Путь в «четвертые»: догнать и перегнать по ВВП

Разговоры о России как о сверхдержаве невозможны без экономического на то основания. Ведь трудно влиять на происходящее в мире, когда геополитические враги говорят, что ты занимаешь всего лишь 2% в мировой экономике. Однако при всем при этом оказывается, что российский ВВП уже на четвертом месте в мире. Именно этого места поручил достигнуть к 2030 году Владимир Путин своим указом. Неужели поручение президента досрочно перевыполнено? Или, как это часто бывает, все только на бумаге? А если только на бумаге, то какие механизмы и инструменты должны это обеспечить в реальности? Об этом рассуждает Денис Волков, автор telegram-канала «Мятежный капитализм». 

Чтобы понять, что нужно сделать, чтобы занять четвертое место по размеру ВВП, необходимо понять, на каком месте мы находимся сейчас и к чему нужно стремиться. Кроме того, стоит определить, что говорим мы о ВВП по паритету покупательной способности (ППС), поскольку сравнивать номинальный ВВП стран — это методологически некорректно.

Итак, если посмотреть на данные Всемирного банка за 2023 год, то можно увидеть, что цель уже достигнута. Япония разгромлена, Германия посрамлена, Франция с Великобританией плетутся в хвосте топ-10.

На этом можно было бы заканчивать эту статью, но есть другие источники данных. Например, Международный валютный фонд (МВФ). Не вдаваясь в подробности, данные эти отличаются, поскольку Всемирный банк и МВФ имеют разную методологию оценки размера ВВП по ППС, а также разную политическую ангажированность.

Список замыкают все те же отстающие. Но отметим, что больших различий по размеру ВВП по ППС для остальных стран между двумя списками нет. Разница составляет от –4,3% до +8,9%. Данные по России отличаются на –15,2%.

На этом закончим с изучением исходных данных и перейдем к целям. По списку МВФ Россия отстает от Японии, занимающей четвертое места на $1,25 трлн, или 22,8%. С учетом того, что ВВП по ППС Японии с 2019 года растет с темпом 0,4% в год, а цель перегнать Японию намечена на 2030год, российской экономике при сохранении темпов роста экономики Японии необходимо расти на 3,3% в год. То есть на 2,9% выше темпов роста экономики Японии.

Ничего сверхамбициозного в данной задаче нет. По данным Росстата, за 2023 год рост реального ВВП (с учетом инфляции) составил 3,6%. Причем в IV квартале 2023 года рост был 5,1%, а в первом полугодии 2024 года — 4,7%. Это означает, что в это время уже действовали условия, которые позволяли иметь такие темпы роста.

«Действовали», потому что на фоне повышения ключевой ставки ЦБ РФ индекс выпуска товаров и услуг по базовым видам экономической деятельности в июне вырос всего на 2,5% год к году, что являлось худшим показателем с марта 2023 года, тогда как последние 12 месяцев до этого средние темпы роста были около 7%. Кроме этого, началось замедление в промышленности. Понимая причины, влияющие на ускорение и торможение, проще понять, что нужно для дальнейшего стабильного роста, и ставка ЦБ — одна из таких причин.

Достаточно очевидно, что экономический рост обеспечивается двумя факторами — ростом ВВП по ППС на душу населения и ростом самого населения. С последним прогноз к 2030 году от Росстата скорее негативный, прогнозируется снижение численности на 2%. Конечно, это прогноз без учета присоединения каких-либо дополнительных регионов и значительного изменения миграционных потоков — как входящих, так и исходящих.

Важным фактором при росте населения и, как следствие, ВВП является трудовая иммиграция. Причем не только в нашей стране. Для понимания: чистый приток в США иммигрантов с 2008 по 2024 год в среднем составлял около 3,2 млн человек в год, а население за этот же период выросло с 306 до 342 млн человек. То есть фактор иммиграции прибавил к населению 16,7%, а ВВП вырос на 38,8%, тогда как естественная убыль населения составила 15 млн человек. По сути, 43% роста ВВП обеспечила иммиграция, если считать, что приток иммигрантов — это приток населения, грубо говоря, по меньшей мере с тем же соотношением трудоспособных взрослых, детей и пенсионеров. Это, конечно же, не так, и доля трудоспособных среди иммигрантов выше, чем в среднем по стране.

Здесь необходимо дать немного теории. ВВП по ППС на душу населения по своей сути является валовым продуктом, стоимостью товаров и услуг, произведенных внутри экономики на душу населения. Причем население есть разное. Есть экономически активная часть населения, которая принимает участие в производстве товаров и услуг, а есть часть населения, которая потребляет, но не производит, — экономически неактивная. Например, дети и неработающие пенсионеры. Соответственно, при росте вовлеченности этих категорий растет объем производства товаров и услуг.

