Продажная валюта
На наш взгляд, финансовая система России пребывает в неопределенном состоянии. Многие ее структурные составляющие вызывают острую дискуссию среди профессионалов. Поэтому нам представляется интересным обсудить эти проблемы на страницах журнала. Один из самых важных и острых вопросов, который к тому же затрагивает интересы многих российских компаний, – это механизм обязательной продажи валютной выручки. Авторы статьи – руководитель департамента внешнего долга Минфина Андрей Черепанов и президент Московской международной валютной ассоциации Алексей Мамонтов – знают эту проблему изнутри. Андрей Черепанов длительное время был одним из руководителей департамента иностранных операций Банка России, а Алексей Мамонтов долго проработал на ММВБ – именно он, будучи главным маклером, вел валютные торги и объявлял курс рубля в первой половине 90-х.
«Ко» приглашает финансистов и чиновников к дискуссии по актуальным проблемам российского финансового рынка. Суждения и выводы авторов статей, публикуемых в данной рубрике, могут не совпадать с мнением редакции.
В январе – сентябре 2000 года для обязательной продажи было перечислено 53,7% валютной выручки от экспортных операций при действующем нормативе в 75%. Такие данные получены специалистами Центра макроэкономических исследований компании «Юникон/МС Консультационная группа» на основе данных ГТК РФ. В III квартале было продано 56,2% валютной выручки. Таким образом, в 2000 году увеличился разрыв между действующим нормативом и фактической продажей валютной выручки.
Снижение объемов обязательной продажи валютной выручки может привести к ухудшению ситуации на валютном рынке. В связи с этим в среде профессиональных участников валютного рынка, экспертов и аналитиков, бизнесменов и финансистов сегодня бурно обсуждается вопрос о целесообразности дальнейшего сохранения в российском законодательстве ряда жестких валютных ограничений – в частности, института обязательной продажи экспортной валютной выручки. Вопрос этот сегодня является знаковым с точки зрения того, в каком направлении пойдет дальше развитие российской экономики.
История болезни
Институт обязательной продажи экспортной выручки достался новой России в наследство от советской административно-распределительной экономической системы. Еще в 1992 году было установлено, что обязательной продаже подлежит 50% валютной выручки предприятий. Правда, введение такого порядка декларировалось лишь как временная и вынужденная мера. Тем не менее данный институт просуществовал вплоть до сегодняшнего дня. Более того, в январе 1999 года доля валютной выручки экспортеров, подлежащая обязательной продаже, была доведена уже до 75%. Причем в дополнение к этому Банк России внес в свои собственные инструкции целый ряд изменений и положений, усугубивших и без того весьма тяжелые последствия этих мер для российских предприятий. Речь идет о введении порядка реализации валютной выручки, подлежащей обязательной продаже, исключительно на уполномоченных валютных биржах; о создании специальной торговой сессии (СТС), а затем единой торговой сессии (ЕТС); о сокращении сроков реализации валютной выручки с 14 до 7 дней; об установлении максимального срока возврата в страну экспортной выручки в 90 дней.
Кроме того, нынешнее руководство Банка России (а надо сказать, что большинство его представителей выросли в прежней системе государственно-монополистического регулирования и, за редким исключением, исповедуют идеалы и принципы именно этой системы) не устает обращаться во властные структуры с новыми инициативами об ужесточении режима использования предприятиями полученной ими валютной выручки – в частности, о введении ее 100-процентной обязательной продажи. Аргументация сводится при этом к якобы позитивным результатам уже принятых ранее административных мер, к необходимости обеспечивать и впредь «долгосрочную стабильность на внутреннем валютном рынке страны, наращивание валютных резервов и исполнение Россией своих обязательств по погашению внешнего долга».
Торговали – веселились, подсчитали – прослезились
Введение СТС и увеличение с 50% до 75% доли обязательной продажи экспортной валютной выручки с начала 1999 года сами по себе не дали даже временного улучшения ситуации на рынке. А вот негативный эффект от принятия этих решений отмечался ранее и прослеживается до сих пор. В течение первых трех месяцев 1999 года обменный курс рубля понизился на значительную величину – 14,5%. Подобное падение стоимости национальной валюты по логике вещей должно было привести к резкому изменению рыночного соотношения спроса и предложения на иностранную валюту в пользу последнего, в результате чего Банк России мог бы осуществить весомое восполнение своих валютных резервов. Но этого не произошло. За I квартал 1999 года нетто-покупка Банка России на рынке составила всего $123 млн (для сравнения: нетто-покупка за предыдущий квартал равнялась $1,45 млрд), что подтверждает факт даже не нейтрального, а дестабилизирующего воздействия увеличения доли обязательной продажи на текущую ситуацию на валютном рынке.
