Продавцы красок и кисточек
Затянувшийся кризис NASDAQ никак не влияет на положение дел во всемирно известной компании Borland. Она создает ПО для электронного бизнеса и тратит всего 15 центов, чтобы заработать один доллар. Стоимость ее акций растет примерно на 20% в год. Инвестиционные банки дают рекомендации Strong buy. Президент и генеральный директор Borland Дейл Фуллер приезжал на три дня в Москву, чтобы встретиться с российскими разработчиками программного обеспечения. В эксклюзивном интервью «Ко» он объяснил причины этой «аномалии».
«Ко»: NASDAQ падает, а бизнес Borland растет. Почему?
Дейл Фуллер: Есть две обязательные вещи для топ-менеджера. Во-первых, он должен контролировать, чтобы с каждого вложенного доллара возвращалось как можно больше прибыли. Во-вторых, топ-менеджер обязан следить за тем, чтобы каждый сотрудник компании работал в рамках принятой стратегии и был сосредоточен на ее повседневном воплощении.
«Кo»: И все-таки как Borland удалось закончить второй квартал, продав своей продукции на $56 млн, что на 20% больше аналогичного показателя в прошлом году, когда темпы развития американской экономики замедляются?
Д.Ф.: Причина очень проста – нашу продукцию покупают клиенты клиентов. За последние шесть лет руководители многих компаний, посчитав, что создание сайтов позволит им нарастить объем бизнеса, закупили соответствующую инфраструктуру для поддержки своего Интернет-бизнеса. Увы, на своем горьком опыте они обнаружили, что сайты сами по себе еще не гарантируют расширения бизнеса.
Более того, эти компании сейчас испытывают кризис и вынуждены увольнять тысячи своих сотрудников. Но что при этом делать с клиентами – тоже сокращать? Если компания не хочет сворачивать бизнес, то, расставаясь с сотрудниками, она одновременно должна расширять контакты с клиентами и заказчиками. Этого возможно добиться, используя более компактные технологии и инфраструктуру Borland.
Миссия нашей компании так и формулируется: помогать своим заказчикам идти в будущее, не отказываясь от прошлого. Наши средства обеспечивают заказчикам гибкость, позволяя им свободно пересекать границы между программными платформами. В этом наше принципиальное отличие от конкурентов, работающих на базе «концепции планируемого устаревания». Продавая свой продукт, они намертво привязывают покупателя к своей среде. Мы же предоставляем клиентам возможность использовать много различных платформ. Пользователь может сменить одну из них на другую, но его бизнес от этого не пострадает.
«Ко»: Иными словами, продукты Borland оказались наиболее привлекательны вследствие кризиса Интернет-компаний?
Д.Ф.: Кризис заставил компании проснуться. Он открыл им глаза на очевидные вещи: нельзя тратить по $20 млн – $30 млн, полагаясь лишь на то, что все будет хорошо.
Мы, кстати, и сами знаем, что такое кризис. Несколько лет назад дела Borland шли не очень успешно – фактически мы были на дне. Но мы сконцентрировались на разработке тех программ, которые нужны клиентам. У других компаний дела шли нормально, и они этого не сделали. Теперь каждый из нас получает свою награду и пожинает свои плоды.
«Ко»: Насколько серьезное внимание вы обращаете на уровень стоимости акций? Доходы компании растут, но ведь курс акций часто зависит и от других механизмов...
Д.Ф.: Как генеральный директор компании, я несу ответственность за то, чтобы наши акционеры получали все, что им положено. Но в то же время я отвечаю и за перспективы компании. Если я целиком сконцентрируюсь на задачах строительства компании и буду всю прибыль вкладывать в ее развитие, то курс акций пойдет вниз. Акционерам это совсем не понравится. Справедливо и обратное: если я буду делать все, чтобы поднять до максимума курс акций, то у компании может не оказаться будущего. Это очень тонкое равновесие.
«Ко»: Программное обеспечение в некотором смысле вещь нематериальная и прикладная. Не повлечет ли общий кризис информационной индустрии падения производства ПО?
Д.Ф.: Я полагаю, что развитие технологий фактически сводится к созданию программного обеспечения. Потребность в различного рода приложениях будет только возрастать. Аппаратные средства стандартны, и их производство понятно. А программирование – это искусство. У него большие перспективы. Мы же занимаемся изготовлением «красок, кистей и холстов»...
«Ко»: Вашими «кистями» пользуются не только Интернет-компании. Среди «художников», с которыми вы сотрудничаете, одним из наиболее успешных является компания Nokia. Ее «произведениями» пользуются люди во всем мире. Но даже Nokia не удается продавать столько, сколько ей хотелось бы. Другим производителям тем более. Не кажется ли вам, что рынок мобильной связи переоценен?