Если посмотреть на этот показатель не со стороны производства, а больше с обратной стороны, со стороны потребления, то ВВП можно считать как потребленные товары и услуги конечными потребителями плюс так называемое валовое накопление капитала, то есть покупка компаниями станков и оборудования, а также накопление запасов плюс государственные расходы, плюс экспорт и минус импорт. В этих двух подходах кроется определенный нюанс — произведенное должно быть потреблено или экспортировано, иначе будут копиться запасы, а это не есть цель.

Подведем промежуточный итог. Для того чтобы рос ВВП по ППС, необходимо, чтобы увеличивался объем производства товаров и услуг. Это возможно при соблюдении следующих условий:

• рост производительности труда,

• естественный прирост трудоспособного населения,

• прирост трудоспособного населения за счет иммигрантов,

• вовлечение в производство товаров и услуг экономически неактивного населения.

В свою очередь, все произведенное должно быть потреблено внутри страны или экспортировано.

Рост производительности труда, если обобщать, достигается за счет роста автоматизации, который требует инвестиций в средства производства, а также за счет повышения эффективности существующих процессов. Последнее зачастую не требует значительных инвестиций, но требует управленческих усилий, опыта и необходимых компетенций, а самое главное — желания у менеджмента повысить эффективность процессов.

Повышение эффективности процессов — это снижение бюрократии, оптимизация документооборота, движения сырья и полуфабрикатов на производстве, оптимизация товарных потоков, складских остатков и прочее. Компании обычно занимаются подобным повышением эффективности и поиском внутренних резервов, когда дела на рынке и в отрасли начинают идти хуже. Поэтому в целом экономические спады бывают и полезны, поскольку постоянный рост, особенно очень активный, накапливает неэффективность во всех процессах бизнеса, включая закупки и продажи.

Полная загрузка мощностей повышает эффективность, поскольку при тех же изначальных вложениях в производство влечет за собой меньше простоев и улучшает цикличность процессов. Четыре бригады в две смены, работающие на заводе, потребуются и при 100% загрузке и при 90% загрузке. Заработную плату надо платить, помимо сдельной части, аналогичную, но производиться будет меньше.

Здесь можно сделать промежуточный вывод, что рост производительности возможен даже просто при росте спроса и производства и, по сути, не всегда требует значительных вложений. Мы видели этот процесс, когда начался уход иностранных компаний и начались проблемы с импортом части «заменимых» товаров, например одежды. Российские производители получили ощутимый импульс к росту, поскольку, с одной стороны, уход западных брендов освободил рынок и, с другой стороны, проблемы с логистикой и прочий рост издержек на импортную продукцию повысили цены на внутреннем рынке и сделали производство более маржинальным, что позволило быстро нарастить объемы производства.

Если вернуться к автоматизации, то многие представляют себе автоматизацию производства как какие-нибудь роботизированные руки на автомобильных заводах, увешанные камерами и датчиками. На самом деле, автоматизация технологического процесса — это целый спектр мероприятий по замене человеческого присутствия на производстве автоматизированными системами управления технологическими процессами и, скажем так, повышение механизации производств.

Ручные клапаны меняются на клапаны с сервоприводами, обвязанные в единую систему и управляемые программой и с экрана компьютера из операторской, автоматизация процесса отгрузки сыпучих и жидких продуктов достигается за счет различных механических систем, обвязанных с этой же автоматикой, а там, где присутствие человека неизбежно, — увеличивается мощность оборудования, и само оборудование автоматизирует часть операций. Работник из токаря и фрезеровщика становится оператором ЧПУ-станка, десяток дворников меняется на оператора уборочной машины, а несколько штукатуров на стройке меняются на одного, снаряженного штукатурной машиной.

При низкой стоимости и высокой доступности трудовых ресурсов такие вложения чаще всего не имеют смысла ввиду отсутствия экономической целесообразности. Но именно сейчас, на фоне быстрого роста экономики и некоторых иных факторов, о которых мы поговорим ниже, у нас возник дефицит трудовых ресурсов, который будет только нарастать и делать вложения в автоматизацию и механизацию все более и более окупаемыми.

Поэтому важной задачей для повышения автоматизации и механизации является как развитие собственных отраслей, производящих необходимое для этого оборудование (а также компаний, осуществляющих проектирование и внедрение систем АСУТП), так и обеспечение возможности импорта зарубежного оборудования там, где это необходимо. То есть решение со стороны государства проблем с платежами в Китай и логистикой. Но не все оборудование и системы производит Китай, часть оборудования по-прежнему едет из той же Европы через сопредельные с Россией страны, и здесь очевидных решений, как сократить логистику и сделать это оборудование более доступным по цене, нет.

