиратами говорят сами за себя. Деловые делегации курсируют между странами в режиме «нон-стоп». И это на фоне показательно отсутствующих «картинок» встреч с западными политиками и бизнесменами.
Как известно, при прошлом «прорубании окна в Европу» государь Петр I брил бороды и заставлял носить «немецкий кафтан». Российских бизнесменов никто не принуждает надевать китайский френч, бедуинскую кандуру и индийскую курту. Но не пора ли присмотреться к восточной моде для улучшения делового и культурного обмена? Да и существует ли «восточный» деловой стиль?
Фразу Киплинга «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут» не цитировал только ленивый. Хотя никто не помнит, что у нее есть продолжение. Однако для начала было бы неплохо определиться в понятиях, а что же такое Восток. Если ты британец как Киплинг, то все легко. Но если россиянин, все гораздо сложнее. Мы начинаем крутить головой и выяснять, где же этот Восток. Вот тут Восток, да? А здесь? А еще ближе? И невзначай выясняется, что Восток это вроде бы мы. Особенно с точки зрения британца. При этом россияне в массе своей считают себя западными людьми и уж точно со времен Петра I, переодевшего и постригшего бояр, хотят видеть себя таковыми.
Многие внимательные наблюдатели видели эту зыбкую двойственность и отмечали промежуточное положение России между Западом и Востоком, между западноевропейской цивилизацией, с одной стороны, и исламской, конфуцианской, индуистской цивилизациями — с другой. И эта двойственность, если не многослойность, неминуемо и чаще всего абсолютно бессознательно сказывается на всех аспектах нашей жизни.
Нужно признать, в мировой моде (и в деловой моде как ее составной части) доминирует западная культура. Но западная мода настолько насыщена восточным влиянием, что его трудно осознать и еще труднее отделить. Кто знает, если бы не Восток, возможно, западная цивилизация так и ходила бы без штанов. Ни древние римляне, ни древние греки, родоначальники западной цивилизации, штанов не носили, в отличие, например, от персов. Принято считать, что дихотомия Запад — Восток установилась именно во время греко-персидских войн, хотя для британцев греки — тоже Восток. Все это не помешало не только позаимствовать у противника штаны, но и присвоить себе, да так, что современная одежда без брюк просто немыслима. Не случись взаимодействия с Востоком, современные бизнесмены так бы и проводили деловые ланчи друг с другом, возлежа на ложах, завернутые в белые туники.
Даже такая простая и, казалось бы, родная нам ткань, как ситец — а уж тем более «веселенький», — позаимствована в Индии. Более того, когда первые западные бизнесмены-купцы прибыли в Индию, обнаружилось, что те бусики и ткани, которыми они привыкли торговать с туземцами, индийцам просто смешны. Лучший западный текстиль годился разве что для подстилки слонам, настолько низким было его качество по сравнению с индийскими тканями.
Очевидное влияние Востока, а в частности Китая, на западную одежду можно выделить с XVIII века. Под влиянием великих географических открытий увлечение экзотикой проявилось не только в фарфоре и мебели, но и в одежде. Что любопытно, это влияние было поверхностным — в прямом смысле. Декор фарфора, вышитые и расписные шелковые ткани вызывали зависть и стимулировали творчество западных ремесленников, они стали расписывать и вышивать ткани и домашние принадлежности, что вылилось в стиль «шинуазри» —«китайщина», в стилизацию под китайское искусство и декор.
К концу XVIII — началу XIX века европейские модники сходили с ума по кашемировым шалям. Поскольку русское дворянство к тому времени уже ощущало себя частью западного сообщества, а значит, и западного модного пространства, эта мода коснулась и их. Покупка одной такой шали могла разорить отца семейства. Цены на настоящие кашмирские шали были заоблачными, ведь пух гималайских коз для них собирали по кустам на горных склонах. И примерно тогда же, после Египетского похода Бонапарта, Европа открыла для себя Египет. Наполеон и сам ходил в странном наряде — то ли Робинзон, то ли герой из «Тысячи и одной ночи», с турецким ятаганом и с широким поясом из кашмирской шали.
Следующий острый приступ ориентализма охватил Европу в связи с экспансивным ростом колониализма. Походы в Северную Африку принесли в моду тюрбаны, страусиные перья, халаты, форму рукава… Влияние это было не всегда предсказуемо — кто мог предположить, что костюм французских колониальных войск, зуавов, повлияет на женскую моду. Невозможно было устоять против такой красивой вышивки тесьмой на укороченных жакетиках. Которые, кстати, никуда не исчезли — мало кто помнит про «зуав», короткий жакет с закругленными краями, но вот жакет болеро знают все.