Как и следовало ожидать, в наибольшей степени негативные последствия от данной меры проявились в январе 1999 года, усилив неблагоприятное воздействие сезонного фактора. В течение месяца падение курса рубля (на 8,6%) происходило, несмотря на снижение остатков рублевых средств на корреспондентских счетах коммерческих банков в Банке России (с 32,8 млрд руб. до 29,1 млрд руб., или на 11,3%). Таким образом, уменьшение свободной рублевой ликвидности не повысило заинтересованности экономических агентов в продаже принадлежащей им иностранной валюты. В том месяце объем продаж долларов США коммерческими банками (их клиентами) на СТС по сравнению с декабрем 1998 года практически не изменился, хотя одно лишь сокращение срока обязательной продажи с 14 до 7 календарных дней (введенное в действие одновременно с изменением нормы обязательной продажи) должно было увеличить предложение валюты почти на четверть.
Нельзя, конечно, не отметить, что доля проданной банками иностранной валюты (на СТС и напрямую Банку России) от общего объема средств, поступивших из-за рубежа на специальные транзитные счета, в январе 1999 года выросла по сравнению с декабрем 1998 года с 26% до 41%. Но это произошло главным образом за счет заметного роста объема зачисленных на данные счета валютных средств в течение последней декады декабря (до $4,9 млрд против $2,0 млрд за предыдущую декаду), проданных в первых числах января. Кроме того, показатель в 41% не является каким-то серьезным достижением. Например, в октябре 1998 года (то есть до введения 75-процентного норматива) этот показатель составлял ту же самую величину.
К слову, уже в феврале 1999 года доля продаж иностранной валюты банками от общего объема средств, зачисленных на специальные транзитные счета, вновь снизилась до 37% и вплоть до июня колебалась в диапазоне 36 – 38%. Ее заметное повышение (до 42 – 45%) произошло только после отмены института СТС и запуска ЕТС с более либеральным режимом допуска к торгам и, следовательно, с устранением некоторых фактически дискриминационных условий валютно-обменных операций, присущих СТС.
Необходимо заметить, что само по себе повышение объема продаваемой на рынке валюты (тем более лишь на одном его сегменте – валютной бирже) еще ни о чем не свидетельствует. Если экспортеры не нуждаются в дополнительной рублевой ликвидности для оплаты своих обязательств, то повышение норматива продаж в условиях постоянного прогнозируемого обесценения рубля имеет для них единственное последствие – незамедлительное компенсирующее увеличение покупки иностранной валюты на внутреннем рынке. (Надо помнить и о том, что предприятия-экспортеры являются не только продавцами валюты, но и ее покупателями, причем доля импортных составляющих в их продукции доходит порой до 70 – 80%.) Объем нетто-предложения валюты от этого не увеличивается, но экспортер несет дополнительные расходы, связанные, в частности, с кассовым разрывом ликвидности, отвлечением средств, уплатой комиссионного вознаграждения уполномоченным банкам и валютной бирже, ростом иных издержек.
Картина дополняется тем, что в настоящее время действует нормативный акт Банка России, который несет в себе еще один деструктивный элемент для состояния дел на рынке. Этот документ – Указание от 20.10.98 № 383-У – требует перевода в пользу нерезидентов купленной на внутреннем рынке валюты в течение 7 календарных дней после ее покупки, что приводит к вымыванию иностранной валюты со счетов предприятий и соответственно с корреспондентских счетов банков-резидентов в ускоренном режиме (до увеличения нормы обязательной продажи предприятия могли любое по продолжительности время держать половину выручки на своих текущих счетах в российских банках и осуществлять переводы средств в пользу нерезидентов лишь по мере реальной необходимости погашения кредитов и/или оплаты импорта товаров и услуг).