Нелишним будет отметить, что рост уровня автоматизации и механизации влечет за собой и необходимость первичной подготовки и повышения квалификации кадров, для чего требуется создание новых и изменение существующих образовательных программ, обеспечение бизнесу условий для пользования этими образовательными программами и стимулирование бизнеса к этому. Но это палка о двух концах, поскольку существующий дефицит трудовых ресурсов в некоторых отраслях вызван еще и «престижем профессии», точнее его отсутствием, с чем бороться можно только качественной рекламой профессий и не без участия бизнеса, вовлеченного в данные отрасли.

Кроме решения указанных выше проблем, государство уже оказывает поддержку развитию промышленности и иных отраслей с высокой производительностью труда. Например, IТ-отрасли и некоторых отраслей производства. Обеспечивается эта поддержка как льготными программами кредитования — когда государство субсидирует банкам недополученные проценты по кредитам, а банки, в свою очередь, кредитуют бизнес по льготной ставке, — так и непосредственно льготными займами из бюджета, как, например, по программам Фонда развития промышленности Минпромторга РФ.

Важнейшим инструментом для обеспечения указанных темпов роста ВВП является сохранение существующих программ, обеспечивающих льготное финансирование, их донастройка и появление новых. Конечно, не все отрасли и даже не все сегменты в промышленном производстве подпадают под программы льготного кредитования, поэтому важным условием для сохранения высоких темпов роста является доступность финансовых ресурсов. Говоря проще, если ставка ЦБ останется на текущем уровне достаточно долго, то о высоких темпах роста ВВП можно будет забыть.

Вернемся к вопросу трудовых ресурсов. Можно сказать, что остро вопрос дефицита трудовых ресурсов по различным причинам начал наблюдаться еще в начале 2023 года, что привело к значительному росту зарплат, но особенно остро этот вопрос встал осенью 2023-го. Тогда на фоне падения курса рубля во многих отраслях (не таких высокооплачиваемых, как курьерские службы доставки в Москве или IТ), где требуются «рабочие руки» — от строительства до производства, — произошел отток значительной части трудовых ресурсов из числа мигрантов. По той простой причине, что им стало выгоднее вернуться на родину и работать там, поскольку их доходы в рублях при курсе рубля к доллару выше 100 и необходимых расходах здесь делали работу в России менее прибыльной. Это в свою очередь усугубило дефицит трудовых ресурсов и подтолкнуло к развитию спирали роста зарплат и цен.

Можно было бы не допустить этого? На мой взгляд, да, но только с применением искусственных, то есть нерыночных и, скажем так, «неортодоксальных» инструментов сдерживания падения курса рубля. Как мы видим сейчас, даже «ортодоксальные» монетарные методы не работают. Ставка ЦБ в размере 18%, которая дает около 10% годовых реальной доходности с учетом (официальной) инфляции, +12,5% ставки в рублях к ставке в долларах, 14,25% к ставке в евро и +15,5% к ставке в юанях, то есть дает отличные условия для керри-трейда, судя по всему, не замедляет отток капитала до того уровня, который привел бы к значительному укреплению курса рубля. Возможно, потому, что деньги бегут не за доходностью, а от рисков — настоящих или надуманных. Парадоксально, что помогло укреплению рубля только введение санкций против Мосбиржи и остановка валютных торгов на ней.

Но это уже история, а мы говорим о том, что необходимо для обеспечения высоких темпов роста ВВП. Не отрицая сказанного выше про повышение производительности труда, методом для обеспечения роста ВВП является сам по себе рост валового производства, для чего необходимо обеспечить рост трудоспособного населения. В первую очередь для закрытия дефицита трудовых ресурсов, и во вторую очередь — для обеспечения последующего роста.

Для естественного прироста населения государство на текущий момент старается как может путем введения различных субсидий, дотаций, льготных программ ипотеки, обеспечения социальной инфраструктуры и прочее. Но на рассматриваемом нами промежутке времени в шесть лет это не поможет — шестилетних детей на работу привлекать нельзя. Поэтому естественный прирост трудовых ресурсов оставим для обсуждения долгосрочных перспектив.

С притоком трудовых ресурсов за счет иммиграции все и проще, и сложнее. Про «сложнее» не будем, поскольку мы говорим не про миграционную политику, государственные инструменты интеграции иммигрантов и правоохранительную деятельность, а про экономику. Но факт остается фактом — для сохранения социальной стабильности привлекать трудовые ресурсы из-за рубежа надо «по-умному».

Если поставлена цель обеспечить рост ВВП не только за счет роста производительности труда (что в целом возможно и при сохранении численности трудоспособного населения, и при его сокращении), но и за счет валового объема производства товаров и услуг, то необходимо обеспечить приток трудовых ресурсов из-за рубежа. Да, со всеми возможными проверками, да, подконтрольно, но при текущем дефиците трудовых ресурсов и поставленных целях по росту ВВП это в целом делать необходимо. Вообще, это отчасти и делается. На московских стройках после оттока рабочих рук прошлой осенью, по слухам, стали чаще замечать бригады рабочих из Северной Кореи. Возможно, такой управляемый процесс, достигаемый в рамках межгосударственных договоренностей, — это один из инструментов для компенсации потребности в трудовых ресурсах до тех пор, пока от «бумящего» роста экономика перейдет к периоду, в котором количество начнет переходить в качество.