Шинуазри и японизм возвращались в моду неоднократно и в XVIII и XIX веках. К XX веку мода на Японию стала проявляться не только в виде вышивок, но и в форме и упрощении кроя. Это очень важная трансформация, радикально изменившая современную одежду. Но к 30-м годам ХХ века восточная мода так надоела, что вернулась только в 60-е. И точно так же проделала путь от декора к структурным изменениям в сторону упрощения кроя и нивелирования гендерных различий.
Восточная одежда — возьмите кимоно, сари, саронг или халат — в основе своей очень простого кроя. Это может быть один кусок ткани, задрапированный по определенным правилам. Восточная одежда уже обладает свойствами, что так влекут современных дизайнеров, а именно универсальностью и отсутствием деления по гендерному признаку. Вся наша нынешняя одежда, что просто запахивается, завязывается и кроится максимально просто, без каких-то там вытачек, появилась в результате влияния Востока.
С этой точки зрения довольно любопытно, что допетровская Россия носила явно азиатские одежды. Достаточно бросить беглый взгляд на одежду тех времен, и ее сходство с татарско-азиатскими нарядами будет очевидно. На улицах Европы XVII века русские послы в длиннополых халатах с высокими воротниками и длинными рукавами, в меховых шапках азиатского покроя собирали вокруг себя толпы зевак, недоумевающих, что это: маскарад, религиозная процессия или уличный цирк.
В России после петровских реформ «господа» следовали европейской моде во всем, однако одежда простонародья, которого, надо не забывать, было и всегда есть большинство, менялась крайне медленно. Одежда купеческого сословия, то есть тех, кого мы нынче зовем бизнесменами, была той же, что у крестьян и мещан, и отличалась лишь материалами и изготовлением. Только в XIX веке в ней появились элементы «господской» одежды, которые, к слову, все равно переиначивались на свой манер. А провинциальные купцы, особенно старообрядцы, оставались верны традиционному костюму очень долго. Более того, старинная сибирка или чуйка служили «миллионщикам» средством эпатажа, способом демонстративно подчеркнуть свою сословную принадлежность. Еще важно отметить, что по наблюдениям английского путешественника, «русский купец (бизнесмен) никогда не высказывал желания быть не тем, чем он есть. Он обыкновенно носит платье, указывающее на его социальное положение». И гордится как происхождением, так и положением. Более того, до середины XIX века модная одежда среди купцов считалась неприличной и была поводом для насмешек или сочувствия. То есть происходило примерно то же самое, что и сейчас в бизнес-среде, когда солидный директор-металлург вдруг начинает носить обтягивающие штанишки и пить тыквенный латте.
Но постепенно мода проникла и в купеческие слои, так что даже женщины, традиционно ведущие довольно замкнутую жизнь, превратились с помощью одежды в выставку достижений своего мужа и демонстрацию его преуспевания. Наряды купчих были крайне далеки от какой-либо практичности и целесообразности: преувеличенная декоративность, роскошные ткани с вычурными рисунками, нагромождение украшений и отделок. Все, чтобы сразить окружающих роскошью и произвести сногсшибательный эффект. При том, что многие купчихи даже выписывали наряды из Парижа.
К этому явлению стоит приглядеться внимательно, так как нельзя не заметить, что этот подход до сих пор не слишком изменился. Одежда другая, настолько европейская, что дальше некуда, украшения тоже, но принцип остался прежним. Как и купчихи XIX века, женщины из России склонны к избыточной нарядности, фыркают на невзрачных европеек, и турецкая роскошь им милее протестантской практичности и простоты. Этим, возможно, и объясняется российская зачарованность Dolce&Gabbana. Дизайнеры честно пишут, что вдохновляются сицилийским наследием, сформировавшимся под византийским и мавританским — то есть восточными — влияниями, и такая красота не может оставить равнодушным русское сердце. Несмотря на то, что современные женщины нередко демонстрируют собственные материальные достижения, а не мужа, желание произвести на всех неизгладимое впечатление настолько сильно, что не отпускает даже тех, кто ведет активную международную деловую жизнь, и тех, чье положение уже говорит само за себя.