Введение правила обязательной продажи экспортной выручки исключительно на валютной бирже (сначала на СТС, затем на ЕТС) и последующее повышение доли обязательной продажи с 50% до 75% сослужили плохую службу и в вопросе репатриации экспортной валютной выручки, так как эти меры не могли не привести к появлению у экспортеров дополнительных стимулов к ее сокрытию – в частности, путем занижения цен, указываемых в контрактах. Так, если в первой половине 1998 года контрактные цены российских экспортеров нефти были ниже мировых в среднем на 15,2%, то в следующем полугодии этот показатель увеличился до 24,6%, а в первой половине 1999 года – до 26,6%.
Таким образом, прямым результатом введенных норм явилось то, что экспортной выручки в Россию поступило меньше на многие сотни миллионов долларов, а это реальные убытки государства, понесенные в результате ужесточения норм валютного регулирования. Вывод прост: увеличение нормы обязательной продажи привело не к росту поступления экспортной выручки в страну, а лишь к росту оборота операций на СТС, а позднее на ЕТС, чем мгновенно воспользовались коммерческие посредники – валютные биржи, тут же увеличившие свои комиссионные сборы с участников торгов в 20 (!) раз.
Затоваренная бочкотара
Отрицательным образом сказались последствия вышеуказанного нормотворчества ЦБ и на пополнении его валютных резервов. Рассмотрим объемы купленной Банком России иностранной валюты на рынке в отдельные временные интервалы в зависимости от действия в тот или иной период различных норм валютного законодательства. Так, если взять за базовый показатель соотношение нетто-покупки денежными властями иностранной валюты и объема поступившей из-за рубежа и зачисленной на специальные транзитные счета в уполномоченных коммерческих банках валютной выручки клиентов, то за IV квартал 1998 года (первые месяцы функционирования СТС в условиях 50-процентной нормы обязательной продажи экспортной валютной выручки) этот показатель составил 6,3%. В первой половине 1999 года (увеличение нормы до 75%) он упал до 5,2% и за последующие пять месяцев (после замены института СТС на более либеральный режим ЕТС) не изменился. В среднемесячном выражении величина нетто-покупки валюты в резервы государства в эти периоды составила $483 млн, $443 млн и $475 млн соответственно. Не говорит ли это о существовании обратной зависимости между ужесточением норм валютного регулирования и способностью государства наращивать валютные резервы и погашать свои валютные обязательства?
Важно отметить и то, что интенсивный рост валютных резервов ЦБ РФ начался не после введения им вышеуказанных валютных ограничений (за весь 1999 год они увеличились лишь на $0,2 млрд при положительном сальдо по текущим операциям платежного баланса более $25 млрд), а в марте 2000 года, когда началось стремительное повышение мировых цен на товарные позиции, составляющие основу российского экспорта. (Кстати, объем валютных резервов Казахстана в 2000 году также существенно вырос и достиг рекордной для страны величины в $2,6 млрд. При этом обязательная продажа экспортной выручки там была отменена еще осенью 1999 года.)
Невелика доблесть – покупать валюту и пополнять резервы в условиях грандиозного положительного сальдо торгового баланса страны. Сложнее было бы не скупать валюту. К сожалению, Банк России не решил ни одной задачи по предотвращению негативных последствий собственной эмиссионной активности, связанной с этой покупкой. Ему не удалось ни поддержать курс рубля на уровне, достаточном для обеспечения роста или по крайней мере для сохранения конкурентоспособности российской товарной продукции, ни сократить темп инфляции без формирования опасного своим неожиданным крушением денежного «навеса» в виде привлеченных депозитов и остатков на счетах Федерального казначейства и бюджетополучателей в Банке России. А ведь даже такое простое и естественное в этих условиях решение, как отмена обязательной продажи экспортной выручки и иных ограничений, позволило бы ЦБ РФ эффективнее использовать имеющиеся у него кредитно-денежные инструменты, чтобы взять ситуацию под свой контроль
Между тем ЦБ продолжает скупать валюту и, судя по последним заявлениям его руководителей, намерен делать это и впредь, так и не предложив какой-либо конструктивной программы противодействия отрицательным последствиям этого процесса.
