Призрак красоты

Человек, который вверг Голландию в безумие, никогда не был голландцем по происхождению, очень мало жил в Нидерландах и менее всего на свете интересовался коммерцией. Его настоящее имя - шевалье Шарль де Эклюз, бельгийский дворянин из семьи, которая предпочла дворянской гордости торговую выгоду, но в результате не достигла ни большой чести, ни большого богатства. Де Эклюз избрал для себя третий путь, сменив имя на латинское Клюзиус: он, получив приличное образование, стал ученым -ботаником и работал руководителем ботанических садов при монарших дворах Европы.

Осенью 1593 года Клюзиус - тогда генеральный директор Королевского медицинского сада Вены - получил от посла австрийского императора при дворе султана Османской империи кавалера Огье Гислана де Бусбека пакет. В пакете находились невзрачные луковицы растения, которые, как утверждал Гислан, "турки почитают как символ любви Аллаха к верующим". Клюзиус, который больше всего на свете любил новые яркие цветы, распорядился высадить луковицы в принадлежавшем ему саду Hortus Botanicus в нидерландском Лейдене.

В 1595 году часть луковиц огненно-алого цветка, приводившего весь Лейден в благоговение, были украдены из Hortus Botanicus местными фермерами-конкурентами. Так было положено начало тому, что историки называют "тюльпанной лихорадкой", тому, что дало миру пример первого в истории человечества фондового кризиса, а Голландии - национальный символ.

В ожидании тюльпана

Если тюльпаномания и должна была где-то случиться, то лучшего места, чем Голландия, для нее тогда было не найти. Голландские купцы, создавшие самые эффективные на то время торговые компании, стали постепенно сдавать позиции североитальянским и английским конкурентам. Нечто подобное происходило и в финансовой сфере: ломбардийские и австрийские банкирские дома осваивали новые технологии работы, увеличивали объемы вексельного и аккредитивного обращения и вытесняли консервативных голландских финансистов с рынка. Чтобы переломить ситуацию и дать новый импульс национальной экономике Голландии, требовалось нечто из ряда вон выходящее

Такие попытки предпринимались неоднократно. Нидерландские торговые корабли прокладывали все новые морские маршруты. Например, голландцам, освоившим перевозки из Архангельска в Амстердам, удалось получить преференции от Ивана Грозного и стать монополистами на торговые операции с рядом стратегических товаров - воском, пенькой, пушниной. Какое-то время экономику Голландии спасали строительный бум и рост инвестиций в строительство дамб. Почти полвека Голландия соревновалась с соседней Фландрией в текстильной гонке - но проиграла.

Но всего этого оказалось мало. Нужен был актив, который мог сравниться по значению с пряностями, которые произвели фурор на рынке двумя веками раньше. Голландцы, вывозившие из Вест-Индии не так уж много перца, имбиря и корицы, сумели тогда за счет создания искусственного дефицита и умелого маркетинга вместе с Генуей заработать огромные деньги на этом "помешательстве XV века".

Деньги на бочку

В 1602 - 1607 годах Hortus Botanicus посещают самые модные художники: Ян Брейгель, Амброзиус Досхаерт, Якоб де Гейн. Они пишут маслом картины c изображением тюльпанов, картины расходятся по домам честных бюргеров и дворян, бюргеры начинают покупать дорожающие луковицы. Тюльпан становится модным, особенно когда выясняется, что путем скрещивания тюльпанов можно получать цветы разной окраски. Однако это еще не бум, а просто мода. Бум начинается, когда на конкурирующих с Hortus Botanicus тюльпанных плантациях растения поражаются непонятной болезнью. Природу ее ученые выяснят лишь четыре века спустя, а в 1610 году появление на лепестках благородного цветка белых и желтых пятен публика воспринимает с восторгом - красота становится разнообразнее.

В 1612 году торговец Эммануил Свиртс, использовав последнее достижение времени - типографскую машину, - напечатал первый в мире прайс-лист луковичных растений, в том числе и тюльпанов. К тому времени Hortus Botanicus теряет статус эксклюзивного поставщика луковиц: на сцену выходят "кооперативные" предприятия групп фермеров из южного Гарлема - Wagenweg и Kleine Hourtweg. До 1623 года, впрочем, цены на тюльпаны остаются стабильно высокими, так как фермеры предпочитают торговать цветами, а не луковицами.

В сентябре 1623 года Wagenweg и Kleine Hourtweg снижают цены на луковицы и начинают их массовую распродажу. Выясняется, что спрос превышает предложение на порядок, и вкладывать деньги в луковицы стало выгоднее, чем во что бы то ни было.

Выбросив на рынок тюльпанные луковицы по доступной цене, "тюльпанные дома" привлекли внимание настоящей экономической силы - некрупных частных инвесторов.