Важно помнить, что европейская одежда всегда ограничивала носителя, в XVII и XIX веках была крайне сложной по крою и далекой от реальных человеческих пропорций, меняя их до гротеска и подчиняя себе человека, который следовал модным тенденциям. Аналогичные изменения, кстати, сейчас достигаются с помощью хирургии, и это тоже изначально западная затея. Восточная одежда, как правило, по своему крою гораздо более расслаблена и предполагает удобство, что мы сейчас ценим в одежде чуть ли не больше всего. И от которого наши мужчины явно не готовы отказываться. Не исключено, что именно удобство и является основной причиной странно сидящих костюмов и вообще нестандартного выбора одежды и обуви в целом.
То есть, обратите внимание, озадачившись вопросом «А где тот Восток?», мы убеждаемся, что он как минимум с нами в одной комнате, если не внутри нас. Даже если мы носим западную одежду, сама суть нашего подсознательного выбора одежды берет истоки вполне азиатские.
А какова ситуация с деловой одеждой на самом Востоке? Раз уж нашими глобальными партнерами становятся Китай, Индия и арабский мир, может, нам присмотреться к ним и с точки зрения одежды и реализовать многополярность и в этой области? Да и вообще, нам обещают, что наше лето будет все жарче, так что будет вполне разумно обратиться к опыту людей, не знающих другой погоды, и мужчинам, например, начать носить кандуру, просторную рубашку до пят.
Как ни странно, деловой этикет стран Дальнего Востока единогласно присудил победу европейскому костюму. Если условный простой народ нередко в силу жаркого климата и сохраняет верность традиционному костюму, то большие дела вершатся в общепринятой бизнес-униформе.
Можно вспомнить, конечно, Китай и их пиджак Мао, который сильно напоминает френч, хотя имеет собственное название «суньятсеновка», в котором за каждой деталью закреплено особое символическое значение, и, потеряв пуговицу, вы потеряете народовластие или исполнительную власть. Суньятсеновка возникла как компромисс между принятой на тот момент маньчжурской одеждой и европейским костюмом. С 90-х годов она утратила популярность, но Си Цзиньпин вернул ее в качестве официальной дипломатической униформы и вечернего наряда. Недавний «френч» Д. А. Медведева, конечно же, не френч, и вовсе не китель, и даже не суньятсеновка. Как минимум из-за отсутствия карманов этот пиджак больше похож на китайский традиционный пиджак мандарин или же индийский пиджак Неру — по фамилии Джавахарлала Неру, бывшего индийского премьер-министра. Может, и нам пора придумать что-то свое на манер кафтана или сюртука?
Однако если повнимательней присмотреться, то можно увидеть, что и в деловой среде арабского мира костюм является неотъемлемой частью бизнес-этикета. Женщины тоже совершенно свободно могут носить брючный деловой костюм или платья. И все это мирно соседствует с национальным костюмом. Как и в Индии. Хотя, казалось бы, вот уж кто не только не отказался от традиционных нарядов, но и возвращал их совершенно сознательно. На рубеже XIX и XX веков в Индии появилась форма национально-освободительного движения под названием «свадеши», а именно — бойкот британских товаров. Включая одежду, что далось непросто. Мало того, что британская одежда была в каждом доме, считалась благородной и респектабельной, она еще и была гораздо дешевле за счет промышленного производства. Тем не менее на улицах полыхали костры, куда юные борцы за независимость кидали отцовские пиджаки, а невесты — свое британское приданое. И приобретали индийское, пусть гораздо дороже. Такова была их жертва стране и независимости.
Но сейчас крупные индийские бизнесмены одеты в западный костюм, который стал униформой для серьезных людей всего мира. Хотя мир привык и к арабской одежде, и к индийскому национальному костюму, никто не хочет возвращаться к тем временам, когда русские послы воспринимались как этнографический курьез, вывезенный из экзотической страны.
Мы остаемся западными для Востока и восточными для Запада, чужие и тем и другим в равной степени. Так что любая наша «самоориентализация» — поиск Востока в себе и его критика с западных позиций — занятие бесплодное и непроизводительное. Но есть же и обратная сторона. Соседство с разными цивилизациями вынуждает нас примирять разнородные культуры, и, как бы там ни было, нам вполне удается соблюдать этот баланс, пусть и хрупкий. Многим есть чему поучиться.
Более того, если все же дочитать до конца ту самую строфу из стихотворения Киплинга, выясняется, что он писал совсем о другом. Когда приходится принимать серьезные решения, когда встречаются равные по силе духа люди, то значение имеют только взаимное уважение, характер, доблесть и честность.
«Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?»