В последнее время ввиду того, что прежняя аргументация в пользу сохранения режима обязательной продажи экспортной выручки на фоне экономического роста и улучшения бюджетной ситуации в значительной мере утратила свою актуальность и смысл, сторонники данных рестрикций прибегают уже к новым аргументам и обоснованиям. Так, соглашаясь в принципе с необходимостью отмены обязательной продажи, они тем не менее считают, что сегодня – в ситуации вероятного снижения мировых цен на энергоресурсы, отсутствия реальных договоренностей о реструктуризации российских внешних долгов и возможного возникновения проблем с исполнением бюджета – делать это преждевременно и неразумно.
Смеем утверждать, что отмена обязательной продажи экспортной выручки актуальна именно сегодня, когда прогнозы говорят как раз о возможном снижении объемов этой выручки ввиду ценовых потерь российского экспорта. Соотношение спроса и предложения на валюту эффективнее всего регулируется не возрастающим контролем государства, а адекватной курсовой политикой. Создание же оптимальных условий для российских предприятий позволит им наращивать производство, увеличивая таким образом налогооблагаемую базу и поступления в бюджет.
Слова парят, а чувства книзу гнут!
Упорство, с которым денежные власти цепляются за введенные ранее рестрикции на валютном рынке, на наш взгляд, объясняется вполне земными причинами. Первая причина: отмена обязательной продажи и иных ограничений будет означать начало демонтажа всей конструкции, построенной ее архитекторами хоть и неказисто и не «на века», зато споро, привычными инструментами и скорее к вящему удовольствию самих строителей, чем тех, для кого они строили. Причина вторая: отмена валютных ограничений окажет положительное воздействие на производственные и инвестиционные процессы в стране, что подтвердит правильность данного шага и покажет ошибочность ранее принятых решений, поставив тем самым вопрос об ответственности тех, кто эти решения принимал. Третья причина: отмена обязательной продажи экспортной выручки и других ограничений включит в повестку дня задачу по выработке и проведению действительно эффективной кредитно-денежной и валютной политики, способной стимулировать инвестиционные процессы в стране, – а решить эту задачу намного сложнее, чем писать запретительные инструкции. Наконец, причина четвертая: отмена обязательной продажи и иных ограничений лишит чиновничью армию контролеров их должностей и положения, а валютные биржи, паразитирующие на предоставленном им Банком России монопольном праве осуществлять такую продажу, – многомиллионных прибылей.
Роль валютной биржи в рассматриваемом контексте вообще весьма примечательна и показательна.
Выше мы уже говорили, что сразу после введения порядка обязательной продажи через так называемые уполномоченные валютные биржи комиссионный сбор, взимаемый этими биржами с участников торгов, был увеличен с 0,005% до 0,1%, то есть в 20 раз, или на 1900% (!). Это повышение сразу вызвало (и вызывает до сих пор) весьма негативную реакцию со стороны участников рынка.
В сегодняшних условиях фактического восстановления докризисного уровня стабильности сохранение неоправданно высокого уровня комиссионного сбора еще больше обостряет конфликтную ситуацию между биржей и банками, а также их клиентами – российскими предприятиями. А это, в свою очередь, заставляет вновь и вновь ставить вопрос о самом смысле локализации обязательной продажи экспортной выручки именно на биржевом рынке. При этом если раньше расчеты по сделкам, заключенным на бирже, осуществлялись без предварительного депонирования участниками торгов своих денежных средств на биржевых счетах (и биржи несли определенные, хотя и не кредитные, но курсовые риски), то с введением СТС, а затем ЕТС, обязательным условием которых стало как раз 100-процентное предварительное депонирование ее участниками своих валютных и рублевых средств, была полностью устранена вероятность возникновения даже минимальных для валютных бирж рисков. Более того, на валютные средства участников ЕТС, депонированные на счетах бирж в американских банках, исправно начисляются проценты, которые выплачиваются (причем в долларах США) валютной бирже, получающей, таким образом, дополнительный и довольно высокий (около $1 млн ежемесячно) доход от пользования по существу не принадлежащими ей денежными средствами. Уже этих средств фактически достаточно для покрытия всех текущих затрат, связанных с поддержанием и развитием не только биржевого валютного рынка, но и всей биржи в целом. Тем не менее данный доход составляет лишь крайне незначительную долю того дохода, который с согласия Банка России стала получать валютная биржа после введения СТС, а затем ЕТС и многократного увеличения своей комиссии. Простой арифметический расчет показывает, что при среднедневном объеме операций на ЕТС в $100 млн – $150 млн биржа получает доход в виде комиссионного сбора с участников торгов на сумму $40 млн – $60 млн в год. Понятно, что именно валютная биржа является сегодня едва ли не единственным союзником тех, кто выступает за сохранение института обязательной продажи экспортной выручки.