Стоит поговорить и о спросе, который должно обеспечить вышеуказанное производство товаров и услуг. Для создания спроса за ростом производительности труда, что совершенно логично, должен следовать и рост оплаты труда, который должен обеспечить хотя бы сохранение конечного потребления в структуре ВВП. Парадоксально, но в данном случае небольшой дефицит трудовых ресурсов только на руку.

Росту экономики при отсутствии ограничений сопутствует рост спроса на импортные товары, не производимые внутри страны, и на товары, которые если и производятся, то не обладают соответствующей потребительской полезностью. Грубо говоря, автомобиль — это не только руль и четыре колеса, но и различная комплектация, мощность, надежность и, что немаловажно, бренд. Последнее в большей степени касается, конечно же, потребительских товаров. Как ни прискорбно для потребителя, но для обеспечения экономического роста выгоднее сохранение текущих ограничений и дополнительных издержек на импорт потребительских товаров для переориентации, где это возможно, спроса на внутреннее производство. Кроме того, сохранение ограничений на импорт сохранит высокую маржинальность внутренних производств, что обеспечит бизнесу ресурсы для роста.

Теперь поговорим немного о психологии, а точнее — о настроениях населения и бизнеса, от которых зависит норма сбережений и кредитование в экономике. Как ни странно, норма сбережений есть функция уверенности потребителей в завтрашнем дне, уровня инфляции и стоимости финансовых ресурсов в экономике. Если инфляция высокая, а стоимость финансовых ресурсов, то есть их доходность, низкая, то население за неимением прочих инструментов сбережения начинает тратить деньги. Более того, население начинает и кредитоваться, если в конкретном обществе кредит воспринимается как что-то здоровое и нормальное. Тем не менее если где-то в этой конструкции начинается перекос, как, например, сейчас при ставке 18%, стоимость финансовых ресурсов становится очень высокой по сравнению с инфляцией, то население занимать и тратить деньги перестает и начинает их сберегать. Но вся эта конструкция рушится, если потребительские настроения ухудшаются вследствие каких-либо шоков. Поэтому на текущий момент главной задачей не только государства, но и самого общества является сохранение уверенности в завтрашнем дне, чему, конечно, должна помогать качественная пропаганда.

Остановлюсь немного подробнее на вопросе кредитования в контексте доступности финансовых ресурсов. Кредит в экономике сам по себе создает дополнительный спрос. Некоторые отрасли по большому счету сами по себе держатся только на индуцированном кредитом спросе и являются в этом смысле цикличными. В первую очередь — строительство и, как следствие, зависящие от объема строительства отрасли.

Сейчас в информационном поле бытует мнение, что рост экономики запустил так называемый бюджетный импульс. На мой взгляд, этот бюджетный импульс немного переоценен. В 2021 году расходы бюджета составили 25 трлн рублей при доходах в 25 трлн рублей, в 2022 году — 31 трлн рублей при доходах 28 трлн рублей, в 2023 году — 32 трлн рублей при доходах в 30 трлн рублей. При этом ВВП в рублях составил в 2021 году 131 трлн, в 2022-м — 155 трлн, в 2023 году — 171 трлн рублей.

То есть дополнительные расходы бюджета, профинансированные долгом, составили лишь 3 трлн рублей в 2022 году и 2 трлн рублей в 2023-м. Номинальный ВВП вырос на 24 и 16 трлн рублей соответственно, что приводит нас к выводу, что доля дополнительных госрасходов по отношению к ВВП, даже с применением к ним реалистичного мультипликатора, совсем незначительна. Из чего лично я делаю вывод, что тезис о том, что рост экономики происходит исключительно за счет бюджетного импульса — это вредный навязанный нарратив, который был очень активно подхвачен в информационном поле лишь из-за своей простоты и понятности. Как и тезис о том, что высокая инфляция — это именно следствие роста государственных расходов и дефицита бюджета. Как видим, величины расходов и дефицита бюджета по отношению к ВВП этот тезис также не поддерживают.

Подведем итоги. В указанных целях нет ничего сверхъестественного, требуемые темпы роста экономики мы наблюдали последние полтора года, а значит, и бизнес, и государство, и, что немаловажно, население к этому готовы, существующие условия способствуют росту, и реакция государства на них была адекватной. Но также понятно, что одни факторы и инструменты теряют свою значимость с ходом времени и изменений внешних и внутренних условий, другие набирают, поэтому главным залогом успеха является скорость реакции на эти изменения.