В стране действовали давние традиции сбережений: средний голландец, пусть даже и не имеющий много земли, жил в собственном каменном доме, а в укромном тайнике хранился "семейный вклад" - драгоценности и золото. Именно эти деньги и были инвестированы в тюльпанный бизнес.

В 1625 году муниципалитет Амстердама сделал робкую попытку вмешаться в торговые операции с тюльпанными луковицами, заморозив на несколько месяцев цены на самые популярные тогда сорта Semper Augustus. Впрочем, силы это не возымело: к тому времени насчитывалось около 500 разновидностей тюльпана (из которых Клюзиус знал всего четыре), и торговцы переключились на них. Некоторые муниципалитеты запретили продавать луковицы на своих территориях - торговцы, клеймя чиновников ретроградами и обвиняя их в искусственном торможении прогресса, перебирались к соседям.

Бюргеры же начали продавать семейные драгоценности, картины и землю, чтобы вложиться в луковицы. Надо сказать, в том был смысл. Трудно сказать, насколько выросли цены на луковицы тюльпанов: денежное обращение в Голландии в то время было весьма сложным, так как в наличности присутствовали как все валюты мира, так и драгоценные металлы - и в монетах, и в слитках. Тем не менее к середине 1631 года за три луковицы достаточно распространенного Semper Augustus в Хорне было заплачено 13 тыс. флоринов - это стоимость как минимум трех приличных домов. Средняя же цена за партию из трех редких луковиц составляла 1000 - 1500 флоринов. Те, кто был не в состоянии заплатить за луковицу, могли купить семена, продававшиеся гранами (в каждом гране около 20 семян). Это было дешевле, но рискованнее: семена могли и не взойти, однако в случае удачи уже на следующий год можно было торговать луковицами.

Впрочем. луковицы покупали не только для выращивания. Выведение новых сортов тюльпанов - вот то, что двигало покупателями. Новый сорт, выведенный на небольшой загородной плантации, мог дать его создателю сотни и тысячи процентов годовых.

Несколько раз "селекционерам-инвесторам" удавалось вывести тюльпаны темно-синей окраски, именуемые "черным тюльпаном", с одним из них связана печальная история. Некий Клаус, бедный коммивояжер, бросивший свое дело ради тюльпанной мании, вырастил на своем огороде три луковицы "черного тюльпана", однако под давлением кредиторов должен был продать их. Покупатель нашелся сразу - трое мужчин выплатили Клаусу требуемую тысячу флоринов, не требуя даже подтверждения того, что сорт устойчив. После этого они на глазах Клауса раздавили драгоценные луковицы и молча вышли: как выяснилось, это были представители конкурента, который также был близок к получению "черного тюльпана".

"Высшим пилотажем" тюльпанной селекции было выведение "сломанных" тюльпанов - цветов, зараженных болезнью 1610 года. Зараженная луковица могла дать цветок самой невероятной раскраски. Стоили такие луковицы огромных денег - однако чаще всего из них вырастали банальные "белопятнистые" цветки, которые ценились невысоко. По сути покупка таких луковиц представляла собой настоящий венчурный бизнес - со всеми присущими ему рисками.

Главные доходы получали тюльпанные трейдеры. Средний доход трейдинговой компании в Амстердаме составлял в нынешних ценах около $45 тыс. в месяц - при том, что операции проводились по схеме "поставка против платежа", или, как было принято выражаться в той среде, "деньги на бочку".

Лихорадка на Хуунстраат

Основным местом тюльпанных спекуляций в Амстердаме стала улица Хуунстраат, на которой находились конторы всех крупнейших тюльпанных трейдеров Голландии. Поначалу именно сюда свозили на продажу цветы. Впоследствии вывески цветочных лавок сменились монументальными табличками: Inn de dry Tulpebogen - "Дом трех тюльпанных луковиц". Основным элементом "дома луковиц" были поначалу прилавки, стоя за которым хозяин рассказывал всякому желающему о своем товаре. Однако к 1633 году наплыв посетителей настолько возрос, что назрела необходимость реформирования торговли.

Среди тюльпанных трейдеров одним из самых авторитетных было семейство дворян Ван дер Берсе, которые одними из первых установили в своей конторе trade boards - "торговые доски". Это были огромные черные стенды, на которых мелом писали названия сортов и цифры котировок. Именно от голландского написания фамилии Берсе (Beurs) через век и образовалось название европейских boerse - бирж. Конкурентами "домов" были тюльпанные аукционы в Гарлеме - там торговля проводилась не по биржевым, а по аукционным правилам: кто предложит большую цену.