Семь смертных грехов
Таким образом, сегодня, когда как раз более всего и требуются реальные действия, способные закрепить положительные тенденции в экономике страны, сохранение института обязательной продажи экспортной валютной выручки, напротив, лишь ухудшает ситуацию, так как:
– демонстрирует слабость и неуверенность монетарных властей страны, вынужденных прибегать к крайним (мобилизационным и чрезвычайным по своей сути) мерам даже в наиболее благоприятной для экономики страны ситуации, что порождает в обществе синдром некоего экономического фатализма и обреченности;
– создает искусственное представление о российском рубле как валюте, поддерживаемой лишь за счет валютных ограничений, логически и психологически «девальвирует» ее в глазах субъектов хозяйствования и населения, придает ей характер ущербности;
– снижает инвестиционную привлекательность российской экономики для иностранных инвесторов (характерно в этой связи, что Казахстан после отмены обязательной продажи экспортной выручки стал лидером среди стран СНГ и Восточной Европы по привлечению иностранных инвестиций. Их объем составил на сегодняшний день $11 млрд);
– осложняет и без того непростые отношения с международными финансовыми организациями, фактически сигнализируя им о сохраняющейся стойкой инерции администрирования в экономике страны и о недостаточно последовательном курсе на продолжения рыночных реформ;
– лишает Банк России возможности более эффективно осуществлять курсовую политику и нормализовать ситуацию с денежным предложением;
– препятствует формированию нормальной конкурентной среды на финансовом рынке, тормозит развитие банковского бизнеса и банковской системы в целом, создает преференции одному из его сегментов – биржевому, что дискредитирует денежные власти, давая повод для обвинения их в поощрении монополизма;
– снижает платежеспособность России по внешним долговым обязательствам и доходную базу федерального бюджета, так как вынуждает участников внешнеэкономической деятельности изыскивать и находить дополнительные пути сокрытия экспортной выручки, что ухудшает состояние платежного баланса страны и уменьшает нетто-предложение валюты на рынке (это особенно остро сказывается при падении мировых цен на экспортируемые Россией товары);
– наносит значительный ущерб отечественным предприятиям-экспортерам, приводит к их косвенному налогообложению в виде выплат ими зачастую весомой курсовой разницы, а также комиссионного вознаграждения при проведении обратных операций по покупке иностранной валюты для оплаты своих кредитных и иных обязательств (при этом данный косвенный налог поступает не в доходы государства, а в пользу коммерческих структур – банков и бирж).
Что делать?
Исходя из вышеизложенного, мы считаем необходимым:
– отменить незамедлительно и полностью обязательную продажу экспортной валютной выручки предприятиями как меру валютного регулирования;
– внести в законодательство РФ изменения, устанавливающие, что обязательная продажа экспортной выручки может вводиться советом директоров Банка России в качестве одного из инструментов кредитно-денежной политики в случае недостаточного денежного предложения на рынке, но в размере, не превышающем 50%, и на срок не более шести месяцев;
– до принятия вышеуказанных решений Банку России внести изменения в свои нормативные акты, с тем чтобы восстановить действовавший до октября 1998 года порядок обязательной продажи экспортной выручки, который позволял осуществлять такую продажу не только на валютной бирже, но и напрямую банкам;
– восстановить срок реализации валютной выручки 14 дней, увеличить срок репатриации полученной экспортерами выручки с 90 до 180 дней, отменить ограничение на срок нахождения на счетах резидентов купленной ими на российском внутреннем рынке иностранной валюты;
– до вступления в силу вышеуказанных решений Банку России принять меры по ограничению комиссионного сбора, взимаемого с предприятий – продавцов экспортной выручки на ЕТС, до уровня, действующего на «дневной» биржевой сессии.
Решение всех этих вопросов явилось бы долгожданным шагом в сторону более полного использования рыночных механизмов поддержания стабильности на финансовом рынке, создания максимально благоприятных условий для российских предприятий – участников внешнеэкономической деятельности, а также достижения главной на сегодняшний день цели российской экономики и государства – стимулирования широкомасштабного инвестиционного процесса.