Д.Ф.: Нет, не думаю. Беспроводной аппарат, который может подключаться к электронной почте, банковскому счету, фотокамере и одновременно является телефоном, чрезвычайно удобен. Мы все еще стоим на пороге лавинообразного роста такого рынка. Когда эта «лавина» стронется с места, программистам придется создавать тысячи различных приложений.
«Ко»: Японская DoCoMo уже начинает подключение абонентов к мобильной связи третьего поколения – 3G. В Европе же эти процессы все откладываются. Вероятно, японские компании являются для вас более перспективными партнерами?
Д.Ф.: Вовсе нет. Мы очень тесно сотрудничаем с той же DoCoMo, так как в их телефонах используются наши технологии, однако задача в том, чтобы прийти к общему стандарту. Поэтому для нас наиболее актуально сотрудничество с лидером в этой отрасли – компанией Nokia. А DoCoMo и другие пойдут следом.
«Ко»: Опыт DoCoMo неприемлем в Европе?
Д.Ф.: Создается впечатление, что пока нет. DoCoMo не удалось выйти на европейский и американский рынки. Вообще говоря, это довольно типичная ситуация для Японии. Местные компании выводят на свой рынок какую-нибудь новинку, которая пользуется большим спросом, но не выходит за пределы страны. Бывает, кстати, и обратная ситуация: американцы и европейцы разрабатывают новые технологии, которые не добиваются успеха на японском рынке.
«Ко»: Вы открыли свой офис в Китае. Связано ли это с тем, что в Китае сегодня самый динамичный рынок мобильной телефонии?
Д.Ф.: Китайский рынок потому наиболее динамичен, что в этой стране не было никакой инфраструктуры. В каждом маленьком китайском городке был только один телефон. В отличие от США и даже СССР, где везде протянуты провода, у китайцев двадцать лет назад не было вообще никакой связи. Сейчас они решили перепрыгнуть через ступеньку: вместо того чтобы тянуть кабели, в Китае сконцентрировались на развитии беспроводной связи. С нашей точки зрения, страна находится на пороге колоссального технологического взрыва. Кроме того, в Китае в качестве стандарта принят Linux, а мы как раз лидеры в средствах разработки для этой операционной среды.
«Ко»: Новые рынки нестабильны, и особенно сильно сказываются кризисы на смежных рынках. Аналитики говорят о том, что после террористических актов в США инвесторов более всего интересуют акции компаний американского ВПК. Прогнозируете ли вы в связи с этим очередной отток капитала из американского hi-tech?
Д.Ф.: Дефицит капитала наблюдался еще до этих событий. А в секторе hi-tech он ощущался очень остро. Не случись этих событий, ситуация на рынке начала бы улучшаться с ноября этого года. Теперь нам остается только ждать и надеяться, что ситуация изменится к лучшему в апреле – мае 2002 года, не раньше. Конечно, всегда есть шанс, что ситуация выправится быстрее, но главным негативным фактором, с моей точки зрения, сейчас являются не столько террористические акты, сколько состояние глобальной экономики. Сегодня рынки капитала очень скудны. Дефицит средств испытывают все корпорации. Те, у кого есть собственные деньги, этот неблагополучный период переживут. Тем же, кто рассчитывал привлечь средства, будет очень сложно…
«Ко»: То есть деньги уже ушли из hi-tech в другие отрасли?
Д.Ф.: Нет, сейчас инвесторы просто придерживают деньги. Они вообще никуда не идут.
«Ко»: Что это означает для компаний, действующих на глобальных рынках?
Д.Ф.: Очень серьезные новые возможности. Компаниям, которые не имеют дефицита капитала, сейчас самое время расширяться, поскольку их конкуренты находятся в более стесненных обстоятельствах. Это удачное время для приобретения новых технологий путем поглощения компаний, которые эти технологии разработали.
«Ко»: А как эта ситуация повлияла на вас и на ваши планы по развитию?
Д.Ф.: Она сделала другие компании менее дорогими. С объективной точки зрения мы пока не видим никаких изменений в нашем бизнесе, хотя они, конечно, будут. Мы переживаем то, что случилось 11 сентября.
«Ко»: В числе жертв той трагедии оказалось и немало российских программистов, которые работали в офисах международных корпораций, расположенных в башнях WTC.
Имели ли вы опыт работы с российскими разработчиками?
Д.Ф.: Да. В нашей компании работает достаточное количество российских программистов. Я хорошо знаю их навыки, умения и квалификацию. Нам удалось сформировать очень прочные отношения с сообществом российских разработчиков ПО. Я полагаю, что российские разработчики – это программисты мирового класса. Одной из целей моего визита является намерение встретиться с представителями компаний – разработчиков программных продуктов и оценить их возможности.
«Ко»: Размещаете ли вы в России заказы на создание каких-либо приложений?