Неизвестно, кто и когда первым отошел от старого голландского правила "деньги на бочку" и совершил первую операцию с виртуальными тюльпанными луковицами, которых у него не было в наличии. Вероятно, это случилось в 1635 - 1636 годах. Тогда на "торговых досках", размеры которых все увеличивались, половину пространства стали отводить для предложений сторонних продавцов. Кроме того, рост оборотов торговли тюльпанными луковицами привел к дефициту товара, а "тюльпанная чума" - эпидемия, уничтожившая урожай луковиц в Гарлеме весной 1636 года, - только увеличила этот дефицит. Тогда и были изобретены "фьючерсные контракты" - договоры об отложенных поставках партий тюльпанных луковиц на следующий сезон. Контракты можно было продавать и покупать, и цены на них росли как на дрожжах.

Особенно резким был рост цен в ноябре - декабре 1636 года, когда котировки за два месяца увеличились на 80 - 90%. Первый месяц 1637 года пришелся на рождественские праздники и домашние дела, однако уже к концу января должен был начаться очередной виток "тюльпанной лихорадки".

Облом

Вечером 2 февраля 1637 года крупные голландские трейдеры, как всегда, собрались в кабачке на Хуунстраат, чтобы обсудить перспективы предстоящего торгового дня, который мог принести 5-процентный рост котировок (по сути это 1500% годовых). Но тут выяснилось, что половина крупнейших трейдеров не готовы поддержать ценовые уровни, предложенные партнерами. Спать торговцы ушли в плохом настроении, а утром 3 февраля один из крупных трейдеров отказался купить у своего поставщика крупную партию недорогих луковиц. К обеду толпа мелких поставщиков луковиц столкнулась с парадоксальной ситуацией: все конторы на "улице Тюльпанов" оказались закрытыми. На следующий день конторы открылись, но цены закупок были ниже прежних на 40 - 50%. Фьючерсные контракты и вовсе отказывались покупать. Рынок падал на глазах.

5 февраля некоторую надежду в участников тюльпанного рынка вселил аукцион в гарлемском Алькмааре, где цены в отличие от Хуунстраат выросли до заоблачных высот. Однако уже через несколько дней цены упали и там. Масса мелких посредников, живших "тюльпанными операциями", не смогли выплатить в середине февраля долгов по займам ростовщикам. Новые партии тюльпанных луковиц и семян никто не хотел покупать. Это была агония. Большинство "тюльпанных трейдеров" на Хуунстраат "уехали в торговое путешествие", "опасно заболели" или честно объявили себя банкротами.

24 февраля правительство Голландии официально запретило свободным и государственным нотариусам удостоверять сделки по партиям тюльпанных луковиц. Это означало, что правосудие отказывается защищать как покупателя, так и продавца тюльпанов в любой конфликтной ситуации: сделки с тюльпанами не поддерживаются государством, хотя и не запрещаются. Вывески "Дом трех тюльпанных луковиц" сменились саркастическими самопризнаниями - "Дом трех дурацких голов". Несколькими днями позже палата торговых споров, не справлявшаяся с лавиной "тюльпанных дел", приняла потрясающее решение: в судах Голландии запрещались все разбирательства, в которых в качестве объектов торговли фигурировали тюльпаны.

Тысячи бюргеров, фермеров и "селекционеров-любителей" разорились, все отстроенное заново имущество "тюльпанных трейдеров" перешло в руки кредиторов. "Тюльпанная лихорадка" завершилась, ввергнув страну в десятилетнюю экономическую депрессию.

Голландский ответ турецкому султану

В 1700 году, спустя век после того как Огье Гислан де Бусбек выслал Клюзиусу из Стамбула луковицы, разорившие половину Голландии, страна отомстила Османской империи. Новый султан Ахмед II страстно возлюбил голландские тюльпаны, повелев садовникам украсить этими цветами все клумбы своей столицы. "Тюльпанные дома" Kleine Hourtweg и Wagenweg за те 30 лет, которые Ахмед II правил империей, поставили в Турцию луковиц на нынешние $15 млн. В середине XVII века Голландия чуть было не повторила "тюльпанную лихорадку" с гиацинтами, но былого спекулятивного роста уже не достигла.

В 1740 году известный трейдерский дом Марграва ван Баден-Дюрлаха опубликовал торговый каталог голландских компаний - в нем числилось 17 фирм, специализировавшихся на выращивании тюльпанов. Новый тюльпанный бизнес уже не знал таких потрясений, как в XVII веке, сделав прекрасный цветок символом Голландии. А памятник шевалье Шарлю де Эклюзу все-таки существует: в Hortus Botanicus в Лейдене до сих пор каждый сентябрь высаживают луковицы сортов, так понравившихся ботанику, и каждую весну Голландию посещают сотни тысяч туристов, чтобы увидеть, как красивы цветы, на которых однажды помешалась целая страна.