Д.Ф.: Borland имеет партнерские отношения с большим количеством внешних разработчиков новых технологий. Их примерно около 50 компаний по всему миру. Когда я встречался с российскими разработчиками и знакомился с их продуктами, то сразу почувствовал, что у них есть рыночный потенциал. Но нужно подождать…
«Ко»: Подождать чего?
Д.Ф.: Вернувшись в США, я проведу анализ рынка, чтобы конкретно определить, какие модификации надо внести в российские продукты и сколько будут готовы заплатить за них заказчики. Конечно, разработки очень интересны, но создание продукта – самый простой этап на пути этого продукта к рынку. Гораздо сложнее маркетинг продукта, выявление того, ради чего заказчик будет готов его купить.
«Ко»: Производители мобильных телефонов, компьютеров и телекоммуникационного оборудования все активнее переносят производство в развивающиеся страны, оставляя за собой лишь маркетинг и научные исследования. Возможна ли подобная схема и при разработке ПО?
Д.Ф.: Мы так не делаем. У нас есть внешние разработчики, которые занимаются созданием составных частей нашего продукта. Некоторые из партнеров, с которыми мы раньше работали, настолько срослись с нами, что мы их в конце концов купили. Я имею опыт разработки и создания персональных компьютеров и должен сказать, что с ПО работать очень сложно. Поэтому полагаю, что упомянутая вами модель бизнеса в секторе ПО вряд ли будет реализована в течение моей жизни.
«Ко»: Собираетесь ли вы бороться с пиратством на российском рынке ПО?
Д.Ф.: Воровать нехорошо. Я думаю, что пользователи наших продуктов – честные люди, которые просто могут не знать, что работают с краденой собственностью. Наша обязанность – помочь людям узнать, являются ли средства разработки крадеными. В недалеком будущем мы сможем выявить, какие именно приложения создавались при помощи украденного ПО, а также распознавать компании, которые будут эксплуатировать такие программы. Мы сможем выключать эти системы в дистанционном режиме. Но я бы не хотел приуменьшать и степень ответственности правительств различных стран. Они обязаны вводить в действие законы, которые бы защищали интеллектуальную собственность от краж. В некоторых странах владение краденым уже приравнивается к совершению кражи.
«Ко»: Будете ли вы возбуждать уголовные дела против пиратов?
Д.Ф.: Наша цель – получить деньги за использование другими того, что нам по праву принадлежит. Ради достижения этой цели мы будем использовать все имеющиеся у нас возможности. Мы не хотим, чтобы нас воспринимали как злодеев – мы просто деловые люди.
Из грязи в князи за два года
Компания Borland основана в 1983 году. Приобрела известность благодаря своей программе Turbo Pascal. В начале 90-х Borland была самой известной среди компаний, разрабатывавших программные инструменты для технологии «клиент – сервер», на которой построен весь современный Интернет. В 1992 году доход Borland составил $500 млн. Однако затем последовал длительный спад.
Чтобы выйти из «штопора», Borland начала осваивать новые сегменты программного рынка. Компании удалось стать ведущим разработчиком средств для работы в среде Unix. Но ни эти успехи, ни смена имени в 1997 году на Inprise не приостановили неумолимого падения компании. Когда в апреле 1999 года Дейл Фуллер возглавил Inprise, она уже находилась в самой низкой точке своего пике. Новый менеджер сконцентрировался на наиболее перспективных продуктах компании и вернул ей старое имя.
Borland позиционирует себя в качестве разработчика технологий для электронного бизнеса. «Мы делаем кисти, холсты и краски, – любит повторять Фуллер, – а программисты, как художники, пользуются ими для создания своих шедевров». В 2000 году Borland продала своих «кисточек» на $191,1 млн. В этом году, по предварительным оценкам, доход компании составит около $230 млн.
Пенсионер транснационального значения
41-летнего Дейла Фуллера относят к «тяжеловесам» среди топ-менеджеров в программном бизнесе. Он ушел «на пенсию», став частным инвестором в 38 лет: увенчанный, как римский легат, лавровыми венками за победные битвы. В 30 лет он стал директором по стратегическому маркетингу Motorola. Оттуда перешел на должность вице-президента и директора по производству переносных компьютеров в NEC Corporation. Еще через два года Фуллер стал вице-президентом Apple Computers и директором подразделения Powerbook. «Когда я пришел в Apple, эти компьютеры взрывались на коленях, мое подразделение теряло $500 млн в год. Представляете, сколько это было в рублях! А к тому моменту как я ушел из компании, подразделение приносило $200 млн прибыли ежеквартально», – вспоминает Фуллер. Он создал собственный проект в Интернете – whowhere.com, популярность которого росла как на дрожжах. Удачно продав его компании Lycos, Дейл решил уйти на покой. Но уже через пару лет к его опыту «кризисного менеджера» обратились акционеры компании Borland. За два года управления компанией Фуллер поменял около 50 старших менеджеров Borland, увеличив в два раза стоимость ее акций.